Семена распада: войны и конфликты на территории бывшего СССР - Жирохов Михаил Александрович (читаем книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Но это было только начало – говоря о депортации татар из Крыма, традиционно забывают о других народах, населявших полуостров до и во время войны, которые постигла та же участь и с той же причинно-следственной аргументацией.
2 июня 1944 года за подписью Сталина появляется соответствующее постановление ГОКО № 5984сс, где, кроме прочего, говорилось: «Обязать НКВД СССР (тов. Берия), дополнительно к выселению по постановлению ГОКО № 5859сс от 11.V.1944 года крымских татар выселить с территории Крымской АССР 37000 человек немецких пособников из числа болгар, греков и армян».
Операцию предписано было провести с 1 по 5 июля. Но перед этим появилось еще одно «выселенческое» постановление ГОК (№ 6100сс от 24.06.44) – о депортации из Крыма подданных Турции, Греции и Ирана, имеющих просроченные паспорта, которую по срокам решено было объединить с вышеупомянутой.
Впрочем, все произошло раньше – выселение началось на рассвете 27 июня и закончилось в 10:00 28 июня: 41 854 человека погрузили в 17 эшелонов и отправили на восток в места спецпоселений.
Документ, подытоживающий процесс всех крымских депортаций мая-июня 1944 года, появился на свет 4 июля. Это было донесение № 693/6 все того же Берии Сталину, отображающее следующую статистику: «Всего выселено 225 009 чел., в том числе татар – 183 155 чел., болгар – 12 242, греков – 15 040, армян – 9651, немцев – 1119, а также иноподданных – 3652 чел.
Все татары к местам расселения прибыли и расселены в Узбекской ССР – 151 604 чел. В областях РСФСР… – 31 551 человек.<… >
Болгары, греки, армяне и немцы в количестве 38 802 чел. находятся на пути в Башкирскую АССР, Марийскую АССР, Кемеровскую, Молотовскую, Свердловскую, Кировскую области РСФСР и Гурьевскую область Казахской ССР. 3652 чел. иноподданных направлены для расселения в Ферганскую область Узбекской СССР.
При проведении операции по выселению на месте и в пути происшествий не было».
«Финальным аккордом» массовой депортации стал «топонимический геноцид» – 20 октября 1944 года на заседании Крымского обкома ВКП(б) было принято решение переименовать «населенные пункты, реки, горы, названия которых связаны с татарским, греческим и немецким происхождением». Это решение позже было «усилено» указами Президиума Верховного Совета РСФСР от 14.12.44 и 30.07.45.
Акция геноцида парадоксальным образом консолидировала крымских татар как преследуемую нацию. В условиях вынужденного пребывания «в изгнании» (большая часть оказалась в Узбекистане) действовал запрет на выезд из мест поселения, нарушение которого каралось уголовной ответственностью. Даже при некотором послаблении тоталитарного режима в 1956 году Указ Президиума ВС СССР «О снятии ограничений по спецпоселению крымских татар» объявлял «нецелесообразным» дальнейшее содержание народа в спецпоселениях, но тем не менее сохранял запрет на возвращение в Крым и пресекал требования компенсации за утраченное имущество.
Уже сами эти ограничения закрепляли целостность крымских татар как народа, препятствуя его размыванию и естественному смешению с окружающим населением.
Когда какая-либо этническая группа ставится в исключительные условия: будь то привилегированное положение или же ущемленное, то есть политически выделяется из общего уровня, неизбежно усиливаются процессы национальной консолидации. Этнос ищет адекватные политические механизмы обеспечения своих прав, а соответственно, формируется и национальное самосознание.
Крымско-татарский вопрос после 1956 года
В 1960–80-е годы в СССР возникает крымско-татарское национальное движение, что вызывает репрессии со стороны властей и, как следствие, – новое усиление консолидационных процессов нации. Впервые крупные массовые акции во всех регионах проживания крымских татар состоялись к 45-летию создания Крымской АССР.
В сентябре 1967 года в Ленинабаде (с 1991 года – Худжанд) происходит нелегальный съезд активистов крымско-татарского движения. Его лидеры наводят контакты с либеральной интеллигенцией – сторонниками правозащитного движения (в этом сыграл значительную роль генерал П. Григоренко), а через нее – обращаются и к мировому сообществу. В результате появляется Указ Президиума Верховного Совета СССР (1967), который в целом реабилитирует крымско-татарский народ, хотя и замалчивает его право на возвращение.
В период «перестройки», когда давление государственной репрессивной машины было значительно ослаблено, поднимается новая волна крымско-татарского движения. Манифестация крымских татар 20 июня 1987 года в Москве вызывает сочувствие и широкий резонанс в стране. Проблемой крымских татар вынужденно начинают заниматься лидеры советского государства, заинтересованные в благоприятном международном имидже.
Митинг крымских татар в Ташкенте, 8 июля 1988 года (архив газеты «Вечерний Ташкент»)
В ноябре 1989 года Верховный Совет СССР принимает Декларацию «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав». [10] После чего крымский облисполком принимает постановление о выделении 8400 земельных участков для крымских татар. С этого момента начинается масштабный и плохо контролируемый властями процесс переселения десятков тысяч крымских татар в Крымскую область Украины.
Требование реализации права крымско-татарского народа на возвращение в Крым становится главной консолидирующей идеей, взятой на вооружение формирующейся крымско-татарской политической элитой. Причем вопрос ставится именно о возвращении народа, а не отдельных социальных групп, переживших репрессии 1944 года и последующий период ссылки.
Вряд ли за полстолетия могла сохраниться их значительная часть, поэтому зачастую речь может идти больше об их потомках, которые при снятии репрессивных ограничений могли достаточно полно пользоваться гражданскими правами наравне с остальным населением среднеазиатских республик.
Насколько реальным являлось их желание вернуться в Крым, иногда вызывает сомнение. Ведь процесс переселения всегда является болезненным, связанным с трудностями обустройства на новом месте, с лишениями и потерями. Более того, мигранты могли предполагать, что на новом месте они встретят отнюдь не самый теплый прием со стороны местного населения и, видимо, достаточно настороженное отношение со стороны властей, не готовых эффективно решать возникающие здесь проблемы.
Все это показывает, что идея возвращения должна быть достаточно привлекательной и сильной, чтобы подвигнуть массы людей покинуть ставшие уже привычными места обитания.
В типологически сходной ситуации «возвращение» еврейского народа на историческую родину имело обоснование в массовых репрессиях немецкого фашизма, когда миллионы евреев были уничтожены, многие эмигрировали и не видели смысла в возвращении на прежние места проживания.
Идеология «возвращения» легла на достаточно благоприятную почву, чему также способствовала послевоенная международная ситуация. На каких же основаниях могла покоиться идея крымско-татарского «возвращения»?
Надежды на лучшую жизнь вряд ли имели достаточные основания. Реально, видимо, сыграли роль память о прошлых репрессиях, надежды на свою государственность, историческая и культурная память, привязанная к крымским ландшафтам, и т. д. Идея «возвращения», судя по всему, явилась ответом крымских татар на вызов их историческому существованию в качестве народа, ответом на акт геноцида и последующие репрессии и отражала стремление народа сохранить свое достоинство и значимость, немыслимые вне крымского контекста.
Не исключено, что в перспективе таким мотивом может стать идея создания сильного крымско-татарского государства, и тогда проблемный характер крымско-татарской темы усилится еще больше и приобретет новое качество.
