Жена напрокат - Санжаровский Анатолий Никифорович (читать книги онлайн .txt) 📗

Наконец я всё-таки изловчился и заглянул в принадлежащее ей её яйцо. Губы у неё были искусаны.

«Неужели этот экстремист опять вышел на связь?» – с опаской подумал я.

– Тебя что, собаки рвали? Что с губами?

– Стандартная простуда! Не веришь – прими за сказку… Отстань!

– Простуда? В такую жарынь?! Тридцать же пять!

– Новость! Бывает всё!

– Но почему только с тобою?

Я внимательней посмотрел на жену и чуть не взвыл.

– Тебя что, и на новой работе грызут?

Молчит.

– Но на новой работе у тебя начальник – бабец!

Молчит.

Таня-партизанка – два.

– Откуда бээмвэшка?

– Со старой работы…

– Так бы прямо и говорила! Этот парашливый минимундус… Он что, всё никак не угомонится и по старой памяти продолжает тебя грызть?

– Никто никого не грызёт… Ну сколько можно одно и то же переливать? Прос-ту-да!

– Придумай что-нибудь новенькое! От такой простуды недалеко и до французского насморка! [93] В апреле у окна сидела. Продуло! Но сейчас… Июль! Тридцать пять в тени! Сорок шесть под мышкой! Откуда выкатиться простуде?

– А ты что, не слыхал, что простудиться можно и в жару?

– Двадцать лет прожили – ни разу не простужалась! Ни в минус тридцать пять! Ни в плюс тридцать пять! А тут простуда на простуде! И простудой наглюще погоняет!

И тут подпихнул словечушко наш малолеточка сын:

– А я знаю, где нашу мамку покушали… Ой, покусали… Вчера, тридцатого июля, у дяди Миронова был деньрожка!

– Опс! Конечно, на дне рождения температурка была за сорок. Что кушали-с? Чистый самопляс, [94] северное сияние [95] или коньячелли?

– А тебе какая разница!?

– То-то я гляжу, чего это тебя не догрызли… По трезвяку до такого б не докувыркались… Зациклились на губах. Даже злые собаки до губ не опускаются и вовсе не начинают разговляться с губ. На то таскают толстый амбарчик и целых два оковалка ляжек… Да-а-а-с, склеенный кадр… [96]

Моя кадрица [97] по нежданке быстро увезла сына на мироновском шизовозе.

А я и пригорюнься.

Ну, какой тут отдых, если на твою жену накинулся проголодавшийся людоед? Слопает же всю мою паранджу вместе с волосяной сеткой для лица!

Оставалась целая неделя до конца срока моего санаторного отдыха. А плюну-ка на этот конец и дуну домой спасать остатки жены? Пока всю не слопали!

Я не находил себе места.

Я носился по лесу и рассуждал. Это что же за зверина этот енот-полоскун!? Что она в нём откопала? Чего она с этим одноклеточным сдружбанилась? Воистину, «женщина – друг человека, который не является её мужем»! Неужели она у меня из тех, про кого сказано: «Женщина непобедима в умении сдаваться». Но – кому? Наверняка на деньрожке у этого сексоболиста была в гостях одна моя мадамелла. Была на первое, на второе, на третье… На сотое!… Это он её пил, ею закусывал, её ел! Одну! И никак не облопается! Но – подавится! Обязательнушки!

Боже! Что же делать?

Пока я тут санаторничаю, она там… С эполетами… Пришпандорился этот Укроп Помидорович к ней и без конца знай окучивает её, окучивает… Ну уж!… Да я в мент прихлопну эти изнурительные сельхозработки!

У меня ещё оплаченная неделя отдыха.

Плевать на отдых!

Я еле перекрутил ночь в санатории, помахал ручкой своей оплаченной неделе и подрал на попутках из санатория.

В электричке усталость прижала меня плечом к вагонной стенке, и я задремал.

Мне приснилось, кто-то во мне осторожненьким голоском позвал Русь в моём лице к топору. Пустопорожним зовом всё это не кончилось. Я разгорелся до тех степеней, что пообещал самому себе в капусту искрошить своего голодного зложелателя-людоеда. Одним ударом поклялся рубить с плеч по две головы. И – метнул в соперника топорок. Да промазал. Стучу кадыком на всю землю:

«Не гарцуй в моих владениях! Отвали от моей авоськи! Меняй половую ориентацию! Не то пришью!»

