В мире животиков. Детская книга для взрослых, взрослая книга для детей - Лукьянова Ирина (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt) 📗
— А я знаете чего придумал! — восклицает самый шустрый зверек. — Давайте, братцы, дождемся, как у них в церкви зазвонят на полную мощность, а сами быстро к ним пройдем и в дома заберемся! Они сами-то в церкви, а куличи-то дома стоят! Они приходят, а куличей-то и нету! Они как заревут! — И зверек радостно хнычет, изображая разочарованную зверюшу.
— И то! Ловко!
— Она, дура, месяц голодала, думала — куличик! Она приходит, и вот ей куличик!
— Рот-то раскроет, а жрать и нечего!
— А тут мы выбежим и загогочем!
— Еще и напужаем!
— Ну, мы немножко-то ей оставим, — снисходительно говорит какой-нибудь мягкий зверек.
— Да очень надо, все-то съедать! Его много и не съешь. Мы только понадкусаем.
— Глазурь слижем! — пищит маленький зверек и облизывается.
— Айда, братцы!
— Только замаскируемся, — предусмотрительно говорит самый воинственный зверек, начальник разведки города Гордого. — Обвешаемся все зелеными ветками, чтобы, значит, они подумали, что это лес шумит.
— А это мы идем! Ай, ловко!
Зверьки быстро настригают березовых веточек, делают из них букетики и, замаскировавшись таким образом, медленно идут в сторону города зверюш. Однако маскироваться им быстро надоедает, да и недостойно это как-то — прятаться во время набега. Они должны явиться к зверюшам как правые, ничего не боящиеся, как носители истинно передового учения приходят к отсталым поселянам, живущим в лесу и поклоняющимся колесу.
— А давайте и мы чего-нибудь спразднуем!
— Чаво бы это нам спраздновать, — задумывается краснолицый зверек.
— А вот хоть то, что май настал! Пришло первое мая!
— И что это за праздник? — скептически спрашивает кто-нибудь умный. — Первое число каждый месяц бывает…
— Но нас же никто не заставляет каждый месяц праздновать! Мы только сейчас, когда нам нужно им показать… Давайте, робя, напишем плакаты и так пойдем. Дескать, Первое мая, ура!
Зверьки быстро и криво пишут красной краской всякие зверьковые глупости типа «Первое мая — праздник труда, пьяный проспится, дурак никогда!», «Кто не топает, тот не лопает» и странный лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». Последнее они вычитали в книжках. Зверьки понятия не имеют, кто такие пролетарии, и думают, что это перелетные птицы, которые, пролетая на юг, объединяются в косяки; но так как лозунг звучит очень красиво, они пишут и его. Зверьки вообще любят непонятные слова. Направляясь со своими транспарантиками в сторону зверюш, они оглушительно стучат в барабанчики и стараются как можно громче топать, чтобы потом с полным правом лопать. Встречные зайцы в ужасе разбегаются от этого красного шествия, а дятлы, чувствуя близкую им идеологию, радостно долбят носами по всем окрестным деревьям.
Впрочем, в Преображенске такой толпой никого особенно не испугаешь: на улицах пусто. Все зверюши в это время с большим воодушевлением слушают пасхальную проповедь и, держа на руках зверюшат, зажигают свечки от благодатного огня, специально к ним привезенного. Зверьки же, радуясь своей хитрости, проникают в зверюшливые домики и, ведомые ванильным запахом, мгновенно устремляются на кухни. Здесь их ждет серьезное разочарование. Куличей нигде не видно.
— Спрятали!
— Это их предупредил кто.
— Или сами догадались.
— Да ты плохо смотрел!
— Ну, иди сам смотри!
Проблема в том, что зверюши берут куличи с собой — в храм. Они их святят. Зверьки понятия не имеют об этом обычае (и, что особенно интересно, повторяют свою ошибку ежегодно).
— Да куда ж они их подевали?!
— В подполе смотрел?
— Смотрел! Только картошка!
— А в плите?
— Сковородки!
— А на окне?
— Цветы!
— Неужели все съели? Быть того не может!
— Может, может! Это они нарочно, чтобы нам не досталось! И тут же в храм побежали молиться, чтобы не было заворота кишок!
