От ГУЛАГа до Кремля. Как работала охрана НКВД-КГБ - Захаров Николай Львович (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
В результате аналитической работы мы пришли к выводу, что ГУЛАГ СССР по существу не знает жизнь лагерной системы и руководит бюрократическими методами, работники ГУЛАГа на местах почти не бывают. Например, в Кемеровскую область за три года моего пребывания никто из ГУЛАГа не приезжал, хотя там было сосредоточено (исключая Камчатку) наибольшее количество заключенных.
ГУЛАГ посылал заключенных большими партиями без разбора статей УК рСФСр, не уведомляя нас заранее о составе прибывающих заключенных. Поэтому в одни и те же лагерные подразделения направлялись и матерые рецидивисты, отказники от работы, и условно честные работяги, попавшие случайно под уголовную ответственность из-за пустяков.
Первые отлынивали от работы под любыми предлогами или открыто саботировали выход на работу, устраивая различного рода обструкции. Условно честные работяги подвергались угрозам и даже избиениям со стороны паразитирующего контингента. В результате возникали так называемые «волынки», заканчивавшиеся иногда жертвами. Особенно меня огорчало, когда в колонию прибывали 18-летние девчонки, осужденные по неопытности за недостачу пустячных сумм, обнаруженных при ревизиях. Имея срок 3–5 лет, они попадали в среду матерых уголовных преступниц и проституток. Понятно, какую школу они там проходили и кем они могли стать по отбытии своего срока.
Проанализировав весь этот материал и посоветовавшись со своими руководящими работниками, я написал официальное личное письмо министру Круглову, в котором изложил всю безобразную систему распределения и содержания заключенных, резко критикуя ГУЛАГ в этом вопросе. В письме я коротко изложил свои предложения, которые, в основном, сводились к строго постатейному размещению заключенных и организации корпусов строгого режима для отказников от работы, для рецидивистов.
Не дожидаясь ответа от министра, мы провели у себя некоторую пересортировку заключенных постатейно. Ввели практику бесконвойных из числа хорошо зарекомендовавших заключенных, приняли меры по улучшению бытовых условий. Кроме того, заменили некоторых начальников лагерей и колоний, ужесточили требования к соблюдению порядка и дисциплины руководящего состава и надзирателей. Все эти меры дали положительные результаты. Обстановка в лагерях и колониях стала более спокойной.
Вскоре после моего письма в центр министр созвал Всесоюзное совещание начальников УВД краев, областей и министров союзных республик. На этом совещании присутствовал и я. После доклада начальника ГУЛАГ А Долгих и выступлений с мест, выступил министр Круглов. К моему радостному удивлению министр несколько раз цитировал мое заявление, хваля за проделанную работу и говоря, что теперь он редко читает сводки о ЧП в лагерях Кемеровской области и что он издаст приказ, в который войдут предложения Захарова, так как он считает, что систему распределения и содержания заключенных надо резко менять. Министр подверг острой критике, ссылаясь на мое письмо, руководство ГУЛАГ а и его бюрократический метод руководства лагерными подразделениями. Не скрою, что я в тот момент был «на коне». Впоследствии мы получили приказ министра и активно внедряли его в практику своей работы.
Сейчас я не знаю, какие порядки и какая существует система содержания заключенных. Думаю, что она должна быть более гуманной, нежели при сталинском режиме, но по опыту могу сказать, что порядок и дисциплина в местах заключения зависят от качества и квалификации руководящего состава, охраны и надзорсостава.
Во-первых, заключенные уважают смелого, волевого и справедливого начальника. Никогда не увлекайся пустыми обещаниями. Но если что-то пообещал — обязательно сделай.
Во-вторых, что положено заключенным, а они это хорошо знают, отдай сполна, не экономь, не утаивай и, не дай Бог, не обворовывай. Заметят — весь авторитет пойдет насмарку, его уже не восстановишь.
В-третьих, не груби, будь вежлив в обращении с заключенными и спокоен, но не заискивай. Держись с достоинством, как положено начальнику.
Всегда надо помнить, что перед тобой не только преступник, но и человек, с которым надо уметь находить пусть официальный, но все же человеческий язык и искать необходимый компромисс.
Особенно умело и решительно надо вести себя, когда в лагере произошла «волынка», да еще с жертвами.
