Дядюшка Наполеон - Пезешк-зод Ирадж (читаемые книги читать txt) 📗
– Подождите, дядя Асадолла, это ведь мой долг с индийцем рассчитаться, – заверещал он.
– Кончай крик! – замахнулся на него Асадолла-мирза. – Тоже мне еще генерал Роммель нашелся! – И поскольку Пури не оставлял своих намерений, он повернулся к Ширали: – Ширали, попридержи-ка этого паренька, кока я не вернусь.
Мясник схватил тощего, длинного Пури в охапку, а Асадолла-мирза с ефрейтором, перепрыгивая через две ступеньки, побежали вниз. Асадолла-мирза при этом звонко хлопал в ладоши и в такт каждому хлопку громко ругался: «Ты что придумал, подлец, негодяй, висельник!.. Уж я тебе теперь покажу! Своих не узнаешь!»
Когда он выпроводил индийца и вернулся, то в два счета вправил мозги Пури, который все так же барахтался в руках Ширали:
– Олух, если бы ты на этого индийца руку поднял, тебе бы в английском лагере живо свинца вкатили в пустую твою башку!
– Дядя Асадолла, я же не всерьез хотел… Я только чтобы дядюшка слышал… Вы теперь сами дядюшке скажите.
– Скажу, скажу. Ладно уж, Ширали, отпусти его. И сам спускайся во двор.
Следуя по пятам за Асадолла-мирзой, я вошел в гостиную. Отец и дядя Полковник с помощью Маш-Касема кое-как приподняли дядюшку и, поддерживая его со всех сторон, по глотку поили его коньяком. Практикан Гиясабади и Дустали-хан с изумлением взирали на них.
Услышав голос Асадолла-мирзы, дядюшка приоткрыл глаза:
– Ну как, Асадолла? Что там?
– Без задних ног бежал… Позорное отступление. Поносил я его – на чем свет стоит! В пух и прах разнес!
Тут дядюшка, кажется, опять вспомнил о предательстве своих близких, глаза его снова выкатились из орбит, губы задрожали, и он из последних сил крикнул:
– Не желаю видеть ваши лица, изменники!..
Дядя Полковник собирался сказать что-то, но Асадолла мирза опередил его:
– Ага, клянусь вам… клянусь духом Великого Праотца, он и нас тоже обманул.
– А вы, значит, такие дураки? Вас, значит…
– Моменто, – перебил его Асадолла-мирза, – надо ли вам рассказывать о хитрости и коварстве англичан? Да они на чурбан фуражку натянут и… Уж если Гитлера они ухитряются за нос водить, то что говорить о нас?
Это было прямое заимствование из дядюшкиного репертуара, подействовавшее на него наилучшим образом:
– Бедняги! Говорил я вам: остерегайтесь коварства этих старых лисиц, а вы все смеялись надо мной!
Присутствующие облегченно перевели дух. В этот момент у Маш-Касема, который на протяжении всей описанной сцены хранил против обыкновения молчание, развязался язык:
– Ага, да разве господа когда вас поймут?.. Богом клянусь, был бы я заместо Гитлера этого, сделал бы агу своим полковником, чтобы он англичанов на месте преступления поймал… Защитил бы от хитростей ихних…
Слава богу, на этот раз и вмешательство Маш-Касема оказалось уместным, так как на лице дядюшки обозначились признаки успокоения. Но Маш-Касем не замолкал:
– Ей-богу, зачем врать? До могилы-то… В жизни я такого безобразия не видывал, чтоб, значит, вместо главного английского начальника подсунуть поганого индийского ефрейтора.
Дядюшка, который было закрыл глаза, снова вытаращил их и прохрипел:
– Умышленно, умышленно…
И, постепенно распаляясь, продолжал:
– Хотели вовлечь меня в переговоры с каким-то ефрейтором, чтобы подорвать мою репутацию, честь семьи… Унизить меня хотели. Это тоже один из их способов мести.
– Братец, братец, успокойтесь, – с тревогой в голосе сказал дядя Полковник. – Не волнуйтесь так, вам опять станет плохо.
– Как же мне не волноваться?! – воскликнул дядюшка. – Как я могу молчать? Как оставаться спокойным перед лицом этих происков?.. Подсылают ко мне какого-то ефрейтора, чтобы затем записать в историю: «Великий борец позорно сдался на милость ефрейтора-индийца…»
– Слава богу, теперь их коварные планы провалились, – вставил отец.
