У истоков русской контрразведки. Сборник документов и материалов - Батюшин Николай Степанович (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Оставим и в этом случае свидетелям прошлого очно и заочно спорить между собой, а историкам – право выносить свои авторитетные суждения. В этом сюжете для нас важно другое: контрразведка фронта и персонально ее руководитель полковник Н. С. Батюшин впервые оказались вовлеченными непосредственно в «большую политику». Ее персонажами являлись: царь Николай II и вся его дворцовая камарилья, Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич и Ставка, командование Северо-Западного фронта (Рузский, Бонч-Бруевич), Государственная дума, правительство и военный министр Сухомлинов. Вот для них-то и таскали горячие каштаны из огня господа контрразведчики.
Словом, весной 1915 г. фронтовая контрразведка, географически самая близкая к столице, а по ряду дел – и столичная, впервые открыто вышла на политическую авансцену. Но она была на ней не самостоятельным игроком. Плодами, собранными этой жесткой, ловкой, скрытой от людских глаз организацией, умело воспользовались те, кто являлся истинными актерами на российской исторической сцене. Роль же, безукоризненно исполненная контрразведчиком Н. С. Батюшиным, запомнится многим ее участникам.
За эту «роль» Н. С. Батюшин в апреле 1915 г. особо отмечен: «Объявлено высочайшее благоволение за отлично-усердную службу и труды, понесенные во время военных действий».
Порадуемся вместе с Батюшиным за очередное поощрение. Но здесь же вынесем за скобки два вопроса:
Все ли его коллеги и руководители, причастные к этой службе, разделяли с ним эту радость?
Не было ли среди них тех, кто увидел в его усердии карьеристские замашки – достичь успеха любой ценой, даже участием в неправом деле, только потому, что так нужно властителям России?
Последующие события в биографии Батюшина, а также исключительно трудная его белогвардейская и белоэмигрантская судьба убедят читателя, что поставленные вопросы не являются неуместными. Политическая составляющая в его оперативной работе, похоже, начала слишком заметно давать знать о себе и ему же во вред. Понимал ли это сам Николай Степанович?
Через несколько дней после этого поощрения полковник Батюшин – признанный специалист в тайной войне – отправился… на строевую службу командовать кавалерийским полком в составе родной ему кавалерийской бригады.
Строевая служба его длилась немногим более трех месяцев – с 21 апреля по 30 июля 1915 г.
Объяснение уходу на несколько месяцев со своего поста Батюшина, руководителя фронтовой разведки и контрразведки, материалы, имеющиеся в нашем распоряжении, не дают. Руководствуясь правилом – «все правдиво о неизвестном», можно предполагать, что самого Батюшина, скажем, уже не устраивал масштаб нынешней служебной деятельности. Он перерос рамки руководителя рутинной работы своих подчиненных по засылке в тыл врага лазутчиков и по поиску во фронтовом окружении аналогичных персонажей противника. На его нынешнее место без особого ущерба для дела можно было бы посадить любого способного организатора и ответственного офицера. Но есть и возражение: такой масштабный руководитель, каким видится нам Батюшин, без подсказки со стороны был способен находить резервы в своей службе, которая была столь необходима именно в эти месяцы катастрофического отступления русской армии на восток.
Бескомпромиссного и достаточно прямолинейного по складу характера полковника Батюшина, скажем, могло удручать и иное. На фоне той неразберихи и упущений, что происходили весной и летом 1915 г. на фронте и в тылу (шпиономания, разгул распутинщины в стране уже набирали силу), деятельность контрразведчиков могла казаться ему совершенно бесперспективной. Образно говоря, у него мог наступить своеобразный «кризис жанра». А раз так, не испробовать ли себя в ратном деле? И опять возражение: не такова натура матерого разведчика и контрразведчика, который явно пасует перед обстоятельствами. Много хорошего уже сделано, что мешает делать еще больше, чтобы переломить в итоге неблагоприятную ситуацию. Вера в незыблемый имперский строй в душе Батюшина не была поколеблена ни на йоту тяжелыми военными обстоятельствами весны 1915 г. Напротив, он был убежден, что в трудные для Родины дни надо еще энергичнее бороться с ее врагами.
