Техника и вооружение 2015 02 - Коллектив авторов (читать книги бесплатно txt) 📗
Кроме того, не надо забывать, что с увеличением промаха R плотность осколочного поля пропорционально уменьшается. На промахе 1,5-2,0 м, на которых КАЗ «Заслон», судя по рекламе, прекрасно работает, вероятность попадания хотя бы одного осколка в летящий сердечник БПС (диаметр которого всего 25-30 мм, а уязвимая его часть и того меньше) становится не более 0,5-0,6.
Таким образом, и у системы обнаружения КАЗ «Заслон», как и у всех КАЗ ближнего действия, есть «врожденные» проблемы с перехватом высокоскоростных ПТС.
Но и это еще не все. Длительные ходовые испытания комплексов «Веер-3», которые проходили в осеннее время, выявили его чрезвычайно низкую помехоустойчивость. Летящие из-под гусениц комки грязи, даже бьющие ветки кустов приводили к ложным срабатываниям. Танк с включенным КАЗ не успевал проехать и нескольких километров, как оказывался практически «голым». Специалисты НИИ стали тогда нашли выход из этой неприятной ситуации и в последующем КАЗ «АЗОТ» такой проблемы не существовало. Решить проблему удалось разработкой и установкой на крыше башни танка так называемого «канала раннего обнаружения» (КРО) с круговой зоной обнаружения радиусом 8-10 м. При включении КАЗ КРО блокирует все НД и включает их всего на долю секунды только в момент появления около танка возможной цели. Вероятность появления в этот короткий промежуток времени ложной цели в области неконтактных датчиков ничтожно мала.
В украинском комплексе такого компонента нет, поэтому в лучшем случае он сможет работать только на стоянках.
Из всего сказанного не следует делать вывод, что принципы, заложенные в КАЗ ближнего действия, неработоспособны. Напротив, мировые тенденции последних лет говорят об обратном – такие КАЗ в силу их простоты и относительно небольшой стоимости с успехом устанавливаются даже на легковые бронеавтомобили. Другое дело, что разработчики таких комплексов закладывают в них реальные требования, в первую очередь, обеспечение защиты от РПГ, с чем они вполне успешно справляются. Украинские же разработчики в очередной раз пытаются желаемое выдать за действительное, забывая, что рано или поздно любой, даже самый красивый, мыльный пузырь должен лопнуть.
1. Альманах «Бронетанковое вооружение и техника России. Танки», 2013.
2. http://topwar.ru/3I7 I O-sistemy-aktivnoy-zaschity-bronetehniki.html.
3. http://andrei-bt.livejournal.com/3l2567.hlml .
4. http://mm.technonavigator, com/military/armour/25981- zaschita-ekipazhey-boevyh-mashin.html.
5. http://topwar.ru/print:page,1,63198-luchshaya-zaschita.html.
6. The potential otAPS against КЕ-penetrators/27th international symposium on ballistics. – Freiburg, Germany, 2013, april 22-26.
Первые «беспилотники» корабельного базирования Часть 2
Владимир Щербаков
QH-50C, вооруженный двумя противолодочными торпедами Мк 44, выполняет взлет с палубы американского эсминца.
Первым массовым серийным беспилотным вертолетом стал американский противолодочный «беспилотник» QH-50 DASH компании «Гиродайн», являвшийся носителем торпедного оружия и стоявший на вооружении американского флота с 1962 г. по 1970 г.
Активный интерес, проявленный со стороны ВМС США к беспилотным вертолетам, объяснялся тем, что за счет таких машин адмиралы планировали усилить противолодочные возможности относительно старых (еще военной постройки), но весьма многочисленных эсминцев. Планировалось, что беспилотные вертолеты, способные нести противолодочные торпеды, смогут атаковать подлодки противника на пределе зоны действия нового гидроакустического комплекса (ГАК), разработанного для надводных кораблей и получившего обозначение AN/SQS-26.
