Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций - Ефимов Николай Николаевич (книги хорошего качества TXT) 📗
— Когда я руководил 3-м Управлением КГБ СССР, подобных случаев не было. Не то что я такой мудрый, просто думаю, что в тот период у нас в армейской среде была более надежная основа для того, чтобы не идти на связь с противником. Подобные случаи редко у нас были. Кстати, чаще всего через женщин прихватывали — в то время «женский вопрос» обостренно воспринимался всем руководством: и партийными комитетами, и политорганами, и командованием. Это сейчас свобода нравов, а тогда все сразу переходило на семейные обстоятельства — вы ведь помните, что разводы в армии не приветствовались, считались чуть ли не преступлением против нравственности, по какой бы причине они ни происходили. Так что при вербовке наших граждан иностранными спецслужбами компромат по линии «женской стороны» был на первом месте, а на втором — вопросы купли-продажи всяких товаров, которых у нас недоставало. «Идейная основа», о которой сейчас так много говорят, бывала редко.
— Ну а когда военнослужащие из наших групп войск бежали на Запад…
— Так ведь по той же причине в основном и бежали — по «женской линии». Немки очень активно искали пути к русским! Бывало, наши солдаты летом на реке купаются, а к ним с другой стороны эти проститутки немецкие плывут, «контакт» устанавливают. Но ведь кое-кто и из гэдээровских немок работал на «тех», чего уж говорить. Хотя всего только несколько случаев было (буквально один или два), что кто-то из бежавших на Запад военнослужащих работал затем на чужие спецслужбы. Массовым явлением побеги никогда не были, и возникали они, так сказать, обычно на бытовой основе.
— В число задач, решаемых органами военной контрразведки, входит и борьба с преступностью…
— Не было этого раньше! В то время, о котором я рассказываю, такую задачу нам не ставили. Хотя подобную информацию мы получали и остро на нее реагировали. При мне контрразведчики чаще всего сталкивались с этой чертовой «дедовщиной», на основе которой и вызревали всякие происшествия. А чтобы какие-то другие события — пожалуй, и не припомню.
— Иван Лаврентьевич, в пору пребывания на разных ответственных должностях вам приходилось работать с высшим руководством советских Вооруженных сил. Как складывались взаимоотношения с военачальниками?
— Скажу откровенно: они носили деловой, доверительный характер. Хотя и принципиальный. Я понимал трудности армейского руководства, они — наши трудности. В общем, мы взаимодействовали, каких-то серьезных противоречий между нами никогда не было.
— Как считаете, кого видели в вас наши армейские руководители?
— Думаю, что прежде всего истинно военного человека, каковым по природе своей я являлся всю жизнь начиная с военного училища. Ну и, понятно, военного контрразведчика.
— То есть человека, который должен в определенной сфере их контролировать?
— Нет, вот именно этого я не чувствовал. Я ведь стремился не контролировать их, а им помогать. У нас все время шла совместная работа: учения, другие спецмероприятия, в том числе с высшим руководством государства.
— Так что вы были для военного руководства своим человеком?
— Совершенно верно. Однако в результате у меня произошло серьезное осложнение отношений с заместителем председателя КГБ Циневым, который курировал наше 3-е управление. Наши личные взаимоотношения он довел до абсурда. А причиной стало то, что Цинев поставил под сомнение правомерность моих принципиальных, но доверительных отношений с руководством Министерства обороны и Генерального штаба, о чем был информирован и Андропов.
— Как отреагировал на ситуацию Юрий Владимирович?
— Председатель КГБ пытался разрядить обстановку, но сделать этого не смог даже он, несмотря на помощь секретаря партийного комитета и своего помощника Владимира Александровича Крючкова. Цинев ведь вел себя столь независимо потому, что имел прямые выходы на Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева. Это осложняло работу КГБ, особенно в кадровом составе.
— А все-таки почему Георгий Карпович поставил, как вы сказали, под сомнение правомерность ваших связей с руководством Минобороны?