В восьмидесяти километрах от Ленинск-Кузнецкого был организован новый лагерь для строительства крекинг-завода. Начальником этого лагеря центром был назначен генерал-майор Титов, прибывший с Колымы. Заключенные работали на лесоповале, заготовке пиломатериалов, строительстве новых жилых бараков и готовили площадку для будущего завода.
Генерал Титов докладывал мне, что в лагере полный порядок и работа идет строго по графику. Я в этом лагере не бывал. Однажды получаю от Титова сообщение. В лагере бунт, убиты два надзирателя, заключенные на работу не выходят. Была настоящая сибирская зима. Я немедленно поездом выехал в Кузнецк. От Кузнецка ввиду полного бездорожья пробирался на американском «студебеккере» до лагеря.
Я думал, что начальник лагеря, прибывший с знаменитой Камчатки, имеет большой опыт работы с заключенными и умело поведет строительство здесь, в Кузбассе. Но я крупно ошибся. Это был чванливый держиморда с барственными замашками и преступным отношением к нуждам заключенных. Титов абсолютно не занимался созданием хотя бы маломальских условий для быта контингента, который, как показало мое расследование, был в ужасном состоянии. Видимо, действительно, такие порядки и такое отношение к заключенным, как к скоту, процветало на Колыме, откуда прибыл этот генерал и перенес это в наши края.
Прибыв в лагерь и выслушав доклад об обстановке, я понял, что надзиратели убиты неспроста. Невыход на работу всего лагеря вызван серьезными причинами. Информация начальника лагеря была неубедительной и меня не удовлетворила. «Пошли в лагерь», — сказал я Титову и начальнику оперотдела. Титов запротестовал, мотивируя отказ идти в лагерь тем, что сейчас там такой накал, что он не гарантирует мою безопасность. «Я в лагерь не пойду и прошу вас тоже пока не ходить».
— Хорошо, — сказал я, — раз довели лагерь до такого позора, что хозяевами в зоне являются заключенные, а вы боитесь туда показаться, то сидите здесь, можете не ходить. Мы с начальником оперотдела туда пойдем, только предупредите охрану на вышках обо мне, чтобы не вздумали вновь попусту стрелять.
Мы пошли в зону, смотрю — следом за нами поплелся и Титов. Заключенные были в бараках. Был сильный мороз. Мы все были в официальной форме. Заходим в первый новенький барак. Заключенные сразу же обступили нас. Я представился как начальник управления внутренних дел и сказал, что приехал специально разобраться с происходящим событием в лагере. Спрашиваю, что послужило причиной ЧП и какие претензии к руководству лагеря? Как могло случиться, что убиты два надзирателя и организована забастовка? Почему никто не вышел на работу?
Жалобы посыпались градом. Стоящий рядом заключенный подходит, отворачивает воротник косоворотки, и я прихожу в ужас: вдоль воротника стаей ползут вши. Я видел такое впервые в жизни. И невольно сжал кулаки.
— Титов, вы видите?
— Да, вижу.
— Когда вы были в бане? — спросил я у заключенного.
— Да нет ее. Мы не помним, когда мылись.
— Есть у них баня, — сказал Титов.
— Хорошо, посмотрим! — кивнул я.
В бараке — новенькие топчаны, но на них, кроме личных тряпок, ничего не лежит. Спрашиваю Титова, почему нет наматрасников, одеял и подушек, набитых сеном или соломой? Почему люди спят в мороз на голых досках? «Не успели подвезти», — последовал ответ. «Вы знаете этого человека?» — спросил я заключенных и показал на Титова. «Нет, не знаем», — ответили заключенные. «Так это же ваш начальник лагеря». «Мы слышали и знаем, что у нас начальник — генерал, но ни на работе, ни в зоне мы его никогда не видели».
Обойдя все бараки, я приказал отвести нас в столовую заключенных. Столовая была в новом здании, большой зал уставлен длинными столами. Обедали посменно. Входим в столовую. Зал полон заключенными, все стоят за столами. У меня мелькнула мысль: вот какие дисциплинированные, при входе начальства все встали. Оказалось, что стоят они потому, что скамейки в столовой отсутствуют. И это при том, что на лесопилке навалом пиломатериала. Возмутительно!
