Подводный спецназ - история, операции, снаряжение, вооружение, подготовка боевых пловцов - Миллер Дон
Таща на себе больше 30 килограммов снаряжения, в основном взрывчатку, озябшие, мокрые, несмотря на асбестовые комбинезоны и подбитые мехом куртки, боевые подрывники, перелезая через борт корабля и спускаясь по веревочной сетке в утлые моторные лодки, должно быть, не страшились перспективы попасть из огня да в полымя. Там хоть можно согреться. В этой же ночной тьме, в нескольких милях от французского побережья, среди огромных валов, катившихся под вой ветра, согреться было негде. Если бы, скажем, ветераны-спасатели вышли в такую погодку в море на своих шлюпках, они по праву заслуживали бы медалей. Погода никак не подходила для того, чтобы высаживаться на берег в полном боевом снаряжении для штурма гитлеровских бастионов.
Солдаты не знали, что верховное командование, в руках которого находился громоздкий и сложный механизм армии, флота и авиации, попало впросак с прогнозом погоды. Но отступать было поздно. Операцию нужно было продолжать, пока существовал еще фактор внезапности.
Согласно плану действий, на участках "Омаха" и "Юта" сначала должны были высадиться танки и пехота, а за ними - боевые подрывники. Эти специальные танки были снабжены гребными винтами и держались на плаву с помощью брезентовых поплавков, которые можно было сбросить, достигнув твердого грунта. Испытания они прошли с удовлетворительным результатом, но во время десантирования ветер и крупная волна сорвали поплавки. Часть танков, как только их спустили на воду в трех милях от берега, сразу пошла ко дну; другие уже добравшись до отмелей, застряли в галечных наносах.
Первый эшелон десантных судов, на которых находилась пехота и подрывники, в полумиле от берега попал под ураганный огонь. Многие суда были потоплены. Те суда, которым удалось добраться до берега, подходили к отмеченным участкам, и солдаты брели под ударами прибойных волн к берегу. В отдельных случаях первыми высаживались боевые подрывники.
Условия, в которых им пришлось работать, были такими, что хуже некуда. Корабельная артиллерия и судовые ракетные установки не смогли подавить огонь орудий береговых батарей. Пулеметные гнезда, казематированные установки противотанковых и противодесантных орудий остались почти нетронутыми. Массированные воздушные налеты, предпринятые с целью сломить сопротивление обороняющихся, были произведены слишком далеко за береговой линией; они парализовали резервы противника, но не причинили вреда позициям врага у самого берега.
Сумятица, неизбежная в условиях неспокойного моря и сильного огня противника, осложнилась одной непредвиденной деталью: сильным боковым течением. Оно сбивало с курса отряды пехоты и подрывников. Суда натыкались на свои затонувшие корабли. Обстановка резко ухудшилась.
Потери в живой силе во время высадки первого эшелона достигли устрашающих размеров. В военных колледжах хладнокровно изучают статистические сведения, на основании чего определяют, при каком проценте потерь войска все-таки могут продолжать наступление. Судя по донесениям с участков "Омаха" и "Юта", принятое канонами соотношение убитых и раненых следовало пересмотреть. Легко раненые тонули; те же, кому удавалось выползти на берег, точно метлой вновь и вновь отбрасывались назад пулеметным и ружейным огнем.
Высадка десанта началась на рассвете, при малой воде. Это дало возможность первым малым судам подойти к отмелям. Препятствия, подлежавшие уничтожению, находились между отметками малой и большой воды. Их нужно было успеть уничтожить до наступления прилива, во время которого отмель затоплялась более чем на шесть метров. Иначе более крупные суда, на которых находились основные силы десанта, не смогли бы подойти к берегу и потери среди солдат первого эшелона оказались бы напрасными. Вдоль побережья немцами было поставлено от трех до пяти рядов опасных ловушек: "бельгийские ворота" - массивные решетки из стальных балок, "ежи" из обломков рельсов, прочные деревянные брусья, стальные и железобетонные надолбы и иные препятствия, над созданием которых противник долго и тщательно трудился. Они были установлены с таким расчетом, чтобы пробить днище корабля или повредить десантную баржу. Ко всему, почти к каждому из них была прикреплена небольшая противопехотная мина Теллера, для того чтобы затруднить подрывные работы.
