Рассказы - Мелихан Константин Семенович (читаемые книги читать txt) 📗
И это действительно так. Я даже знаю имена этих девушек. Их зовут: Поверка, Проверка, Тревога, Патруль и Инспекция.
Да! Инспекция – это девушка: она никогда не появляется вовремя, причем в то время, которое сама же и назначила; но ждешь её всегда, она снится тебе даже ночью; а как ты готовишься к встрече с ней! – приводишь в порядок свою одежду, аккуратно застилаешь кровать, драишь пол, качаешь мышцу, учишь слова, которые ласкали бы её слух; а когда наконец с ней встречаешься, забываешь все, что должен был ей сказать, мнешься, обливаешься потом, оттого что не знаешь, как она к тебе относится, что взбредет ей сейчас в голову и больше всего боишься её приговора: «Нет, ты – не настоящий мужчина!»
Можно представить себе наши чувства, когда мы узнали, что из штаба округа к нам едет инспекция! Инспектировать нас в стрельбе.
Командование полка стало думать, как нам лучше отстреляться.
Перебрали уйму вариантов, вплоть до поголовной дизентерии, чтобы всякие инспекции нас за версту обходили. И наконец остановились на следующем.
Насыпать перед мишенями гравий. Если пуля-дура смажет, она попадет в гравий, а гравий-молодец отскочит и попадет в мишень!
– А если дура-пуля смажет и мимо дурака-гравия? спросил командир полка.
– А мы подстрахуемся, – сказали командиру. – Посадим орла-снайпера на дерево.
И вот приезжает инспекция во главе с генералом.
– Кто отстреляется на «отлично», – говорит генерал, – тот получит отпуск на родину с завтрашнего дня.
Начали мы стрелять – и генерал бледнеет. Получается, что с завтрашнего дня в отпуск идёт весь полк.
Потом генерал багровеет, потому что, видно, что-то смикитил, и говорит:
– А может ли кто-нибудь из вас промазать?
И надо же! – никто промазать не может. Хотя стараются.
Вдруг один смазал.
– Стоп! – обрадовался генерал. – Посмотрим, действительно ли он смазал.
Идем. Все видят: вокруг мишеней – гравий. Под деревом – снайпер. Кровь – на заднице.
В отпуск мы, конечно, не поехали, но «отлично» получили. За солдатскую смекалку.
Наш полк охранял ракетные точки. Перед заступлением на дежурство начальник караула нас инструктировал:
– Задача охраны. Первое – не допустить проникновения на охраняемый объект потусторонних лиц. Второе – если таковые лица проникли на охраняемый объект, не допустить ими запуска ракеты. Третье – если запуск ракеты ими произведен, расстрелять ракету из автомата.
Что делать, если ракета из автомата не расстреляется, начальник караула не объяснял. Но ясно было всем: застрелиться.
Я все не мог понять, от кого охраняют ракету. Потом я понял: ракету охраняют не столько от врагов, сколько от своих. Чтобы её не растащили на хозяйственные нужды, сувениры, украшения и просто так: «А чего она без дела стоит?» Потом я понял, ЧТО охраняет вообще армия: она охраняет себя.
Солдат, несущий охрану, должен владеть не только оружием, но и приемами рукопашного боя.
Занятий по рукопашному бою у нас было не очень много. Точней – одно. Вел его капитан, владевший приемами как рукопашного боя, так и ногопашного.
Он построил нас в шеренгу и сказал:
– Кто хочет вступить со мной в единоборство?
И тут же, не дав нам опомниться, вызвал из строя самого маленького и хилого солдата. Мы его так и звали – Хилуй.
Хилуй вышел из строя, снял автомат и положил его на землю.
– Бросок через бедро! – объявил капитан и бросил через бедро Хилуго.
Хилуй поднялся, а капитан обратился к остальным:
– Кто может повторить?
– Я! – сказал солдат по фамилии Доценко. – Только сильно не бросайте.
– Да не я должен бросать, а ты, – объяснил ему капитан.
Доценко взял Хилуго за шкирку и бросил. Правда, не через бедро, а через что-то другое.
– Не так, – сказал капитан и бросил Хилуго ещё раз. – А теперь, – капитан кивнул на Хилуго, – представьте, что у него – нож.
