Мы смеёмся, чтобы не сойти с ума - Сичкин Борис Михайлович (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Кстати, в Союзе, если я выпивал 500 грамм водки, опьянение было мрачное, на всякий случай от туалета далеко отходить не стоило, и потом еще два дня болела голова. А здесь рванешь грамм 700-800 — настроение певческое, становишься галантным* ищешь женщину, а голова наутро, как у Альберта Энштейна.
Любимая фраза многих иммигрантов: "Американцы все тупые". Мне все время хочется их спросить — какие американцы? Как правило, круг общения с американцами тех, кто это говорит, начинается и заканчивается на продавце в супермаркете. Плюс стандартный иммигрантский английский язык. Набор незатейлив: моргидж, паркинг, шапинг и мат в совершенстве. Как вы ухитрились определить степень тупости американцев, если вы их понимаете с пятого на десятое и сами двух слов связать не можете?
Вообще я заметил, что уровень тупости американцев обратно пропорционален знанию иммигрантом языка - по мере улучшения английского языка американцы начинают стремительно умнеть.
Моя жена за 20 лет в Америке запомнила 5-7 английских слов. К сожалению, запомнив эти слова, она забыла запомнить их значение, но, тем не менее, старается как можно чаще вставлять их в разговор. Например, Галя говорит по телефону с американкой, знающей еще и русский язык, говорит с ней по-русски, поздравляет ее с праздником и заканчивает:
— Мери, мы вам очень благодарны, от всей нашей семьи вам огромнейший шарап! У меня есть близкий знакомый, бывший в Москве знаменитостью, который научился извлекать из ностальгии практическую выгоду. При встрече он всегда говорит, что мы зря сюда приехали, американцы тупые, бабы не те, демократия надоела и далee по теме. О водке, правда, ни одного плохого слова - видно, хорошо идет. И вот за все эти недостатки, считает он, Америка должна платить. Причем именно ему. Сумму пенсии, которую Америка емy платит неизвестно за что, он считает возмутительной и разницу покрывает в супермаркетах, переводе это означает, что берет в супермаркете он основном дорогие продукты, но платит только за дешевые. Несмотря на импозантность — густая седая грива волос, благородная осанка, гордая посадка головы — его периодически ловят. Он пытался менять супермаркеты, но его уже знают практически во всех, однако он настолько уверовал, что Америка перед ним вечном долгу, и вынесенные из супермаркета продукты даже близко этот долг не покрывают, что, когда его ловят, он не только не краснеет и смущается, но искренне возмущается наглости тех, кто пытается лишить его того, что он считает законным, хотя и явно недостаточным бенефитом. Заставить его заплатить за украденные продукты или оставить их в супермаркете — исключено.
Я лично присутствовал при такой сцене. Мы в супермаркете. Он ставит перед кассиром пакет молока, дюжину яиц, платит несколько долларов, идет к выходу, но его останавливает менеджер:
— Простите, но вы взяли орехи, а за них не уплатили.
— Конечно не уплатил, у меня нет денег.
— Тогда зачем вы их взяли?
— Сын любит орехи.
— Я понимаю, но если нет денег, тогда не надо брать орехи.
— Так что, сын останется без орехов? Вы думаете, о чем вы говорите?!
— Вы взяли не только орехи. Вы взяли шоколад...
— Сын любит шоколад.
— О Господи! Вы взяли лососину, маслины, каперцы...
— Все правильно, я готовлю рыбную солянку.
— Вы не уплатили за лососину...
— Естественно, я и не собираюсь платить.
— Вы не заплатили за маслины и каперцы, хотя они стоят копейки.
— Я же вам человеческим языком объясняю — у меня нет денег.
— Если нет денег, не надо было их брать, — с безнадежными нотками повторяет менеджер.
— Он, что, тупой? — обращается к толпе в супермаркете. — Ты что, тупой? Ну, ты думаешь? Как же можно приготовить солянку без маслин и каперцев?! Какие же все-таки американцы тупые!
— Надо или заплатить за продукты, или оставить их в супермаркете, — делает последнюю попытку менеджер.
