Полководцы Украины: сражения и судьбы - Табачник Дмитрий Владимирович (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Бородинская битва и действия в ней всех частей русской армии неоднократно подробно описаны и вряд ли имеет смысл делать это вновь. Лучше мы просто приведем, полное искренним восхищением свидетельство уже упоминавшегося Глинки о поведении Милорадовича в бою: «Вот он, на прекрасной, прыгающей лошади, сидит свободно и весело. Лошадь оседлана богато: чепрак залит золотом, украшен орденскими звездами. Он сам одет щегольски, в блестящем генеральском мундире; на шее кресты (и сколько крестов!), на груди звезды, на шпаге горит крупный алмаз… Средний рост, ширина в плечах, грудь высокая, холмистая, черты лица, обличающие происхождение сербское: вот приметы генерала приятной наружности, тогда еще в средних летах. Довольно большой сербский нос не портил лица его, продолговато-круглого, веселого, открытого. Русые волосы легко оттеняли чело, слегка подчеркнутое морщинами. Очерк голубых глаз был продолговатый, что придавало им особенную приятность. Улыбка скрашивала губы узкие, даже поджатые. У иных это означает скупость, в нем могло означать какую-то внутреннюю силу, потому что щедрость его доходила до расточительности. Высокий султан волновался на высокой шляпе. Он, казалось, оделся на званый пир! Бодрый, говорливый (таков он всегда бывал в сражении), он разъезжал на поле смерти как в своем домашнем парке; заставлял лошадь делать лансады, спокойно набивал себе трубку, еще спокойнее раскуривал ее и дружески разговаривал с солдатами… Пули сшибали султан с его шляпы, ранили и били под ним лошадей; он не смущался; переменял лошадь, закуривал трубку, поправлял свои кресты и обвивал около шеи амарантовую шаль, которой концы живописно развевались по воздуху.
Французы называли его русским Баярдом; у нас, за удальство, немного щеголеватое, сравнивали с французским Мюратом. И он не уступал в храбрости обоим».
Уже командуя арьергардом, Милорадович вступает в переговоры с Мюратом на аванпостах, чтобы добиться беспрепятственного отступления русской армии через Москву. Наполеоновский маршал был вынужден согласиться на это после следующего заявления Милорадовича: «В противном случае я буду драться за каждый дом и улицу и оставлю вам Москву в развалинах».
Воспользовавшись встречей, Мюрат попытался зондировать возможность заключения мира, но получил следующий ответ: «Сколько вы желаете мира, столько мы желаем продолжения войны; впрочем, если бы и император захотел, то русские не захотят, и вправду сказать, я на их стороне». Когда же король Неаполитанский сказал о необходимости «искоренения народных предрассудков», то услышал от своего визави следующие слова: «О, нет! Не в России, у нас народ страшен, он в ту же минуту убьет всякого, кто вздумает говорить о мирных предложениях».
Благодаря прикрытию со стороны Милорадовича, армия смогла потом перейти на старую Калужскую дорогу – постоянными нападениями на французские силы он не дал им возможности помешать этому главному кутузовскому маневру стратегического значения.
Когда армия Наполеона начала свой путь обратно из Москвы, Милорадович неоднократно проявлял свой полководческий талант. Так, он совершил, вызвавший восхищение главнокомандующего, молниеносный маневр на помощь Дохтурову и Раевскому под Малоярославец. В сражении под Вязьмой, благодаря Милорадовичу, французы были выбиты из города и понесли огромные потери.
Известный русский военный историк первой половины XIX века генерал-лейтенант Александр Михайловский-Данилевский (адъютант Голенищева-Кутузова во время Отечественной войны) так писал о действиях подчиненных Милорадовичу войск во время освобождения Вязьмы: «Милорадович… приказал Поль (генерал-майор Иван Поль, в то время шеф Каргопольского драгунского полка. – Авт.) атаковать одну французскую колонну. Пока вверенный ему Каргопольский полк, по чрезмерной усталости лошадей, медленно перебирался через рвы, Поль далеко опередил его, должен был один выдержать огонь всей неприятельской колонны. Лошадь его, пораженная многими пулями, упала: фуражка и шинель были во многих местах прострелены, но сам он остался невредим и успел сесть на другую лошадь, подведенную ему верным его конюшим. Все сие совершалось в нескольких шагах от неприятеля. Между тем подоспели каргопольцы, и французы, не выждав атаки, сложили оружие».