Хилуй весь напрягся.
– Не так держишь нож, – сказал капитан.
Хилуй сжал пустую руку в кулак.
Капитан крикнул «Йя!» и ударил Хилуго ногой по запястью.
– Нож выбит, – сказал капитан.
И тут Хилуй, шатаясь, поднимает за дуло свой автомат и говорит капитану:
– А теперь представьте, что у меня в руках ничего нет.
И врезал капитану прикладом.
Капитан крикнул «Йя!» и упал.
Больше рукопашным боем с нами никто не занимался.
Мы иногда сами занимались. Один парень у нас чего-то не поделил с другим из соседнего полка. Пошел туда разбираться.
Через час приползает обратно. Морда – как у колобка к концу дороги.
– Что, – говорим, – с тобой, Валера?
Он сплюнул кровью и говорит:
– Будут знать!
А генерал приезжал к нам ещё раз со своей внезапной проверкой, о которой мы знали за месяц.
Подкатывает он, значит, к воротам нашей дивизии. А там для него солдат тополя из брандспойта моет.
Увидел генерала – выпустил из рук брандспойт, чтобы честь отдать. А брандспойт как вырвался на свободу, так и окатил генерала.
Генерал ничего не ответил. Сел, обмоченный, обратно в машину и назад уехал.
И больше у нас никогда не появлялся.
А наш командир хотел этого поливальщика даже наградить, потому что благодаря ему вся дивизия вышла сухой из воды.
Кстати – о воде. Самые мягкие отношения между командирами и воинами – на флоте. Матрос меньше отличается от морского офицера, чем солдат от офицера сухопутного. Потому что после рабочего дня сухопутный офицер идёт домой к жене, а морской – остается на работе с матросом.
Ничто так не сближает людей, как подводная лодка.
В одном ленинградском военно-морском училище преподавал капитан первого ранга – настолько мягкий, что если бы он преподавал в другом месте, его бы давно съели. У него для курсантов было только две оценки: «пять» и «пять с плюсом».
И вот какой-то курсант поспорил с товарищами, что получит на экзамене у этого старикана «двойку».
Приходит на экзамен и говорит этому старикану первого ранга:
– Ничего не знаю. Ставьте два.
Тот говорит:
– Как – не знаете? Вы ж ещё билет не брали!
Курсант берет билет и читает:
– "Пожар на корабле. Ваши действия".
– Ну? – говорит старикан.
Курсант нарочно молчит.
– Ну, что вы будете делать, если на корабле вспыхнет пожар?
– Ничего не буду! – говорит курсант.
– Правильно! – обрадовался старикан. – Главное не подымать панику.
В полку, где я служил, был кросс на 10 км. Приехала инспекция во главе с генералом на наши военные мучения смотреть. Генерал добрый. Шутит. Офицеры смеются. Как по команде.
Сержант Доценко нам говорит:
– Бежать надо не ногами. А головой.
Короче, срезали мы несколько километров. Никто ничего не заметил. Офицеры довольны: недобежавших нет.
Только майор, который всей этой беготней руководил, что-то нам орет и кулаком рыжим грозит. В кулаке – секундомер.
Подходит к майору с секундомером генерал:
– В чем дело?
Секунд-майор рапортует:
– Половина участников забега установила новый рекорд мира!
Знаете, что ответил генерал? Он спросил:
– А почему – только половина?
Был у нас в полку пес. Пес полка. Звали его, конечно, Дембель. Как-то наделал он перед дверьми в штаб. Подполковник Регентов сказал:
– Сделал под козырек!
Я его часто вспоминаю, моего командира полка. Речь его была краткой и образной: «Дело сделано, дура замуж выдана», – или: «Без кота мыши в подполье геройствуют, а нам такую давай, чтобы и при коте не потела!»
Поначалу никто не понимал, о чем речь. Но сразу понимал, что командир сердится. Каждую его фразу можно было выбивать на граните. Причем каждая вторая была эпитафией: «Все ушло в свисток», «нашёл свой последний балкон», «Куда бы вороне ни лететь, всюду дерьмо клевать!», «Все пропьем, но флот не опозорим!», «Да куда ж он денется в подводной лодке?!», «Нам, татарам, все равно, что самогон, что пулемет, лишь бы с ног валило!».