Дело заключалось в том, что новый ГАК имел дальность обнаружения неприятельской подводной лодки, существенно превышавшую дальность стрельбы не только имевшегося в то время на вооружении надводных кораблей реактивного бомбового вооружения, но и разрабатывавшегося тогда противолодочного ракетного комплекса RUR-5 ASROC. Принятый на вооружение ВМС США в 1961 г., комплекс имел дальность стрельбы не более 9 км, а новый ГАК мог уверенно обнаруживать подлодки на дальности порядка 20-25 км. Проще говоря, американскому флоту для адекватного парирования вставшей на повестке дня «советской подводной угрозы» требовалось средство, способное «достать» вражескую субмарину на большей дальности, чтобы та не успела выйти на дистанцию торпедной стрельбы. Ситуация усложнялась тем, что базирование противолодочных вертолетов на борту надводных кораблей малого водоизмещения было существенно затруднено или и вовсе невозможно, а уж выполнение на них взлета или посадки при сильном волнении граничило, по мнению даже опытных американских военно-морских летчиков, с самоубийством.
Беспилотному вертолету-носителю торпедного оружия предстояло стать именно такой «длинной рукой» командиров надводных кораблей американских ВМС. Благодаря малым габаритам такого БЛА, он мог базироваться на борту надводных кораблей относительно небольшого водоизмещения, и все, что ему требовалось для взлета, так это небольшая площадка на палубе корабля-носителя. В общем же случае корабль, вооруженный таким ударным беспилотным авиационным комплексом, должен был иметь крытый ангар, где размещались два или более «беспилотников»; открытую взлетно-посадочную площадку достаточно компактных размеров; арсенал для хранения торпед, подвешиваемых на БЛА; систему заправки беспилотных вертолетов топливом; систему пожаротушения; систему связи и управления БЛА и его вооружением и пр. Оборудование системы управления БЛА и его вооружением – специальные пульты – размещались на полетной палубе и в боевом информационном посту (центре) корабля-носителя.
Процедура его боевого применения не должна быть слишком сложной: оператор поднимал беспилотный вертолет в воздух, и после того как с вертолетом посредством корабельной РЛС устанавливался радиолокационный контакт, управление БЛА передавалось на боевой информационный пост (центр), специалисты которого выводили «беспилотник» в зону вероятного нахождения подводной лодки противника. Эта зона определялась по данным корабельного гидроакустического комплекса или по данным от внешних источников целеуказания, а затем в необходимый момент оператор сбрасывал с «беспилотника» торпеду, которая приводнялась и осуществляла самостоятельно поиск вражеской субмарины. Главная трудность заключалась в том, чтобы избежать срыва управления беспилотным вертолетом – это была «ахиллесова пята» всей системы.
Следует особо отметить, что работы по программе DASH осуществлялись в рамках более широкой программы, получившей название «Переоборудование и модернизация сил флота» (FRAM) и предусматривавшей наращивание боевых, преимущественно противолодочных, возможностей надводных кораблей ВМС США в условиях нового времени – появления упомянутой выше пресловутой «советской подводной угрозы». Справедливости ради отметим, что разработка гидроакустического комплекса AN/SQS-26 шла с задержками, и в итоге он на многие корабли, переоборудуемые по программе FRAM, так и не попал, а противолодочным «беспилотникам» приходилось работать во взаимодействии с гидроакустическими комплексами AN/SQS-23.
21 августа 1957 г. командующий ВМС США подписал тактико-технические требования AS-04504-2 на разработку нового противолодочного вертолетного БЛА корабельного базирования, расчетный радиус действия которого должен был составлять не менее 48 км от корабля-носителя, а его эксплуатация обеспечивалась бы при волнении моря до 6 баллов включительно. Причем сразу же была рассмотрена возможность применения на таком БЛА не только торпедного оружия, но и ядерных глубинных бомб (в частности, речь шла о глубинной бомбе М 17 с ядерной боевой частью W 44).