— Дело в том, что в руководстве Министерства обороны, в свою очередь, к генералу Циневу проявлялась определенная настороженность, даже по возможности ограничивалось его участие в проводившихся мероприятиях. Поэтому при решении проблем государственной важности и отдельных вопросов я часто вынужден был исполнять роль связующего звена между председателем КГБ Андроповым и министром обороны Гречко, входившим тогда в Политбюро ЦК КПСС… Вот эти деловые связи с руководством другого силового ведомства не понравились генералу Циневу.
— Чем закончился для вас этот конфликт?
— В 1974 году я выбыл из центрального аппарата КГБ в связи с назначением руководителем Управления особых отделов КГБ в Германии. Андропов принял это решение по моей личной просьбе…
— Досадная история!.. Но еще один вопрос — как бы в завершение темы. С кем из министров обороны СССР вам довелось работать непосредственно?
— С маршалами Малиновским, Гречко, Устиновым. С Дмитрием Федоровичем, моим однофамильцем, были очень тесные контакты. На последнем учении, после которого его на самолете отправили больным, мы сидели в его резиденции с 9 до 3 утра. Он всем интересовался — и делами, и в персональном плане. В конце концов я ему напомнил: «Дмитрий Федорович, пора и отдохнуть, ведь по плану в 9 часов утра начало учения». — «Иван Лаврентьевич, не беспокойтесь — я сталинской закалки». Да вот видите. С Гречко у нас вообще очень давние отношения были — он меня знал с 1954 года. Так что каких-то проблем или противоречий у меня с военным руководством никогда не возникало. Отношения были спокойные, доверительные — шла обычная, нормальная работа. Как вы, надеюсь, смогли понять из моего рассказа, она в немалой степени отличается от деятельности территориальных органов.
— Иван Лаврентьевич, и последний вопрос к вам как руководителю 3-го Управления КГБ СССР и ветерану военной контрразведки. Что можете сказать о военной контрразведке ФСБ России?
— На основе встреч по линии совета ветеранов, совместных совещаний, на которые нас сочли возможным пригласить, личных встреч с действующими товарищами приходишь к выводу, что современная военная контрразведка идет по правильному пути. Сотрудники активно действуют, понимают, в какой обстановке находятся, а обстановка, прямо скажу, сложная, не ко всему мы оказались готовы. И хотя сложности у них серьезные, военные контрразведчики стараются их преодолеть и успешно преодолевают. В частности, они достойно проявили себя на Северном Кавказе. У меня складываются очень положительные отношения с руководством Департамента военной контрразведки — люди они подготовленные, зрелые, обладают нужным опытом. Дают объективные, правильные оценки тем событиям, которые происходят в государстве и в армии, ну и в мировом масштабе, разумеется. Конечно, я интересовался, как у них складываются отношения с военным ведомством, и понял: примерно так же, как в свое время складывались у нас. В общем, я дал бы молодому поколению контрразведчиков положительную оценку, верным курсом идут.
«Ветераны не будут одиноки»
Визитная карточка. Касим Ибрагимович Яхиен родился 25 ноября 1948 г. в Пензенской обл. После окончания машиностроительного техникума в 1969 г. начал учебу на вечернем факультете Пензенского политехнического института, но был призван на срочную службу. В 1971 г. поступил в Высшую Краснознаменную школу КГБ при СМ СССР, затем служил оперативным сотрудником в органах военной контрразведки. Почетный сотрудник контрразведки, полковник запаса. Председатель совета региональной общественной организации «Ветераны военной контрразведки».
— Наша региональная общественная организация учреждена в феврале 2006 года. Основная ее задача — оказание всемерной помощи и поддержки ветеранам, в первую очередь участникам Великой Отечественной войны, локальных войн и военных конфликтов и членам их семей. Мы также стараемся помогать и действующим сотрудникам ФСБ России, пострадавшим при исполнении своего служебного долга, их семьям.
