Полководцы Украины: сражения и судьбы - Табачник Дмитрий Владимирович (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
До конца войны Драгомиров состоял при главнокомандующем действующей армией, а в апреле 1878 г. был назначен на должность начальника Николаевской академии Генерального штаба.
С. Лучшев. Генерал М. И. Драгомиров передает главнокомандующему Дунайской армии великому князю Николаю Николаевичу подробности переправы русской армии через Дунай. 16 июня 1877 г.
Во главе академии генерал оставался одиннадцать лет, и невозможно переоценить его вклад в дело подготовки военной элиты империи, которая теперь обучалась, исходя из драгомировской концепции. Ученики Драгомирова определяли лицо российской армии вплоть до 1917 г., и большинство из них оказалось достойными своего учителя.
Именно благодаря новому начальнику академии, в ней впервые столь пристальное внимание стало уделяться наряду с вопросами стратегии и тактики проблемам морально-психологического состояния войск и обучения солдат, что имело значительный эффект для повышения боеготовности армии.
Наряду с педагогической работой Драгомиров продолжает научную и в этот период выпускает ряд ценных военно-научных работ. Из них следует особо выделить его главный труд – «Учебник тактики», по которому более двадцати лет обучались все офицеры российской армии, многие будущие генералы и маршалы Советского Союза. Данный труд был подлинно новаторским взглядом на тактику в условиях современных, становившихся все более технологичными, войн и сыграл огромную роль в реформировании армии. Чтобы понять взгляды Драгомирова на сущность тактики и ее роль в подготовке войск, приведем отрывок из предисловия к учебнику, который можно считать концептуальным изложением взглядов автора: «Есть, как известно, два взгляда на предмет тактики: по первому, она должна представлять свод правил для действия войск, считая эти последние данной известной и удовлетворяющей условиям, требуемым для войны и боя; по второму, тактика может дать только исследование боевых свойств войск и местности, а о применении их к достижению известной цели, если и говорить, то для большего разъяснения только тех же свойств, но не более. Придерживаясь вместе с большинством современных теоретиков последнего взгляда, я логически был приведен к необходимости развить отдел свойств преимущественно перед прикладным, изустные ответы из коего, как убедил меня опыт, вовсе не служат ручательством того, что человек, хорошо, например, рассказывающий, как должна действовать пехота, сумеет удовлетворительно решить по этому вопросу самую несложную задачу.
Весьма существенная разница между поставленными выше двумя точками зрения на тактику будет яснее из примера. Артиллерийский огонь достигает наибольшей действительности на расстояниях 1000–500 сажен; это свойство современной артиллерии – неизменное в постоянное; данная положительная. Вывод из него, подсказываемый непродуманным, первичным впечатлением, тот, что в бою артиллерия не должна подъезжать к неприятелю ближе наибольшей действительности своего огня; и такой вывод, с первой точки зрения на тактику, был бы уместен, особенно при оговорке, что, впрочем, могут быть случаи, когда нужно подъезжать и ближе наибольшей действительности. Но, введя эту последнюю поправку, что же мы собственно оказали? не более не менее как общее место, смысл которого тот, что могут быть случаи, когда не следует подъезжать ближе наибольшей действительности; а бывают случаи, когда следует подъезжать ближе этой действительности. И выходит, что все тут дело не в том, чтобы это уметь переговорить с чужого голоса, а в том, чтобы знать, когда следует сделать одно, когда другое. Обилие рассуждений подобного рода в прежних тактиках и было причиною, что знание свойств отошло на задний план; а многие приходили даже к тому убеждению, будто тактика есть не более как неудобоваримая болтовня.