В итоге французы, благодаря действиям Милорадовича и Платова, потеряли в этом сражении более восьми тысяч человек, в то время как потери русских не превышали двух тысяч.
Прекрасно проявил себя Милорадович и в сражении под Красным, в результате которого отступающая наполеновская армия должна была сойти с главной дороги и идти по направлению к Днепру второстепенными дорогами. Это стоило ей значительных потерь военного имущества (в первую очередь брошенных пушек) и живой силы.
Согласно приказу Александра I, Милорадович самостоятельно освобождает от французов всю территорию Варшавского герцогства и овладевает Варшавой. За взятие Варшавы императором Милорадовичу были пожалованы вензеля на эполеты, в связи с чем главнокомандующий написал ему такие сроки: «Великие заслуги ваши столь много сблизили вас с всеавгустейшим императором нашим, что сие даруемое им вам преимущество находиться при особе его императорского величества сделалось необходимым для вас и для него».
В Заграничном походе Милорадович достигает не меньших успехов, за которые возводится императором в 1813 г. в графское достоинство.
После неудачного Лютценского сражения в апреле 1813 г. Милорадович три недели не давал возможности войскам Наполеона приблизиться к отступавшим русским и прусским войскам. В сражениях при Вальдгейме, Эндорфе, Носсене и Вильдсдруфе он неизменно отбрасывал наступавших французов, что так и не дало им возможности развить достигнутый при Лютцене успех и переломить в свою пользу ход кампании.
Отличился Милорадович и в мае 1813 г. в Бауценском сражении, где он командовал левым флангом. Хотя действия одного левого фланга, активно контратаковавшего наступавших французов, и не смогли повлиять на неудачный для русских войск исход боя, но позволили избежать полного разгрома.
С Бауценским сражением связана не только воинская доблесть Милорадовича, но и его высокое гражданское мужество. После Лютцена и Бауцена, когда стало очевидно, что главнокомандующий – генерал от кавалерии Петр Витгенштейн не справляется со своими обязанностями, он счел своим долгом лично поехать к своему боевому товарищу и прямо заявить ему об этом. Как об этом рассказывал сам Милорадович: «Я поехал поутру к графу Витгенштейну и сказал ему: зная благородный образ ваших мыслей, я намерен с вами объясниться откровенно. Беспорядки в армии умножаются ежедневно, все на вас ропщут, благо отечества требует, чтобы назначили на место ваше другого главнокомандующего. «Вы старее меня [2], – отвечал граф Витгенштейн, – и я охотно буду служить под начальством вашим или другого, кого император на место мое определит».
Император прислушался к мнению Милорадовича (у которого в этом деле не было и тени честолюбивых интересов, ибо он отказался от предложения Александра I самому возглавить армию), и новым главнокомандующим был назначен генерал от инфантерии Михаил Барклай-де-Толли.
Отличился Милорадович и в сражении под Кульмом в августе 1813 г., в котором наголову был разбит корпус под командованием дивизионного генерала Жозефа Вандама. В этом сражении, ставшим переломным моментом в Заграничном походе, Милорадович командовал войсками в ночь с первого на второй (он же и последний) день сражения.
Чтобы понять всю ожесточенность битвы и то, насколько непросто было русским войскам достигнуть победы, дадим ее описание непосредственным участником. Вот отрывок из дневника Павла Пущина: «Сражение под Кульмом. Французы атаковали наши аванпосты. С рассветом наша дивизия колоннами побатальонно отступила от Кульмских высот. Она остановилась при входе в ущелье, упираясь левым флангом в лесистые возвышенности. Здесь был получен приказ не отступать ни на шаг, так как главная армия, потерпев неудачу под Дрезденом, спешила нам на помощь через Теплиц. Этот приказ однако не так легко было исполнить. Мы имели дело с генералом Вандамом, у которого было 40 000 человек, а помощь, которую нам обещала главная армия, не могла скоро подоспеть, во-первых, потому что на нее наступал восторжествовавший неприятель, а во-вторых, ей нужно было пройти ущелье гор, отделяющих Саксонию от Богемии, 2-й корпус, сражавшийся в течение 5 дней, насчитывал уже очень мало людей, а наша дивизия в составе четырех полков тоже понесла большие потери. В общем наши силы не превышали 10000 человек.