Наиболее обоснованной видится следующая версия. 17 марта на смену главнокомандующему войсками СевероЗападного фронта Н. В. Рузскому пришел генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев. «У него была манера, – недобро вспоминает М. Д. Бонч-Бруевич, – обязательно перетаскивать с собой на новое место особо полюбившихся ему штабных офицеров. Перебравшись в штаб Северо-Западного фронта, Алексеев перетащил туда и генерал-майора Пустовойтенко. Я остался без должности…» Сломался тандем Рузский – Бонч-Бруевич и как следствие – тандем Бонч-Бруевич – Батюшин. Последнему при новом фронтовом руководстве также, похоже, не нашлось места. Читатель, знакомясь с книгой Батюшина, обязательно обратит внимание на отрицательные характеристики, которые он дает и Алексееву, и Пустовойтенко. Последнего он прямо именует покровителем «шпиона» Лемке, журналиста, якобы пробравшегося в Ставку Верховного главнокомандования с нечистыми намерениями. Можно предполагать, что это отзвук застарелой обиды контрразведчика на двух генералов.
Вскоре все вернулось на круги своя. 12 августа 1915 г. (за несколько дней до этого Северо-Западный фронт был разделен на два фронта – Северный и Западный), дежурный генерал штаба 5-й армии телеграфировал фронтовому командованию: «Вследствие согласия начальника штаба Верховного главнокомандующего на назначение на должность генерала для поручений при генерал-адъютанте Рузском полковник Батюшин откомандирован в г. Петроград по месту назначения».
Последняя запись в сохранившемся послужном списке Николая Степановича, составленном для представления его к генеральскому званию в сентябре 1915 г., выглядит так: «Прибыл и вступил в должность, приказ армиям Северного фронта № 1», и дата – 15 августа 1915 г.
Как видим, лично для Батюшина генералом Рузским, который вернулся командовать Северным фронтом, и с согласия второго человека в военной иерархии тех дней начальника штаба Ставки М. В. Алексеева найдено нестандартное для такого рода военного специалиста решение: он стал особо доверенным лицом, «генералом для поручений при командующем армиями Северного фронта» (генеральское звание он получит этой же осенью).
Судя по некоторым прямым и косвенным данным, задумка у командования ближайшего к столице фронта, поддерживаемого Ставкой, была с дальним прицелом. Начнем с того, что фронтовое командование добивалось и добилось в 1915 г. получения всей полноты власти не только в обширном районе дислокации армий фронта, а это иначе не может быть, но и на территории столичного военного округа и в самом Петрограде. Новый генерал по долгу службы и по поручению командования объезжает с инспекционной целью контрразведывательные отделения в Финляндии, Петрограде, армиях. Наставляет, подтягивает, учит.
В расцвете лет, крепкий физически, по заслугам оцененный фронтовым командованием, известный в верхах, в том числе императору Николаю II, уже не разведчик и контрразведчик в чистом виде, а особо доверенное лицо, куратор этих служб 42-летний генерал Батюшин в середине 1916 г. будет определен на выполнение крупных задач. Эти задачи будут связаны не с воюющим врагом, а напрямую с противниками, находившимися внутри самой империи.
Причем военная элита определила таковыми не революционеров, их партии и партийных лидеров, не радикальное крыло думцев и особо подозреваемых земцев, не руководителей многочисленных общественных организаций и комитетов, облепивших действующую армию. Таковыми стали, как представлялось той самой элите, откровенные разрушители российской экономики в лице финансовых дельцов, биржевых маклеров и иных воротил большого бизнеса, имевших прямой выход на заграницу. Политической полиции, Особому отделу эта публика была явно не по зубам, в том числе и по причине их коррумпированности, что не было большим секретом в высших кругах империи.