Каждой группе морских подрывников, состоявшей из тринадцати человек, придавался отряд в двадцать шесть саперов-армейцев. Каждый тащил на себе двадцатикилограммовый пакет со взрывчаткой. Вдобавок нужно было нести связки детонационного шнура. А "взорвиголовы" несли взрыватели замедленного действия и запалы. Запасы взрывчатки, буи и флажки для обвеховывания расчищенных проходов подвозились на надувных лодках. Каждой группе был выделен для расчистки участок шириной в 15 метров. А тем временем прилив уже начал лизать подножие наружных заграждений - "бельгийских ворот" высотой в 3 метра.
Гонка продолжалась. Потери росли. Пули снайперов настигали отдельных бойцов, осколки снарядов и минометный огонь уничтожали целые отряды. Команда подразделениями переходила от убитых к раненым смельчакам. Саперы-армейцы и флотские подрывники вскарабкивались на преграды и обезвреживали противопехотные мины, потом падали вниз - раненые или невредимые - с тем, чтобы приладить заряд взрывчатки, который должен был уничтожить препятствие. Другие тянули детонационные шнуры, соединяя их с зарядами. Бойцы, как могли, старались помочь раненым, не дожидаясь, пока сюда доберутся под таким огнем санитары. Каждый готов был выполнить работу товарища. А потом двигаться дальше.
В этом аду кромешном личной храбрости было недостаточно. При благоприятных условиях шансов остаться в живых у солдата пятьдесят из ста. Шансов этих становится меньше, когда твой боевой дух снижается из-за долгого ожидания, морской болезни, усталости, контузии, когда вокруг стонут и кричат раненые товарищи, а ты ничем не можешь им помочь.
Но подготовка в Форт-Пирсе принесла-таки свои результаты. Покуда у бойца шевелились руки и ноги, он всегда мог заставить себя сделать еще один шаг, чтобы закрепить еще один заряд взрывчатки, присоединить к детонационному шнуру еще один конец. А потом повторить это снова. И еще. Не механически, в каком-то забытьи, а с умом, возвращаясь, чтобы исправить повреждения, нанесенные огнем противника, экономно расходуя взрывчатку, забирая запасы взрывчатки у тех, кто пал. И все время обгоняя поднимающуюся воду.
Немцы, по-видимому, не собирались ослаблять огонь. Сами они были укрыты за бетоном казематов. Наступающие же оказались на открытой, ничем не защищенной отмели. Огонь с кораблей, находившихся в двух милях от берега, был очень точен, и все же отдельные снаряды, не долетая до цели, падали на эту отмель. Почему-то не было и связи между высадившимися войсками и кораблями (такая связь наладилась лишь при высадке следующих эшелонов), поэтому передовые отряды не могли "попросить огонька" для подавления вражеских огневых точек.
На одном участке танки, высадившиеся вслед за первым эшелоном, обстреляли собственных солдат. Пехотинцы цеплялись за детонационный шнур, обрывали его. Часто они укрывались за теми препятствиям, которые подлежали уничтожению. Взмыленным подрывникам приходилось прекращать работу, прогонять солдат да к тому же помогать им оттаскивать раненых на безопасное расстояние.
И все-таки дело двигалось.
Одна команда подрывников, действовавшая на участке "Омаха", 22 минуты спустя после высадки очистила свой участок в 15 метров. Правда, из тринадцати бойцов четверо было убито и столько же ранено. Но и после этого задача их не была еще выполнена до конца: требовалось обозначить расчищенные проходы. Необходимо было взорвать свои десантные суда, которые были потоплены артиллерийским огнем противника, чтобы они не мешали подходу других кораблей. Бойцы изнемогали от усталости и ран. Вокруг рвались мины и снаряды. Волны прибоя, кипевшие от взрывов, выбрасывали на берег обломки, трупы, умирающих солдат. Но надо было закреплять взрывчатку и продолжать работу.
