«Яки» против «мессеров» Кто кого? - Харук Андрей Иванович (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
«Максимальная скорость у Як-1 была поменьше, чем у «мессера», километров на 10-15. «По прямой», на одной высоте, мы «мессершмитт» догнать не могли. Динамика разгона – вровень с «мессером», Як-1 не отставал, «за газом ходил».
Насчет «вертикали» скажем так – если «вертикаль» у «сто девятого» принять за «пять», то у Як-1 вертикальный маневр был на «четыре с плюсом». Я считаю, что даже этот тип «яка» был тяжеловат, поэтому на «вертикали» и уступал.
Но тут было так: «горка», да и другие вертикальные фигуры, у «мессера» были получше. В основном за счет того, что на «вертикали» «мессер» был быстрее, отрывался он от «яка» на вертикальных фигурах (например, на «горке» «сто девятый» был быстрее «яка» километров на сорок). Величина же фигур была практически одинаковой.
В общем, все зависело от боевой обстановки. Если у нас было преимущество по высоте (хоть метров двести), а значит, и запас скорости, то мы уверенно дрались со «сто девятыми» и на «вертикали», тем более что по «боевому развороту» посильнее был уже Як-1. Почему-то, уступая практически на всех вертикальных фигурах, по «боевому развороту» Як-1 был сильнее. На «боевом развороте» Як-1 и большую высоту набирал, и разворачивался с меньшим радиусом (в бою часто бывало, что в одинаковой ситуации «мессера» уходили на «горку», а «яки» – на «боевой разворот»).
Если же встреча с «мессерами» происходила на одной высоте, то боев на «вертикали» мы старались избегать.
По горизонтальному маневру все было наоборот: если «горизонталь» Як-1 принять за «пятерку», то у «мессера» твердое «четыре»…
Что касается боевых скоростей в маневренном бою, то тут скорости «яка» и «мессера» выравнивались – диапазон от 200 до 550 км/ч, эти скорости считались боевыми».
Таким образом, преимущество «мессершмитта» в скорости создавало некоторый перевес при вступлении в бой, но в маневренной схватке все определялось уровнем подготовки пилотов, знанием сильных и слабых сторон как своей машины, так и самолетов противника.
Реактивные снаряды РС-82 на Як-1 встречались редко
Однако это утверждение верно в том случае, когда самолеты противников встретились в воздухе, иными словами, начался воздушный бой. До того момента определяющим фактором является эффективность системы управления и оповещения, позволяющей командиру направить свои истребители именно в тот район, где находятся (или ожидаются) вражеские самолеты. А вот в этом отношении советские ВВС в 1941 г. проигрывали Люфтваффе, что называется, вчистую. Достаточно сказать, что на Як-1 радио появилось лишь в ноябре 1941 г.! Не намного лучше обстояло дело с радиооборудованием других советских истребителей – на МиГ-3 и ЛаГГ-3 радиостанции монтировались с самого начала их выпуска, правда, лишь на каждый 15-й самолет. А с другой стороны фронта – абсолютно все боевые самолеты Люфтваффе комплектовались приемопередатчиками. Это ставило советские истребители в совершенно неравные условия, лишая их надлежащего управления с земли и возможности должным образом координировать свои действия в воздухе. Да и наземная система наблюдения и оповещения находилась еще в зачаточном состоянии. Немецкий ас Гюнтер Ралль (Gunther Rail), в начале войны сражавшийся в составе группы III/JG 52 над Украиной, отмечал: «Действия русских в воздухе превратились в бесконечные и бесполезные вылеты… которые продолжались с раннего рассвета и до поздних сумерек. Не наблюдалось никаких признаков какой-то системы или концентрации усилий. Короче говоря, прослеживалось желание в любое время держать самолеты в воздухе, в постоянных патрульных миссиях над полем боя». Подобная бессистемность не позволяла эффективно использовать лучшие истребители, вынуждая их бесцельно расходовать ценный моторесурс. И если истребительная авиация Люфтваффе привлекалась главным образом для решения наступательных задач (расчистки воздушного пространства перед своими бомбардировщиками на направлении главных ударов или «свободной охоты» на этих направлениях и над советскими аэродромами), то истребители ВВС Красной армии, в силу отсутствия надлежащей системы оповещения и средств связи, вынуждены были прибегать почти исключительно к действиям оборонительного характера (патрулирования воздушного пространства над районами, занимаемыми сухопутными войсками, и непосредственного сопровождения штурмовиков и бомбардировщиков).
