Увидеть море (СИ) - Зайцев Павел Сергеевич (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
Гости утолили первый голод и жажду и, по сложившейся уже здесь традиции игнорировать сторону жениха, право толкать тост было предоставлено, самому богатому из армянской когорты родственнику, тучному «дяде Армену» на Нексии.
- Поздравляю Свету и Андрея с этим самым важным днём в жизни… — начал «дядя Армен».
- Да, они тут, что, совсем офонарели! — глухо прорычал Толик.
- Спокойно, Толик, спокойно! — я уже порядком был взвинчен бестактностью Светкиных родственников, но скандала мне не хотелось. Её рука нежно сжала мою, как бы успокаивая и одновременно извиняясь, за их поведение.
- Налей-ка лучше нам коньяка, Толик! А то это шампанское уже в горле стоит! — подставил я ему стакан.
- А вот это правильно! Будем веселиться сами, — оживился «дружок» и радостно засуетился, с бутылкой дагестанского коньяка в руках, не забывая кидать ненароком горячие взгляды в сторону «дружки».
После череды витиеватых тостов, состоящих из долгих нахваливаний невесты и её родителей, «которые вырастили такую красавицу», и скупых, и неоднозначных комплиментов в адрес жениха, в ходе которых я позорно был именован тостующими то Андреем, то Женей, то Пашей, микрофон добрался и до нашей стороны.
К этому моменту энтузиазма из нашей делегации никто не испытывал, и момент принялся спасать неизменно добродушный Миша. Представившись, и объяснив, кем он приходится жениху, Миша продолжил в стихах:
Уже после первых двух строчек гул среди армянских родственников стих, и на лицах многих из них появилась заинтересованность и удивление. Долгая эпическая поэма о счастливом и безоблачном браке Светы и Паши была написана таким изящным слогом и изобиловала таким искрометным юмором, что окончание Мишиной стихотворной речи потонуло в громе аплодисментов. Что-что, а искусство среди армянской нации издревле ценилось высоко. Однако поэтический экскурс вызвал не только восхищение, но и пробудил в гуляющих дух соперничества. Горячая кавказская, или точнее закавказская, кровь взыграла. Ответить на неожиданную культурную экспансию армянская сторона решила хореографическим номером.
Видимо, своей сильной стороной оппоненты посчитали танцы народностей, поэтому вскоре приглашенные музыканты грянули синтезаторную лезгинку, и две миловидные армянки ловко и умело поплыли над землёй под зажигательную мелодию.
Родственники-армяне за столом горделиво расправили плечи и, посверкивая очами в нашу сторону, стали яростно бить в ладоши в такт танцу.
То, что произошло потом, было неожиданностью даже для меня, не говоря уж обо всех остальных: мои двоюродные полукабардинские братья с достоинством поднялись из-за стола шагнули на «данс-пол» между столами и, вдруг резко взмахнув руками, завертелись в танце вокруг армянок. Со стороны это выглядело даже не как танец, а как настоящий балетный номер из «Лебединого Озера» Хачатуряна. Гибкие черноволосые и загорелые, мои кузены налетали и отступали на двух девушек в изящных светлых платьях, которые продолжали плавно скользить в танце. Двигались они при этом так стремительно и так профессионально, что когда закончился танец, я пораженный такими скрытыми умениями моих скромных младших братьев вскочил вместе с другими гостями и бешено рукоплескал их танцевальному триумфу.
После этого свадьба превратилась в откровенное соревнование. Армянские гости уже не игнорировали малочисленную кучку моих гостей, но смотрели изучающе и азартно перешёптывались, обсуждая следующий ответ.
Наша сторона, уже изрядно разгоряченная спиртным и «болением» за «своих», уже чувствовала себя посвободнее, мой отец и дядя посматривали горделиво и довольно, шумно отмечая успехи нашей стороны. Со стороны наша свадьба всё больше стала походить на конкурс «Евровидение».
