Увидеть море (СИ) - Зайцев Павел Сергеевич (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
- Пойдемте купаться, — сказала подошедшая Юля. Без тени смущения она скинула топ купальника. За ним последовали трусики, и через секунду на уровне моих глаз замаячил гладко выбритый лобок Мишиной начальницы.
- Отличная мысль, — сказал Юлин бойфренд Антон, и в экспозицию ворвался его болтающийся член.
Шутки застряли у меня в горле. Я обернулся к Мише, за поддержкой и разъяснением и с огорчением обнаружил его полностью голым и печально свесившим своё хозяйство по ветру.
- Это Пустые Холмы, — развёл мой друг руками так, как будто бы это всё объясняло.
Пропитанный косностью и ханжеской моралью и облегаемый семейными трусами я в великом смущении последовал за этой беспечной троицей сквозь прерии, где меня настигла легкая оторопь — каменистые берега лесной речушки усеивала молодёжь а-ля натюрель.
Среди всего этого скопления задниц и сисек, я чувствовал себя, как эксгибиционист перед монашеским хором. Мои старые добрые трусы в мелкий синий цветочек приковывали насмешливые взгляды. Постыдная мысль о бегстве скользнула в трусливом подсознанье, но тут в смешении обнажённых тел я наткнулся взглядом на одинокого ковбоя, причинное место которого самым позорным образом прикрывали застиранные плавки цвета летней норильской ночи. То есть белые.
- Вива-ля-Република де Трусьедад! — победно воскликнули его вспыхнувшие глаза при виде моего вопиющего ретроградства.
- Миша, я за палаткой пригляжу, — ушибая мизинцы о речные камни, я мчался обратно в поросль.
Светка увезла последние вещи ещё не так давно, и непривычная пустота квартиры давила и рождала мучительные мысли. Вопросы и сомнения роились в моей голове. Прав ли был я, разрубив вот так этот гордиев узел? За девять лет совместной жизни мы с женой срослись, как сиамские близнецы. И сейчас, оставшись один, я чувствовал себя… хмм… как-то…странно…
Альбом, в запись которого я нырнул с головой после развода и который на время заполнил собой всё пустое пространство в моей душе, был свёден, отмастерён и отпечатан в небольшом тираже. Однако всё то, что должно было случиться после его выпуска, не случалось. Люди покупали его на концертах Понедельника, кто-то хвалил, кто-то ругал, но, по сути, глобально ничего в жизни нашей группы не менялось.
Я подвис в пустоте, и поэтому, когда Миша предложил отправиться на фестиваль неформатной музыки «Пустые Холмы», я с радостью согласился. Мне нужно было отвлечься.
Фестиваль проводился всего второй раз, но уже после первого он был окутан ореолом элитарной андеграундной тусовки. Три дня джаза-блюза и этно-рока в лесной глуши. «Вудсток» для тех, кто был слишком молод, чтоб попасть на оригинальный фестиваль с таким названием.
На фестиваль мы отправились с Юлей и Антоном. Миша уже несколько месяцев работал на первой своей официальной работе веб-дизайнера, и, как я заметил, его отношения с начальницей улучшались неподобающе быстрыми темпами.
- Паша, тебе не кажется, что у Миши кто-то есть? — с тревогой спрашивала меня Ассоль.
- Ну, что ты! Он же обожает тебя, — успокаивающе улыбался я в ответ.
Ещё как казалось!
Расставшись со Светкой, я с какой-то эгоистичной настойчивостью старался сохранить их брак. Для меня эта пара оставалась напоминанием тех далёких счастливых времён в Америке, когда мы все были без памяти влюблены и счастливы.
«В душном городе твоем, в бездушном городе…», — пел на концертах Миша в песне, которую так и назвал «Ассоль». Почти всё свободное время я проводил у них дома, или гуляя с ними по городу, посещая концерты и рестораны. Они терпеливо сносили мое неестественное присутствие, а я смотрел на них и питался отблеском «тех» дней.
«Но времена менялись и изменились вконец», пел в свое время другой рокер.
Песок этой пары убегал сквозь пальцы также неудержимо.
