Академия родная - Ломачинский Андрей Анатольевич (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Пришел с гулянки Хут. Увидел свою кружку на столе, хватает её и сразу чай в форточку выливает со словами, что ему эта кружка кружка срочно нужна и чай из неё пить нельзя. После этого берёт кружку и ещё что-то из своей тумбочки и идёт в умывальник. Мы думаем, во как Хут обиделся, даже чая допить не дал – наверное, пошёл свою реликвию отмывать.
Через пару минут возвращается Хут. Совсем не злой, вполне довольный. На морде написано, что хорошо погулял, явно давление в семенных пузырьках не мучает.
– Хут, ты уж извини, что кружкой Профессора Нечая попользовались.
Хут начинает ржать:
– Ну вы, мужики, даёте. Профессора Нечая! Ха-ха! Да я эту кружку за 30 копеек в Гостином Дворе купил.
– А надпись?!
– А что надпись? Я её на Микробах сделал – там есть такие буквы-переводилки, специально фарфор подписывать.
– Хут, а на хрена ты профессорскую фамилию написал? Писал бы сразу «Иванов, Начальник Академии», или лучше вообще «Министр Обороны!»
– Мужики, вы чё?! Какая фамилия?! Русским же языком специально для вас всех написано «НЕ чай».
– НЕ чай?! – и точно, «не чай», между словами места чуть больше, чем между буквами.
– Когда я с блядохода прихожу, то я в этой кружке в марганцовке член полощу!
Какое-то чаепитие стрёмное получилось, без обычного удовольствия…
Т.Т. БЕРЕЗОВ И Б.Ф. КОРОВКИН
Гулянки гулянками, но на втором курсе еще изучают биохимию, науку сложную. Формулки там – как карта города! На кафедре биохимии была одна женщина – доцент Инга Стефановна Гавриленко. И считался этот препод самым грозным. Курсанты её боялись, уж очень она любила отработками закидывать. Неизвестно почему ещё задолго до моего поколения к ней приклеилась кличка «Хромосома». Да и после нас никто её иначе как Хромосомой не называл.
Раньше начальником той кафедры был академик генерал Борис Фёдорович Коровкин. Как только мы пришли на биохимию, этот дядька ушёл в отставку и переехал в Москву. Но перед своим уходом умудрился одну вещь сделать – накатать новый учебник по биохимии в соавторстве с неким профессором Т.Т. Березовым из МГУ. Этот учебник вышел в середине семестра, был довольно толковым, и что самое ценное – последнее новьё, кладезь свежей информации. Хромосома своего бывшего шефа боготворила. Она нам постоянно рассказывала о его научных достижениях, заставила нас немедленно сдать старые учебники Збарского и немедленно получить новые. В её речи «учебник биохимии» означал учебник Збарского и иные пособия. Новый учебник она почтительно и несколько смешно называла «Тэ-Тэ Березов и Бэ-эФ Коровкин». Только так. И от нас требовала, что бы мы его также называли. И называли, чтоб не гневить Хромосому понапрасну.
Саня Потехин себя особо учебой не загружал. Биохимию Шура пролетал на предельно малой высоте – учил ровно столько, сколько надо для троечки, пусть даже с минусом. Вот как-то раз на занятии Хромосома что-то его спросила, и Шуриного ответа самую малость до этого минуса не хватает. Сидит Хромосома и думает – отработку ему влепить или всё же трояк. Тогда она задает дополнительный лёгкий вопрос: «Скажите, Потехин, что вы знаете об авторе нашего нового учебника?»
Шура ей и отвечает: «Да там два генерала. Известные учёные. Оба были начальниками нашей кафедры, где один и изобрел клей «БФ» – в любом магазине продается. А второй изобрел пистолет «ТТ», используется в Советской Армии как табельное оружие!»
А что, похоже. «ТТ» – Березов, и «БФ» – Коровкин.
ДВУХКОЛЁСНЫЙ ВЕЛОСИПЕД
«Двухколёсный велосипед» – так на биохимическом жаргоне связь орнитинового цикла с циклом трикарбоновых кислот Кребса называется. Схема реакций и ферментативных каскадов, громоздкая и смешная, – если расписать её на бумаге, то чем-то на велосипед похоже.
