Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций - Ефимов Николай Николаевич (книги хорошего качества TXT) 📗
Чечня еще станет цветущим садом
На этот раз у нас есть по-настоящему уникальная возможность рассказать о сегодняшней работе военных контрразведчиков на самом остром участке их оперативной деятельности. Наш собеседник — заместитель руководителя Департамента военной контрразведки ФСБ России, начальник оперативной группы ДВКР в Северо-Кавказском регионе. Учитывая специфику службы, мы будем называть его Сибиряк — таков его позывной в радиоэфире.
— Кстати, почему именно Сибиряк.? Вы из Сибири?
— Нет, это потому что крепкий, простуды не боюсь. А родился я в Белоруссии, в Минской области, в деревне, откуда ушел на срочную службу, служил в Германии — прошел, как говорится, славный путь от рядового до ефрейтора, а потом поступил в военное училище.
— Решение поступать пришло в армии?
— Нет, гораздо раньше. Когда я был в 4-м классе, родители поехали на рынок, и батя купил мне в подарок военную фуражку — причем не простую фуражку, а авиационную! Я все время гулял в этой фуражке, даже спать с ней ложился, и, по-видимому, это и определило мою судьбу: я четко и однозначно знал, что буду военным. Поступал после школы в Рижское училище ракетных войск, завалил экзамены, вернулся, пошел в армию, а после армии благодаря тому, что батька подарил мне именно авиационную фуражку, поступил в Харьковское авиационное командное училище связи. Окончил его в 1981 году, надел лейтенантские погоны и поехал служить в Азербайджан. Четыре года там, потом — Новосибирск, высшие курсы военной контрразведки…
— Можно подробнее? Как именно приходят в военную контрразведку армейские офицеры?
— Дело случая. Я был командиром роты, обеспечивал полеты авиации. Но вот был у нас в гарнизоне «молчи-молчи» — майор Попов, которому я чем-то понравился. Он решил, что я нужен военной контрразведке.
— Я бы сказал — он понял, что вы нужны…
— Наверное. По окончании курсов нас отправили на 12-й Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Знаете, хорошая школа! Я обеспечивал блок Центрального дома туристов, ни разу не был в Москве до того — и вдруг… Очень интересно было смотреть, как за нами наблюдает, скажем так, противник. Однажды ночью — я на всю жизнь запомнил — на 32-м этаже останавливается лифт, открывается дверь, негритянская рука выставляет в коридор пакет, и лифт уезжает. Дежурные в ужасе, на меня смотрят — я тоже ничего понять не могу. В пакете оказались грязные трусы и носки — «они» проверяли, как срабатывает система: рядышком с дежурной сидел какой-то молодой человек.
— Но в Москве вы тогда не остались?
— Нет, я был направлен в Грузию, где добросовестно прослужил четыре года, уехал оттуда в 89-м. У меня вышла замена на Дальний Восток — там я был в авиации, в желдорвойсках. В июле 1996 года возглавил подразделение Управление ФСБ по Дальневосточному военному округу, занимавшееся борьбой с организованной преступностью.
— Для человека по-настоящему военного подобное явление применительно к Вооруженным силам кажется инородным.
— К сожалению, это не совсем так, и вот вам пример. В то время когда в Таджикистане еще стояла наша 201-я дивизия и туда постоянно летали «борты», обнаружилось, что идет незаконный оборот наркотиков на Приморье. Во взаимодействии с УФСБ по Приморскому краю мы взяли курьера — им оказался начальник инженерной службы дивизии, полковник! Он привез в тайнике — ящик у него был с орехами и разными деликатесами, а в ящике двойное дно — 12 килограммов опия-сырца и 8 килограммов героина. Этого наркокурьера осудили на восемь лет строго режима.
— Какая мерзость! И что, подобные случаи были не единичны?
— Нет, конечно, и оружие изымали, и наркотики, боролись с экономическими преступлениями… А в 2001 году мне предложили убыть в Москву, в центральный аппарат, на должность начальника направления по борьбе с экономическими преступлениями тогда еще в Управлении военной контрразведки.