Три дня подряд мы пили вино, танцевали перед сценой с хиппи всех мастей под невероятный джаз и блюз, а по вечерам ходили с гитарами от костра к костру, переключаясь с песен Дркина на Гражданскую Оборону и Крематорий.
Обтесанный суровыми кавказскими ветрами и отличающийся далеко не пацифистскими наклонностями, я никогда бы не смог влиться в «систему» хиппи, этих полевых цветов с ядовитыми лепестками. Но мне чертовски нравилась атмосфера их праздника!
- Я так рад, что мы познакомились с вами, Паша, — лез ко мне с нежностями у костра Антон. — Это такое счастье, что Миша устроился работать у Юли в отделе.
- Несомненно, — скептически сплюнул я в заросли чертополоха, — несомненно…
Антон мне тоже понравился, однако, что-то подсказывало, что нам вряд ли предстоит стать близкими друзьями.
- Господи, там такой дождь, — под тент ворвались вымокшие насквозь Миша с Юлей, укутанные одной брезентовой накидкой.
Глаза их сияли.
У каждого человека в жизни есть какая-нибудь вещь, которую он таскает за собой по жизни, куда бы ни закинула его судьба.
Какой-нибудь талисман. Дневник. Подарок от любимой.
У Вани таких вещей была куча. Если быть точнее, у Вани была Куча Хлама. С тех пор как мисс Мизантропия окончательно возобладала над эфемерными сожительницами моего талантливого и параноидального друга, Куча Хлама перемещалась за ним из квартиры в квартиру.
Состояла КХ в основном из всякого техногенного мусора: карбюратора, который Иван решил когда-то «сам починить», проводов к этому карбюратору, запасных фрамуг, непарных кронштейнов, старой рыбацкой формы, набора голландских садовых секаторов и других, не менее потусторонних элементов.
Составляющие КХ были настолько абсурдны, что Ванин мятущийся мозг не мог вот так с ходу определить им местонахождение в новой квартире. При каждом переезде он сваливал КХ посреди комнаты под люстрой, «чтоб виднее было разбирать», и оставлял так, до будущей рассортировки. Момент этот обычно наступал позднее, чем смена квартиры, поэтому законным местом КХ со временем стал именно центр комнаты под люстрой.
- Ваня, да ты же, как бомж на помойке, живешь, — изредка ругались мы с Толиком, запнувшись о КХ на очередной вечеринке.
- Да! — вскакивал Иван, раскидав в разные стороны руки, причудливо изогнув шею, и комически выпучив глаза, — я бомж! Да! Но разве вы меня не за это любите?!
Сейчас Ваня дремал, положив короткие мускулистые ноги бывшего балерона на КХ, а я мрачно пялился в дождливый четверг за окном.
Мы были пьяны и злы.
В последнее время Иван, вообще, стал прибежищем негативных эманаций потустороннего мира. Так за старый, обросший ракушками риф, цепляются со временем обрывки морских водорослей, корабельный мусор и сдохшие барракуды.
За свою полную лишений и разочарований жизнь Ванин душевный риф оброс тёмными космами обиды и ненависти ко всему человечеству. Мой друг не мог простить обществу, что оно сыто, весело и с уверенностью несётся в завтрашний день на кредитном Форде Фокусе.
В этот вечер камертоны наших душ резонировали, производя угрожающее гудение — Толик, который, собственно, и предложил собраться провести вечер за традиционным Старкрафтом у Вани дома, опаздывал на три часа.
Нам бы не было обидно, если бы Толик запил. Проспал. Попал в аварию.
Но здесь была замешана женщина.
Женщина, на которую с недавних пор, он променял все дружеские посиделки. Мы любили Толяна, ревновали, злились и поносили последними словами.
Толик пришёл, когда вторая бутылка подходила к концу.
- Привет, — зашёл он, радостно потирая руки, — ну, что спим? Давайте играть! Я готов!
- Готов он, — мрачно пробурчал Ваня.
Довольный Толик налил себе штрафную, он был весел и самодоволен. Видно было, что свидание прошло успешно.