Нельзя сказать, что «Барбаросса» стал легкой прогулкой для Люфтваффе. Согласно официальной немецкой статистике, июль 1941 г. стал одним из самых тяжелых месяцев за всю войну! Потери «ягдваффе» составили почти 23% наличных сил и значительно превосходили пополнения. За тот месяц безвозвратная убыль на всех фронтах составила 294 Bf 109, а еще 229 машин пришлось отправить в ремонт. Выпуск же новых «мессершмиттов» составил 250 единиц, еще 115 прибыло из ремонта. Одним из наиболее ярких примеров стала история группы II/JG 27: 29 июня, вследствие налета советских бомбардировщиков на аэродром Вильно, почти все ее самолеты были выведены из строя. Группу пришлось отвести в Германию, и больше на Восточный фронтона не вернулась… И если в воздухе конкуренцию «мессеру» составить было крайне трудно, то на земле «сто девятым» приходилось нелегко. Частые перебазирования, необходимость работы с плохо подготовленных площадок, для чего Bf 109 мало подходил ввиду узкой колеи и слабости стоек шасси, вели к многочисленным поломкам. На советско-германском фронте отмечалось постоянное снижение количества исправных истребителей и числа боеготовых летчиков. Несмотря на подтягивание свежих сил (осенью 1941 г. на Восточный фронт прибыли вооруженные Bf 109 группа I/JG 52 и отряд 15./JG 27, укомплектованный испанскими добровольцами), ситуация продолжала меняться не в пользу Люфтваффе. В конце ноября 1941 г. количество исправных «мессершмиттов» на фронте сократилось примерно втрое по сравнению с концом июня. Поэтому сначала на московском направлении, а затем и на других участках фронта Люфтваффе утратили господство в воздухе. Не имея резервов, потрепанные истребительные части приходилось выводить на отдых и пополнение. Количество действовавших на Востоке групп Bf 109 сократилось по сравнению с началом войны на треть – до 14.
Воздушные сражения, подобные имевшему место над Березиной 30 июня, осенью – зимой 1941 г. уже не отмечались – и советская, и германская авиация действовала небольшими силами. Ввиду нехватки техники и пилотов группа (в «ягдваффе») или полк (в советских ВВС) поднимались в воздух в полном составе крайне редко. Нечасто выполнялись задачи и отрядом (эскадрильей). В большинстве случаев действовать приходилось парой или звеном – и вот тут на первый план выходило мастерство пилотов, их взаимопонимание и слетанность. А в Люфтваффе – чего греха таить – с этим дело обстояло гораздо лучше. В начальный период войны советские истребители часто отдавали предпочтение оборонительной тактике: патрулируя небольшими группами, они при появлении «мессершмиттов» образовывали оборонительный круг, который трудно было «расколоть» из-за высокой маневренности советских машин. Как правило, они старались оттянуть бой к своим позициям, сохраняя выбранное построение. Если же пилотам «мессеров» удавалось расстроить эту «карусель» или застать противника врасплох, то первые же сбитые самолеты приводили к замешательству и противник нес тяжелые потери.
Сопоставляя данные о боевом применении и службе истребительной авиации Германии и СССР в 1941 г., стоит обратить внимание на еще один важный показатель – соотношение боевых и небоевых потерь. В «ягдваффе» эти потери соотносились как 1:1,13, то есть были практически равны. А вот в истребительной авиации ВВС Красной армии этот показатель составлял 1:1,58 – по сути, на каждые два самолета, потерянных в бою, приходилось три, разбившихся в тылу и при перелетах. Главных причин такого катастрофического явления было две: с одной стороны – низкий уровень подготовки основной массы пилотов, а с другой – невысокое качество изготовления самолетов, еще более снизившееся после начала войны.