— На Дальнем Востоке вы прослужили двенадцать лет.
— Да, ровно двенадцать, и ничуть не жалею. Места очень интересные! Суровый климат и вся обстановка, что там царила, воспитывали и закаляли душу… Приехав в Москву, я через полгода стал замначальника, а в сентябре 2004-го — начальником отдела ДВКР Тоже много было дел и вопросов интересных, конечно, это не моя личная заслуга, но того мощного коллектива, который удалось создать. А в феврале мне было оказано высокое доверие — я был назначен начальником оперативной группы в Северо-Кавказском регионе. Теперь, как видите, нахожусь здесь.
— Это назначение не стало для вас неожиданностью?
— Конечно, нет! Два года назад я узнал, что буду сюда назначаться, поэтому готовился. Я ведь как приехал в Москву, курировал данное подразделение, так что первый раз я побывал здесь, на оперативной группе, уже в октябре 2001 года.
— Думаю, за это время тут многое изменилось…
— Безусловно! Тогда и опергруппа-то находилась не здесь, а на старой позиции. Там все в палатках жили, а те условия, которые сегодня здесь созданы, — за это в первую очередь надо благодарить одного из моих предшественников, генерала Ж., который эту позицию строил начиная с нуля. Продолжил генерал Д. — приложил очень большие усилия, чтобы создать все необходимое для того, чтобы можно было работать и получать результаты. И действительно, вы видели — все работают в нормальных условиях, все спят и живут в нормальных условиях.
— Обстановка тут спартанская, но все необходимое имеется…
— поэтому моя задача — я четко себе представляю — поддержать то, что есть на сегодняшний день, что здесь достигнуто. Ну а главное, конечно, конкретными результатами показать, что мы здесь не просто находимся, но что мы здесь нужны.
— Вы сейчас говорите за весь коллектив, но ведь люди-то разные, и конкретный результат зависит от общих усилий.
— Личный состав здесь, в оперативной группе, — люди не случайные. Сюда случайные не попадают.
— Но вот, поработав в воинских подразделениях, я вижу, что контрактники, в частности, едут в ОГВ(С) за деньгами. Впрочем, большими эти деньги — в сравнении — представляются только армейцам. А ваши сотрудники зачем сюда приезжают?
— Действительно, нам здесь сейчас больших денег не платят. Так что сюда едут люди, которые действительно хотят вкусить прелесть оперативной работы в боевых условиях. Именно так — вы учтите, что передвижение по Чечне без оружия вообще немыслимо. Здесь служат настоящие мужики — в особенности сотрудники тех подразделений, которые ежедневно рискуют своей жизнью.
— Как понимаю, военные контрразведчики приезжают сюда добровольно, по собственному желанию?
— Все несколько сложнее: во всех управлениях ФСБ по военным округам и флотам создан резерв для прохождения службы в «горячих точках». Желающие проходят специальное медицинское освидетельствование, в том числе психологическое, это самое главное, потому что случайные люди сюда попасть не должны. Ведь здесь боевая работа, здесь находятся люди, которым доверено оружие. А чтобы доверять, сначала нужно научить человека как следует пользоваться этим оружием. Поэтому все в этом деле поставлено на плановую основу, люди проходят подготовку на высочайшем профессиональном уровне.
— Не считайте вопрос наивным, но многим непонятно, почему в Чечне до сих пор не могут «разобраться» с бандитами? Ведь народ, как вы только что рассказали, сюда приезжает очень подготовленный?
— Но и бандитов-то как таковых сейчас уже нет — это все люди, которые прошли спецподготовку в лагерях, скажем так, международных террористов. Они прекрасно владеют приемами и способами борьбы, знают, зачем они здесь нужны и каким образом должны нам противостоять.
— Где именно бандиты проходят подготовку?
— За кордоном — в Афганистане и в ряде других стран… Вы же знаете, что религиозный экстремизм — это чума теперь уже XXI века. Победить фанатиков очень сложно.