Это ужасное зрелище — зверюши стремительно поглощают куличи, чтобы они не достались пришельцам, — приводит зверьков в такое неистовство, что они начинают рычать.
— Сами же звали!
— Каждый год зовут!
— Эти на все готовы, лишь бы зверька высмеять! Поставить в максимально идиотское положение!
— Ни за что больше сюда не приду-у! — плачет самый маленький зверек.
Но в это самое время зверюши начинают возвращаться из храма. Рядом с ними, держась за юбочки, вышагивают радостные, празднично одетые зверюшата. Зверюши несут домой свечки и нарядные, только что освященные куличи. Они предвкушают радости разговления, имеющего смысл, конечно, только после поста.
— Идут! — кричат зверьки.
— Несут! — кричат другие зверьки, более зоркие.
— Не сожрали! — с облегчением понимают незваные гости города Преображенска.
— Ой, зверьки! — радостно говорят зверюши, видя, что в Преображенске заметно прибавилось народу. — Как хорошо, что вы пришли! Христос воскресе!
— Воистину… то есть мы хотели сказать, что мы в курсе, — с вызовом заявляют отдельные зверьки.
— Мы, как вы знаете, не разделяем ваших взглядов, — скромно заявляет седоусый зверек, набирая воздуху для обширного «но».
— Все это только пережиток, проистекающий от страха перед жизнью и невозможности правильно объяснить грозу, — с умным видом замечает маленький очкастый зверек, тоже прочитавший в жизни несколько книжек. — Что до бессмертия, то современная наука начисто отрицает…
— Но кулича она не отрицает, — поспешно добавляет зверек постарше. — В объективной реальности кулича она не сомневается.
— Кулич можно эмпирически пощупать…
— Попробовать…
— Полизать…
— Скорее же! — хором требуют зверьки.
Зверюши несколько смущены таким куличным усердием. Они как-то и не предполагали, что куличи так важны, что самое главное — это куличи, что зверьки прибежали не ради праздника, а только ради куличей с глазурью. Накануне зверюши были у всенощной, и ходили со свечками в крестный ход, и вернулись домой со светящимся в ночи пасхальным огнем. И утром еще были у обедни, и даже забирались на колокольню звонить, оглядывая покрытые нежной зеленью окрестности. И спускались с колокольни по шатким ступенькам, счастливые, оглохшие, с полными головами гудящих шмелей, и улыбались, напевая про себя «Христос воскресе из мертвых», и только тогда уже неторопливо шли домой разговляться.
Зверюши накрывают на стол. Стелют праздничную белоснежную скатерть, ставят крашеные яйца и пирамидку пасхи, и куличи, и рыбку, и блины, и сыр, и икру, заранее закупленную и тщательно сберегаемую к празднику, и всякую другую вкусность, и непременно цветочи. Но тут же снуют зверьки, большие и маленькие, тащат вилки, тащат чашки, волокут ножи, насвистывают глупые песенки, таскают за хвосты маленьких зверюш и прячутся под скатертью, чтобы хватать всех за ноги.
Зверьки лопают куличи без всякой благовоспитанности, и лезут ложками в пасху, и забрасывают стол разноцветной скорлупой. Зверюши смотрят большими глазами и надеются, что это все поведет зверьков к истинной вере, а стало быть, можно и потерпеть их бесцеремонность.
— Вот чего никогда мне не понять, — говорит наконец седоусый зверек, выставляя кверху отъетое пузо, — так это ваших праздников. Что за радость — позавчера умер, сегодня воскрес, и так каждый год. Неужто ж непонятно, что не позавчера умер, а две тыщи лет назад, и не сегодня воскрес, а тогда же, что праздновать-то? Зверюши хмурятся.
— У Бога тысяча лет как один день, — говорит наконец одна.
— Демагогия, — кривится один молодой зверек, не забывая намазывать кулич пасхой.
— Но ведь день рождения ты празднуешь, — урезонивает его зверюша-ровесница.
Они с этим зверьком когда-то играли вместе, и зверек вполне по-человечески реагировал на ее рассказы из Священной истории, но прошли годы, изменившие его отнюдь не к лучшему. В подростковой зверьковой среде отчего-то принято вести себя как можно хуже и полагать это признаком мужества.
— День рождения! — насмешливо тянет зверек. — Я же вот он! А где Бог?
