Храм Диониса - Горло Анатолий Иванович (список книг TXT) 📗
— Предлагаю выпить за наших дорогих новоселов.
Дионис толкнул локтем жену:
— Давай, мать, сейчас самый момент. Поднялась тетушка Лизавета, прокашлялась:
— И я предлагаю за них выпить, за новоселов, за наших сынков.
Среди гостей послышалось оживление, у братьев вытянулись лица.
— Так уж у нас вышло с Дионисом, отцом вашим, что все мы исподтишка делаем, вроде как в прятки играем. Видать, правду говорят — что стар, что млад. На поминки свои столько лет копили, словно к свадьбе готовились. Дом этот, как разбойники какие-то, темной ночью подняли. А для чего мы всю эту кашу заварили? Для вас, сынки дорогие, мы его построили. Вам его и обживать. Дом славный вышел, покойному помещику Скарлату такой и в его барском сне не снился. А кто здесь за хозяина будет, сами решайте, чтоб было по-братски, по справедливости. Вы люди взрослые, и мы вам теперь не указ.
Дионис достал из кармана связку ключей и торжественно положил в центре стола:
— Теперь, сынки, они ваши.
Все стали аплодировать, кроме Федора и Георге: такой поворот событий застал их врасплох.
— Ну и ну, — протянул Федор, вытирая платком лысину.
— Молодцы, старики! — хлопнул его по плечу сидевший рядом Вася.
Георге покосился на Федора, поставил нетронутый бокал и, сам того не замечая, стал копировать брата — промокать платком свою густую шевелюру…
С холма Апостол увидел, как автобус остановился у ворот Калалбов. Из него высыпали туристы, столпились у колодца. Двое — мужчина и мальчик — вошли во двор и направились к новому дому. Апостол метнулся к машине, схватил микрофон, включил и, посчитав до трех, прислушался.
— Два, три! Два, три! — пронеслось над селом. Апостол поправил галстук и такого же цвета платок в нагрудном кармане и объявил в микрофон:
— Иностранных туристов прошу немедленно явиться в столовую! Повторяю, бывших иностранных турис…
Апостол замер, закусив губу.
— Бывших иностранных! Бывших иностранных! — прокатилось по долине.
Апостол швырнул микрофон в кабину:
— Когда надо, так не заклинит!
Он стал спускаться, вернее, скатываться с холма, повторяя:
— Спокойно, Гриша, спокойно!
Однако ноги несли его все быстрее.
В сельскую столовую он влетел, будучи, уже весь в мыле. Там все было готово для встречи гостей. Выстроившись в шеренгу, вдоль стола стояли накрахмаленные официантки во главе с заведующим. В углу на импровизированной сцене застыло трио гитаристов.
— Гитаристы, за мной! — скомандовал Апостол и побежал к выходу. Затем вернулся к столу, подцепил вилкой большую порцию салата и отправил в рот.
— Немедленно заменить салат! — приказал он, выбегая из зала. — Повторяю, бывшему завстоловой…
А в каса маре произошли перемены, сыновья поменялись с родителями местами. Теперь они сидели во главе стола, принимая от гостей шумные поздравления и скромные конверты, которые бесшумно опускались на стоящий перед ними поднос. Хари, который почему-то сидел в центре, органично вжился в роль новосела: с ослепительной улыбкой он раскланивался с гостями, прижимал руку к груди, поднимал бокал, чокался со всеми.
Федор смущенно улыбался, словно стыдясь за какую-то оплошность, Георге растерянно смотрел по сторонам.
— Вопрос к родителям! — Хари поднял руку. — А этому домику можно приделать колеса?
— Это как же? — не поняла мать.
— А просто: продать дом и купить машину!
— Я тебе дам машину! — пригрозила мать.
Будто этого и ждал Хари, поднялся и громко объявил:
— Тогда я пас! Добровольно снимаю свою кандидатуру на должность верховного жреца храма Диониса в пользу своих старших братьев!
Отвесив каждому из них по изящному поклону Хари пересел к Зине.
— Терпеть не могу недвижимого имущества, — шепнул он ей.
— Ну и дурень, — сказала девушка.
— Какой рыцарский жест! — крикнула ему через стол Анжелика.
Георге залпом осушил свой бокал и обратился к отцу:
— Но почему вы нас не спросили? А вдруг никто не вернется?