– Это была рука провидения, – немного тише сказал дядюшка. – Бог Марс, видно, не хотел такого унижения старого вояки. Если бы не Дустали…
– Правда, правда, – вмешался Маш-Касем, – если бы не земляк мой, быть беде! Вот какие молодцы у нас в Гиясабаде!
Дядюшка остановил взгляд на Дустали-хане и проговорил:
– Подойди, Дустали… сядь возле меня… Если бог им глаза-то отвел, то тебе непременно знамение послал, чтобы ты пришел мне на помощь в этом водовороте ужасном! Ты мой лоцман!
Асадолла-мирза сначала с изумлением наблюдал за этой сценой, потом тихонько сказал отцу:
– Полюбуйтесь… Теперь мы все нехороши стали… А Дустали-хан превратился в любимца Марса, бога войны.
– Ничего… Лишь бы только ага успокоился, – так же тихо ответил ему отец. – А Дустали-хан пускай хоть в самого бога войны превратится.
Асадолла-мирза поскорее налил дядюшке еще рюмку коньяку. После бури воцарилось желанное спокойствие. В этот момент в дверях показался Пури. Но, прежде чем дядюшка успел заметить его, Асадолла-мирза подскочил к двери и прошипел:
– Ступай прочь… Ага тебя увидит и опять все вспомнит. Побудь пока за дверью!
С этими словами он закрыл дверь в коридор. Я стоял в сторонке, так что дядюшке меня не было видно, и Асадолла-мирза знаком показал мне, чтобы я там и оставался. Дядя Полковник подошел к князю и шепнул:
– Асадолла, а как же теперь с моим ковриком?
– Моменто, моменто, Полковник! Хотите, чтобы все сначала повторилось? Вы, кажется, говорили, что готовы собственную жизнь отдать ради аги…
– Но, князь, ведь этот шарлатан ничего не сделал! Я такого обета не давал, чтобы ни за что ни про что подарить ефрейтору Эштияг-хану исфаханский ковер!
Асадолла-мирза поднял брови:
– Ну, значит, заберете ваш ковер назад. Есть о чем волноваться!
– Да где же я теперь этого жулика разыщу?
– Ей-богу, ну я же объясняю вашей милости, что… Правда, ефрейтор согласился принять участие в нашей игре лишь потому, что сегодня вечером они должны были выступить из города. Но вы не беспокойтесь, он дал мне свой адрес. Напишите ему завтра: сардару Эштияг-хану, действующая армия, танк № 238.
– Чтоб ты провалился со своими княжескими фокусами, – сквозь зубы прорычал Полковник.
– Моменто, разумеется, если его не убьют, прежде чем письмо дойдет. Конечно, есть и другой путь: скажите, чтобы ага дал вам взамен свой исфаханский ковер!
– В самом деле! Только и остается сказать братцу, я, мол, дал этому ефрейтору взятку в виде коврика, чтобы он прибыл на переговоры вместо английского генерала! Что мне – жизнь надоела?
– Э-э, Полковник, жизнь ведь она по-разному поворачивается… То выигрыш, то проигрыш.
Дядя Полковник свирепо посмотрел на него и направился к остальным родственникам, которые окружили дядюшку Наполеона.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Сомкнутые веки дядюшки приоткрылись. Спокойным голосом он произнес:
– Да, я такого немало повидал… Даже Наполеон, которого всю его жизнь англичане преследовали своей злобой, даже он, когда после Ватерлоо удалился от дел, опять поддался на их обман и доверил им свою судьбу… Они ему много чего наобещали. Но в конце концов несчастный сложил голову на острове Святой Елены. Ну что ж, я ничем не лучше его…
Затем, как бы желая совершенно переменить тему, он обратился к Дустали-хану:
– Ну, Дустали, что у вас там вышло с Практиканом Гиясабади?
Дустали-хан, барабаня пальцами по столу, угрожающе заявил:
– Вы в семье старший… Или сами разъясните этому козлу поганому его обязательства передо мной, или разрешите мне законным путем пресечь его попытки посягнуть на честь и имущество нашего семейства.
Практикан Гиясабади, который, очевидно, накурился терьяку и пребывал в полном душевном равновесии, хладнокровно провозгласил:
– Во-первых, кто так говорит, тот поганый козел и есть, а во-вторых, когда это я нападал на жизнь, имущество и честь аги?
Тут в разговор влез Маш-Касем:
– Ей-богу, до сих пор никто не слыхал, чтобы какой-нибудь гиясабадец, отсохни мой язык, на чужую честь замахнулся… И вообще, зачем врать? Да во всей стране никто так честью не дорожит, как гиясабадцы.