Со стола «самых уважаемых гостей» поднялся особо внушительный армянин с массивной золотой цепью на шее и, хитро поблескивая глазками, начал вкрадчивым голосом:
- Как мы видим, уважаемые гости со стороны жениха не только хорошо слагают стихи, но и отлично танцуют. Мы хотели бы поблагодарить их за такое талантливое выступление, и, в свою очередь, порадовать гостей выступлением наших детей… — тут он сделал многозначительную паузу и, как заправский конферансье, вскинул руку вверх.
- Встречайте! Выпускницы Ессентукского музыкального училища по классу «вокала», Снежана и Аревик!
Это была уже реальная заявка на победу. Что ни говори, а выпускницы музыкального училища — это звучало солидно.
На небольшую импровизированную сцену с приглашенными музыкантами вышли две девушки в строгих платьях и, взяв в руки по микрофону, изобразили смиренное выражение лица.
Вид у девушек был такой собранный, что я приготовился услышать, по меньшей мере, церковный вокализ 18-го века.
Одна из них кивнула синтезаторщику, он ударил по клавишам и…
- Ветер с моря дул, ветер с моря дул, нагонял беду, нагонял беду, — хорошо поставленными оперными голосами девушки пели разухабистый кабацкий шлягер, и чем уверенней звучали их профессиональные «вибрато» и «глиссандо», тем сильнее становился заметным диссонанс между песней и манерой исполнения. Войдя в раж, девушки на ходу попытались разложить основную партию на несколько голосов, но отсутствие привычки выступать в ужасающих акустических условиях сыграло с ними дурную шутку: вокалистки плохо слышали друг друга и пару раз уверенно смазали «по соседям». Однако, несмотря на явные недостатки номера, мощные голоса вокалисток произвели впечатление на всех гостей, и аплодисменты были искренними с обеих сторон.
Мои подвыпившие отец и дядя даже поднялись и толкнули по пламенной речи с похвалами в адрес красоты и талантливости Снежаны и Аревик. Ликование на армянской стороне и подавно было безудержным.
Однако мы с Мишей знали, что точку в соревновании ставить рано. Оторвав Толика от наматывания словесной лапши на прекрасные ушки Светкиной сестры, я подтолкнул его в сторону микрофона.
- Все знают, что Паша хороший друг и достойный спутник для Светы, — издалека начал Толик, — но мало кто знает, что кроме этого он ещё и поёт, — Толик многозначительно посмотрел на собравшихся. — Так попросим же его почтить уважаемых гостей песней!
Плотный концертный график в институте и ежедневное многочасовое пение в подземных переходах к тому времени сделали из нас с Мишей настояших мастеров пения «а капелла» (то есть пения без музыкального сопровождения). Не одну пьянку среди музыкальных коллег мы просиживали, раскладывая на голоса всевозможные композиции. Но была одна, которая, на мой взгляд, как нельзя лучше приличествовала случаю. Мы с Мишей вышли на сцены с деланно скромными физиономиями и взяли в руки по микрофону.
- Что играть? — обратился к нам взмыленный от жары синтезаторщик.
- Отдохни, — отклонили мы его услуги, — мы сами.
Выждав пару секунд, пока гул утихнет, я глубоко вздохнул и запел чистым и проникновенным голосом:
- Выйду ночью в поле-е с конём, — понеслось над притихшей толпой, — ночкой тёмной тихо пойдём, — подхватил Миша в терцию.
Наши голоса, усиленные микрофонами, звучали то задушевно, то набирали мощи и звенели неистово и пафосно. В кульминационный момент песни синтезаторщик за нашей спиной не смог оставаться равнодушным и ворвался с лирической подкладкой из скрипичного оркестра на своём синтезаторе.
- Золотая рожь, да кудрявый лён, я влюблён в тебя Россия, влюблён, — на фоне пронзительных скрипок куплет прозвучал так величественно, что в последующей паузе наступила мёртвая тишина, на мгновение стало слышно, как в соседнем селе за рекой лают собаки.