Вместо отца, который мрачнел с каждой минутой, ответила мать:
— Потому, Гицэ, и не спросили. Город он, как омут, к себе притягивает. А теперь дом готов и хочешь не хочешь, а жить в нем надо.
— Вот и живите себе на здоровье, — вставил Федор.
— Как говорится, в свое удовольствие, — подхватил Хари.
— Поздно, сынки, — сказала мать, — да и в семьдесят лет какое там удовольствие!
Раздался грохот, зазвенела посуда: это мош Дионис стукнул кулаком по столу. В каса маре наступила неловкая тишина.
— Это что ж такое получается? — медленно произнес отец. — Вместо того, чтобы услышать сыновье спасибо…
— Дзенькуе, спасибо, мулцумеск! — послышалось в дверях.
На пороге стоял стриженный ежиком блондин и благодарил Ионела. В одной руке он держал пакет, другой прижимал ко лбу мокрый платок.
— Идите, я сейчас, — сказал Ионел и скрылся за дверью.
Блондин шагнул в комнату:
— Дзень добры! Кто властитель тего дому?
Поскольку в доме наступило временное междувластие, никто не отозвался. Блондин с любопытством смотрел на гостей, те на него. Вспомнив заученную фразу, он произнес по слогам:
— Чине-естем-Дионис-Калалб?
— Ey сынт, — поднялся мош Дионис.
Блондин шагнул к нему и, крепко пожав руку, заговорил по-польски:
— Очень рад познакомиться с вами, пан Дионис? Извините, я очень спешу, мы опаздываем на самолет, поэтому постараюсь быть предельно кратким. Меня зовут Кшиштоф Цыган, я живу и работаю в Ханьске, являюсь членом общества польско-советской дружбы…
Мош Дионис кивал, хотя, разумеется, не понимал ни слова.
— Узнав, что я еду по туристической путевке в Молдавию и что мой маршрут проходит мимо вашего села, правление общества попросило меня разыскать вас и передать вот это, — он протянул старику пакет. — Это касается памяти вашего сына, Архипа Калалба.
Услышав имя своего сына, мош Дионис понял все. Он взял пакет и обвел гостей невидящим взором:
— Архип наш! нашелся.
В каса маре поднялся шум. Пакет был моментально вскрыт. Там оказалось несколько снимков и письмо на польском языке. Снимки пошли по рукам. Они были сделаны у обелиска советским воинам почетный караул польских пионеров… возложение венков… список погибших воинов, высеченный в граните. Вверху увеличенный снимок одной из фамилий «КАЛАЛБ А. Д. 1922 — 1945»…
— Вот и Архипушка явился на новоселье! — тоненько заголосила тетушка Лизавета.
Братья Калалбы обступили блондина, стали жать ему руки, приглашать к столу. Тот упорно отказывался, показывая на часы.
— А что у вас со лбом? — спросил Георге.
— Ниц, — отмахнулся тот, но руку со лба не убирал.
— Извините, товарищи! — на пороге возникла девушка-гид. — Кшыштоф, нам пора!
Мимо нее в каса маре проскользнули Ионел и Аурел с фотоаппаратом.
Хари поцеловал руку гиду:
— О, нам как раз нужна ваша помощь! Переведите, пожалуйста, письмо.
— Товарищи, — взмолилась гид, — у нас совершенно нет времени! Мы опаздываем на самолет!
Оттесняя ее от дверей, в комнату с шумом ввалились остальные туристы и туристки. Кто-то из низе радостно объявил:
— В нашем аутокаже цось навалило!
— Ничего что навалились, — сказал мош Дионис,. — прошу всех к столу!
Через пару минут в каса маре царила теплая дружественная атмосфера, какая бывает на дипломатических приемах. Все быстро перезнакомились и стояли небольшими группами, чокаясь и закусывая.
Тетушка Лизавета кормила с ложечки баклажанной икрой полячку. Руки у той были заняты: прислонив к спине своего земляка блокнот, она записывала рецепт, который диктовала хозяйка:
— Главное — хорошенько измельчить мякоть. Почему в столовых так невкусно кормят? Потому что лень-матушка. Потом взять три луковицы…
Окруженный со всех сторон молоденькими туристками, красавец Хари едва успевал отвечать на все
вопросы.
— Препрашам пана, як длуго будовали тен дом?
