Завтрак у Смитов - Ликок Стивен Батлер (бесплатная регистрация книга txt) 📗

Стивен Ликок

Завтрак у Смитов

Заметки о пользе хорошего настроения

Выступая в прошлом месяце с докладом на научной конференции, один из ведущих медиков Европы заявил, что лучшим тонизирующим средством является хорошее настроение во время еды. Взрыв веселого смеха за завтраком, сказал знаменитый врач, приносит больше пользы, чем десяток пузырьков с лекарствами.

Не подлежит сомнению, что это заявление было сделано с самыми лучшими намерениями. Также не подлежит сомнению, что врач считал его совершенно правильным. Но разве он мог подозревать, какой переворот этот совет вызовет в семьях, где его воспримут буквально – как, например, в доме Генри Эдуарда Смита с Теневой улицы.

До того как эта новая истина была обнародована, завтрак у Смитов всегда проходил в полном молчании. Мистер Смит садился за стол и немедленно отгораживался от домочадцев газетой. Напротив садилась миссис Смит, по одну руку от нее – десятилетняя крошка Вильгельмина Смит, по другую – тринадцатилетний Джон Интеграл Смит. Через пять минут мистер Смит говорил: «Молока!» Ему передавали молоко, и он снова погружался в газету, пытаясь высчитать, сколько он накануне потерял на пятидесяти акциях горнопромышленного концерна «Гип-гипура» ввиду снижения курса на три восьмых цента. Немного погодя он говорил: «Гренков!», потом бурчал: «Варенья!» и в самом конце: «Кофе!» За это время Вильгельмина успевала три раза сказать: «Молока!» и шепотом повторить спряжение французских глаголов к первому уроку в школе. Джон Интеграл тоже по нескольку раз требовал то молока, то гренков, то варенья, то сахару. Он тоже был погружен в собственные мысли, вычисляя, сколько понадобится времени, чтобы выкупить белого кролика при еженедельной выплате в шесть центов.

Миссис Смит вообще ничего не говорила и разве что изредка бросала служанке: «Кофе!» Она тоже была все время погружена в собственные мысли, вычисляя, сколько ярдов вискозного шелка понадобится для вечернего платья с оборками по всему подолу.

За завтраком Смиты весьма экономно расходовали свой словарный запас: они настолько привыкли молчать во время еды, что не видели в этом ничего дурного.

И вдруг им открылась роковая истина: они узнали, что за их столом не хватает смеха. И в жизни Смитов произошел коренной переворот.

– Ну, дети, – сказал мистер Смит, со смехом садясь за стол, – отгадайте одну презабавную загадку: что общего между Бостоном и курицей?

– Между Бостоном и курицей? – рассмеялась миссис Смит. – Какая нелепость!

– И то и другое начинается на «п»! – покатываясь со смеху, выкрикнул мистер Смит. – То есть, надо было сказать, что общего между Питтсбургом и птицей, но, в общем, это все равно.

Едва замерли взрывы хохота и миссис Смит настолько успокоилась, что смогла наконец налить в чашки кофе, она сказала:

– На днях я слышала ужасно смешную историю: один человек попросил проводника помочь ему высадиться из вагона в Буффало

в три часа ночи, а проводник перепутал и высадил кого-то другого!

– Ха-ха-ха! – залились отец и дети. – Высадил другого! Ха-ха-ха!

– Папа, – сказал Смит-младший, – а ты когда-нибудь слышал анекдот про шотландца?

– Про шотландца? – воскликнул мистер Смит, заранее расплываясь в улыбке. – Нет, не слышал. Ну-ка, расскажи.

– Этот шотландец был фермер, и у него были корова и два теленка, и он надумал отдать одного священнику, только никак не мог решить, какого. Один раз телята паслись на лугу, и вдруг началась гроза, и одного убила молния. И когда этот шотландец пришел на луг и увидел мертвого теленка, он сказал: «Ай-ай-ай, священников-то теленок околел».

Последовал такой громовой хохот, что на время все и думать забыли о завтраке; наконец восстановилось некое подобие порядка, и слово взяла крошка Вильгельмина:

– Я тоже знаю смешное про одного адвоката, только я, наверное, не сумею как следует рассказать.

– Ничего, ничего, рассказывай! – закричали остальные.

– Этот адвокат, – начала Вильгельмина, – нечаянно проглотил монетку в двадцать пять центов, и она застряла у него в горле. Тут его сразу отвели к врачу, а он велел перевернуть его вверх ногами и трясти, чтобы она выскочила обратно. Они трясли-трясли, но вытрясли только восемнадцать центов.

Над столом прокатился новый взрыв смеха.

– Есть еще один анекдот, про ирландца… – начал мистер Смит.

– Пожалуйста, расскажи, – попросили остальные.

– Я вспомнил его, – продолжал мистер Смит, – когда Вильгельмина рассказывала про доктора. Так вот, этот джентльмен жил где-то в глуши, и у него заболела жена. Тогда он написал письмо, велел слуге скакать во весь опор и отдать его доктору. Но пока слуга собирался и пока он писал письмо, жене стало лучше, так что он сделал в конце письма приписку: «С того времени как я написал это письмо, жене стало лучше, так что не приезжайте».

Содрогаясь от приступов смеха, Смиты тщетно пытались дожевать гренки.

Но Смит-старший не дал им времени опомниться.

– Хотите, я покажу вам, как поет Гарри Лодер? – предложил он.

– Да, да, конечно, ну пожалуйста! – хлопая в ладоши, закричали ликующие домочадцы.

И мистер Смит изобразил шотландского актера с тем же блестящим успехом, какой в подобных случаях неизменно выпадал на его долю в Репей-клубе, К рог-клубе или после очередного собрания в Ротари-клубе. Затем он собрался перевоплотиться в Эла Джонсона, но тут его вдруг прервала миссис Смит:

– Господи, Джон, ведь уже почти без четверти, девять!

И все семейство, давясь от смеха, выскочило из-за стола и стало поспешно собираться кто в школу, кто в контору.

А в одиннадцать часов, когда Джон Смит был на службе, он вдруг почувствовал себя плохо. Пришлось взять кэб и вернуться домой. Вскоре Вильгельмину и Джона Интеграла привезли из школы с признаками крайнего нервного истощения, а немного погодя на кушетке в гостиной нашли миссис Смит. Она лежала почти без сознания и в последующие два дня не произнесла ни слова.

А когда позвали доктора, он – какое поразительное непостоянство! – имел наглость рекомендовать им полный покой и запретил какое бы то ни было умственное возбуждение.

Итак, по выздоровлении Смиты вернулись к своим прежним привычкам. За завтраком Смит-отец читает сообщения о падении акций горнопромышленного концерна «Гипгипура» и изредка бормочет: «Молока!» Дети про себя повторяют французский и алгебру, а миссис Смит молча решает вечные проблемы туалетов.

Иными словами, поскольку человеческая природа такова, как она есть, лучше предоставить ее себе самой.