Тут пошла вторая серия сна.

И теперь я увидел свою ненаглядку.

Сколько живём – всё наглядеться не могу.

Только… Г-господи!… Некогда свеженький мой батончик иссох в мумию, воинственно держащую, как знамя, косу в руке! Из какого музея ужасов прибежала ко мне в сон эта голая скелетина в набедренной повязке бантиком и с короной на голове? Если я вру – гляньте вправо. Неужели это моя алюрка в обозримом будущем? Да стоит ли из-за такой красотулечки разбрасываться топориками?

Я срочно проснулся и тут же окончательно отверг этот горячий топорный бред.

Дико! Неинтеллигентно!

Топор!

Как чуть что – сразу за топор!

Заруби агрессора и прыгай на дерево да кричи, как макака:

– У-у! У-у! У-у!…

Неинтеллигентно всё это!

Да как я могу его топором? Он же – один такой в Одессе! [98] И он же мне почти родич. Мы ж с ним однодырочники! Не-е… Нельзятушки топором… Сдать рога в каптёрку [99] и – ша! Он же в глазах жены, этой трёпаной рогожки, уравнен со мной. Она равно верна и ему и даже потом мне! Во вторую очередь. А ему в первую. Мне всегда достаются вторые роли. Чужие объедки. Такая моя планида.

И всё равно надо решать смирно эту теорему.

Итак.

Дано: порядочная жена верна и любовнику, и мужу. Требуется доказать, что порядочный муж терпелив к любовнику жены.

Бррр!

Но надо, Федюня! Надо!

Раз порядочная женщина обратила на этого коллайдера внимание, значит, он тоже порядочный. Жена порядочная, муж порядочный, любовник порядочный. Порядочный треугольник!

Все порядочные!

А порядочные люди топорами не кидаются.

И я не буду.

Первой мне встретилась милая тёщенька.

– Ну что? – говорю. – Будем кусаться или целоваться?

В присутствии близких слёз тёщенька единогласно и без митинга высказалась за поцелуи.

На этом и закончился наш вступительный словесный переброс.

Вот золотой человек!

Вот кто истинно желает зятю долгой и счастливой жизни! Она ж превосходно знает, что зацелованный человек живёт на двенадцать лет дольше.

Мы срочно в охапочку и за крепкие поцелуйчики.

По-родственному.

Нацеловались мы со сладкой тещёнькой…

Отдохнул я чуток и говорю:

– Что же вы не следите за доченькой? Пока я прохлаждаюсь с сыном по санаториям, тут вашу любимую доченьку слопают. Откинет же ещё новенькие адидасы! Вы видели её губы?

– Ну что губы!? Что губы!? Да это ж банальная простуда!

– Я двадцать лет с нею изжил и ни разу не было в 35-градусную жару у неё простуды!

– Ну и что? Человек вон тоже жил, жил, жил – и валенки на сторону. А раньше ни разу ж не помирал!

– Как она тут развлекается? – Подумал: «Под кем?» Но вслух корректно уточнил: – И с кем? Вы знаете?

– Какие ещё развлечения? Вы что, забыли, что моя доченька замужем? Не лично ли за вами?

– Лично-то лично. Да губы кто ей так безобразно погрыз? Кого мне вызывать на дуэль?

– Вызывайте на дуэль свою больную мнительность да подозрительность. А моя доченька чиста перед вами, как стёклышко!

– А я хочу знать, кто погрыз это стёклышко и не порезался?

– Не смейте ни в чём подозревать мою дочь! Она не прости-господи какая там! Моя дочь – порядочная женщина!

– В том-то и беда, что порядочная. Во сколько наша порядочная прибывает домой?

– В семь. Как часы! Точна как швейцарские часы!

Мне не хотелось, чтоб первый же день моего приезда подмочила схлёстка с женой. Позвоню. Звонком я как бы предупрежу, чтоб она по старой памяти нечаянно не стриганула после работы в мироновские палестины. Хочешь мира – греби сразу до хаты!