При второй точке зрения на тактику изучение свойств войск и местности выступает на первый план, а рассуждения о том, как применить их к делу, – на второй. Всякий преподаватель должен постоянно оттенять эту существенную разницу между исследованием свойств и описанием их применения. В изложении первых следует требовать знания твердого и положительного; к изустному же изложению вторых должно относиться снисходительно. Еще лучше вести преподавание так, чтобы, объяснив известное свойство, выводов из него требовать от самих обучаемых: только этим путем можно вызвать их мысль к самодеятельности. Не нужно думать, чтобы это было дело трудное: при малейшем внимании из всякого свойства возникает много вопросов, решение которых в положительную и отрицательную сторону будит мысль обучаемого, освоивает его с самостоятельным отношением к предмету и освобождает от слабости, которой человек так подвержен, успокаиваться на каком-нибудь частном выводе, принимая его за общий на все случаи.
Дело в том, что язык разговорный, к сожалению, лишен той особенности, которая в высокой степени свойственна, например, языку математическому, дающему возможность в одной формуле сосредоточивать положительные и отрицательные решения, да вдобавок между такими иногда пределами, к +∞. Это часто забывают: и словесный вывод, сделанный из известных данных и при известной обстановке, пускают гулять по свету как безусловный, т. е. верный при всякой обстановке. Быть настороже против подобной односторонности нужно во всем и всегда; тем более, что всякий односторонний вывод заманчив, ибо всегда бывает весьма нагляден. Можно указать на целые эпохи, служившие подобным односторонним мнениям и, разумеется, приводившие к катастрофам. Дело преподавателя, преданного своему делу, вооружить слушателей спасительною осторожностью против безусловных выводов: их нужно приучить задаваться относительно самого даже общего теоретического положения вопросом: а не может ли быть случая, когда положение, прямо ему противоположное, будет верно?
Рядом с рациональной постановкой теоретического преподавания тактики необходимо позаботиться и о том, чтобы обучающиеся получили реальное представление о войсках, военных сооружениях и учреждениях. Ни описание, ни чертеж этой цели не достигают, а нужно видеть самые предметы. В деле практическом действительно понимается только то, что приходит в сознание через глаз; и если нет возможности вполне строго осуществить в преподавании тактики педагогическое начало «давать всегда прежде предмет, а потом его знак», то по крайней мере не должно забывать показывать предмет хоть после того, как усвоен знак. Всякий без труда согласится, что человек, видевший хотя одно эскадронное учение, будет иметь о коннице гораздо более ясное представление, нежели другой, основательно изучивший по книгам тактику конницы и в жизни не видевший никакой конной части. Заведывающим обучением будущих офицеров это постоянно нужно иметь в виду и не упускать ни одного случая показать им прочие роды оружия, фортификационные сооружения и обоз различного рода.
Невольно рождается сомнение, что при таком взгляде на теорию военного искусства, по-видимому, и места нет прикладному отделу. Есть и большее; только путь изучения его иной, нежели путь изучения свойств военных элементов. Это путь задач в поле и на планах; путь ознакомления с тем, как мастера дела достигали военных целей при различной обстановке, т. е. изучение истории войн. Второй путь не всем, к сожалению, доступен, но первый открыт теперь всем: не говоря о существующих уже сборниках задач, приготовляется и в непродолжительном времени выйдет задачник, составляющий приложение к этому курсу. Военный, давший себе труд проделать не все, но хоть по нескольку задач из каждого отдела задачника, значительно подвинется в знакомстве с прикладною тактикою.
При решении задач не должно никогда упускать двоякой цели: первая определяется содержанием решения задачи; это дело ума; вторая – манерою ведения занятий, которая действует на волю обучаемых. Должно вести занятия так, чтобы не подрывать у занимающихся веры в себя. Если этого нет, наилучший руководитель не только не поможет, но напортит; что толку в том, если он научит, как располагаться для боя, для отдыха, как принимать сторожевые меры, и в то же время задергает, запугает человека? Правда, он ему ум несколько подготовил, а волю подорвал. Но у запуганного человека и ум, как бы он ни был развит, плохо действует. В нашем деле подобная наука хуже невежества: потому хуже, что успех в военном деле зиждется на воле; ум подсказывает только легчайший путь к успеху.