Уже под конец второго курса была у нас горячая пора на биохимии – подготовка к зачёту. Заходит доцент Хромосома в нашу лабораторию и спрашивает, нет ли среди нас хорошего художника? А у нас в отделении был такой курсант – Виталий Руденко, по кличке Батя. Он детскую художественную школу закончил, рисовал прекрасно – все стенгазеты и боевые листки на нём были. Наш «замок» сразу в него пальцем тычет: «Вот этот, Инга Стефановна, самый лучший мастер Факультета».
Хромосома тогда и говорит: «Мне надо к следующей неделе сделать плакат с двухколесным велосипедом. И чтобы было очень красиво – точно так, как картинка в одном американском журнале. Журнал и лист ватмана я дам, краски ваши. Так как это много времени займет, то к зачёту будет трудно подготовиться. Но если плакат будет красивым, то я вам зачёт без опроса поставлю! Понятно?»
А чего тут непонятного? Шара подкатила – зачёт на халяву! Батя согласен – несите свой журнал и ватман. В конце занятия Хромосома притащила бумагу и толстую подшиву забугорной периодики. С торца выглядывает газетный обрывок – закладка. Виталик это взял и пообещал к зачётному занятию всё в лучшем виде сделать.
Приходим на курс. Открывает Батя журнальчик там, где закладка. На одной странице красивая фотка спортсмена-велосипедиста, похоже, реклама поливитаминов. Мужик с напряженным лицом крутит педали навороченного спортивного велосипеда, от скорости все чуть смазано. На другой странице никакой картинки нет – начало непонятной научной статьи на английском языке, сплошной текст. Полистали мы эту статью. Статья огромная, страниц на сорок. В статье куча схем, биохимических реакций. Пролистали журнал до конца. Все схемки исключительно черно-белые, мелкими формулками, а занимают по целому листу. Цветные картинки только в рекламных вклейках. И кроме того велосипедиста, что на странице с закладкой, никаких больше велосипедов нет. Наверное, этот плакат Хромосоме для личных целей нужен – может, как молодая, на стенку у себя дома или в кабинете повесить хочет. Да как угодно, за зачёт по Биохимии для неё можно хоть голого мужика, хоть Мону Лизу скопировать.
Сел Батя за работу. Неделю ночами не спал, творил, как Репин. Крутой плакат отбабахал – повесь на стенку в любой студенческой общаге, все студенты обзавидуются. К назначенному времени приносит Батя на зачет свое творение. Заходит Хромосома и первым делом хвать свернутый плакат:
– Ну что, Руденко, хорошо получилось?
– Инга Стефановна, я старался, ночи не спал, но вам судить!
Хромосома разворачивает ватман:
– Товарищ курсант, вы перепутали. Вы мне свой настенный плакат принесли. Кстати, красивый. Немедленно идите на курс и принесите МОЙ плакат!
– Инга Стефановна, товарищ доцент! Это ведь и есть ВАШ плакат – тот самый двухколесный велосипед, полная копия со странички, где ваша закладка…
Хромосома берет журнал:
– Руденко, так вы что, настоящий двухколесный велосипед мне нарисовали? Вообще-то я думала, что вы догадаетесь по статье. Двухколесный велосипед вот!
С этими словами она показывает нам журнальную разворотку, где обе страницы пестрят формулами, замкнутыми в одну гигантскую схему… Хромосома плакат назад Бате отдала. И пришлось ему сдавать зачет на общих основаниях. С первого раза пролетел, потому как не готовился. Со второй попытки сдал. А плакат этот из комнаты в комнату кочевал до самого шестого курса, а перед самым выпуском мы его отнесли на третий курс и там у тумбочки дневального оставили в наследство подрастающим поколениям.
Всё же была мудрость в Уставе Вооруженных Сил СССР: «…Приказ командира должен конкретно объяснять задачу, поставленную перед подчиненным. Формулировка приказа должна исключать любую возможность двойного толкования».