Мой знакомый некоторое время молча смотрит на нахала-менеджера, не в силах поверить в происходящее, и восклицает:
— Да если бы я знал, что здесь такой бардак, я вообще мог остаться в Европе!
Отодвигает менеджера в сторону и удаляется, дыша благородным негодованием.
Со временем супермаркеты смирились с его существованием и стали воспринимать его, как неизбежное зло — что-то вроде местного дракона, который, к счастью, берет только натуральный оброк. Единственное, каждый супермаркет пытался сплавить его своим конкурентам.
Встречаю его на улице. Страшная жара, градусов под 40, а он в костюме.
Слушай, — говорю я ему, — чего ты в такую жару одел пиджак?
— Ой, — спохватился он, — хорошо, что напомнил.
Снимает пиджак, в брюках вокруг пояса лежат рыба, языки, шоколад, пакеты с орехами, естественно - сын любит. Похожий патронташ имел в Гражданскую войну матрос-партизан Железняк.
- А где телятина? — спрашиваю. — Ты же любишь телятину.
— А, — отвечает он, — я, как только зашел, ко мне подошел менеджер и сказал, что в супермаркет на Кресчент сегодня завезли свежую телячью вырезку; я к ним попозже заскочу.
Мой знакомый Игорь закрыл в Шипсхед-Бее ресторан "Стейк Чарли". Нет-нет, закрыл его не в смысле — снял на вечер только для своей компании; он его закрыл в буквальном смысле. Напомню — в «Стейк Чарли» вы заказываете одно блюдо, обычно стейк, и можете в неограниченном количестве есть всевозможные салаты, креветки и пить вино и пиво. Надо сказать, что и в обычных условиях по сравнению Игорем Гаргантюа и Пантагрюэль сидели на строжайшей диете, а на халяву... Игорь может есть без перерыва 24 часа в сутки день за днем, месяц за месяцем (с короткими отлучками). Сколько дадут — столько съест. Что не дадут — он сам возьмет. Пьет не хуже.
Обычный американец заходит в "Стейк Чарли", и берет порцию креветок, немного салата, выпивает бокал пива, и минут через 20 официантка его спрашивает, не пора ли нести стейк. С Игорем эти шуточки не проходят. Он, практически, переехал к ним жить. Игорь приходил в ресторан утром к открытию и начинал: завтрак плавно перетекал во второй завтрак, ланч, полдник, обед, ужин — и только под утро перед закрытием он съедал заказанный 18 часов назад стейк. Салаты Игорь не жаловал, но креветки, не размениваясь на тарелки, брал подносами — накладывал гору килограмм на пять и съедал ее со второй космической скоростью. А с креветками, как известно, хорошо идет пиво; хотя, возможно, под пиво хорошо идут креветки... Они у него хорошо шли в любой последовательности. Приблизительно каждые 30 минут гора креветочной шелухи заменялась новым подносом, а несколько пустых графинов из-под пива полными. Первый день банкета Игоря администрация ресторана восприняла, как черный понедельник на бирже. Выпроводив его, наконец, в 4 утра, они опомнились от ужаса и решили отнестись к этому по-философски: да, это был удар, но, по крайней мере, даже если он выживет, как минимум, месяц ему есть не захочется. Может, у него конституция такая, как у удава — заглатывает много, потом месяц переваривает. Не тут-то было. Без 15 десять утра, за 15 минут до открытия, Игорь стоял у дверей ресторана, приплясывая от нетерпения с голодным блеском в глазах. Через неделю ресторан закрылся — то ли они поняли бесперспективность бизнеса с таким постоянным клиентом, то ли в Атлантическом океане не осталось креветок.
Схожую историю мне рассказали о двух наших иммигрантах, которые во Франции пошли в публичный дом. Их спросили, не желают ли месье выпить.
— А почем дринк? — подозрительно спросил один.
— О, месье, — улыбнулась мадам, — выпивка за счет заведения.
— За счет заведения? — оживились иммигранты и беспробудно пили сутки, пока в заведении не осталось ничего, кроме анисовой настойки. Ее они пить побрезговали, рванули по стопарю в баре напротив, купили несколько бутылок и вернулись допивать в гостиницу. О девочках никто даже не вспомнил.
