Горячая «холодная война»: Юг Африки (1960-1990 гг.) - Шубин Владимир Григорьевич (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью txt) 📗
Нужно подчеркнуть, что хотя тяготение к марксизму ряда лидеров освободительных организаций не могло не приветствоваться в Москве, это не было условием их поддержки. Вспоминается, как в беседе с нашей делегацией перед Римской конференцией в июне 1970 г. Р. А. Ульяновский сказал нам: «Мы не требуем от них идеологической лояльности».
Рассмотрим теперь наиболее сложные моменты в истории отношений нашей страны с МПЛА. К сожалению, как уже отмечалось, при этом приходится основываться в большей степени на воспоминаниях участников или свидетелей событий. В этом отношении ценность представляют мемуары К. Н. Брутенца, опубликованные под названием «Тридцать лет на Старой площади» [46]. Он работал консультантом, а затем заместителем заведующего Международным отделом и входил в состав делегации КПСС на I съезде МПЛА в декабре 1977 г., том самом, на котором освободительное движение МПЛА было преобразовано в МПЛА – Партию труда с «марксистко-ленинской» программой.
По словам Брутенца, Ангола стала «одним из узловых пунктов в соперничестве СССР и США в «третьем мире». В контексте его иррациональной логики Ангола заняла место, совершенно непропорциональное своему подлинному значению, и противостояние там (как и события на Африканском Роге) заметно повлияло на советско-американские отношения в целом, на судьбы разрядки» [47]. Далее Брутенц пишет: «Наша поддержка МПЛА диктовалась не столько, как часто думают, идеологическими, сколько прагматическими соображениями: оно казалось единственным общенациональным движением… которое вело реальную борьбу против колонизаторов. Об относительной роли идеологической привязки свидетельствует то, что в какой-то момент Политбюро ЦК КПСС даже принимало решение о признании конкурента МПЛА – Национального фронта освобождения Анголы (ФНЛА), возглавлявшегося X. Роберто, который впоследствии был уличен в связях с ЦРУ. И только бюрократические проволочки и в особенности протесты некоторых африканских руководителей и португальских левых помешали его реализации» [48].
Однако то, что Роберто финансировался ЦРУ, было известно и ранее, а в мемуарах П. Н. Евсюкова содержится другая версия этих событий, которая, скорее, свидетельствует о том, что отношение Москвы к МПЛА отнюдь не всегда определялось продуманными, прагматическими соображениями.
По словам Евсюкова, когда Н. С. Хрущев, в то время Первый секретарь ЦК КПСС и Председатель Совета Министров, находясь на отдыхе на юге, получил сведения о существовании так называемого Революционного правительства Анголы в изгнании (ГРАЕ) во главе с X. Роберто, он «со свойственной ему неразборчивостью и решительностью» возмутился, почему Советский Союз до сих пор не признал это «правительство» [49].
Хотя «правительство» Холдена Роберто и было признано некоторыми африканскими странами, эта затея закончилась провалом. Этого можно было ожидать. Вот какую «оценку нынешней ситуации в Анголе и прогноза вероятного развития событий» докладывал британский консул из Луанды в свой МИД и послу в Лиссабоне: «Временное правительство в эмиграции» Холдена Роберто рассматривается [португальскими властями в Анголе] скорее, как плохая шутка, таковой она и может оказаться, если только другие страны не начнут признавать его. Новости о борьбе между УПА и МПЛА встречены с удовлетворением, но в то время, как явно в интересах португальцев, чтобы килкеннийские коты [50] тратили впустую свою энергию в борьбе друг с другом, было бы неприятно, если бы конфликт привел к ослаблению одного и к неоспоримому превосходству другого. Министр заморских территорий [Португалии] сам, кажется, опасается того, что ослабление УПА может привести к возвышению МПЛА. У меня нет никаких свидетельств о намерении [Лиссабона] вести переговоры с какой-либо из сторон» [51].
Тем не менее, поскольку Хрущев дал указание подготовить соответствующее постановление, это было сделано, причем, по словам Евсюкова, якобы без ведома Международного отдела ЦК. Более того, это произошло тогда, когда лидер МПЛА Агостиньо Нето находился в Москве, и заместителю заведующего Международным отделом Д. П. Шевлягину было дано поручение в «удобной форме» сообщить предварительно А. Нето о состоявшемся решении.
Вечером Нето был принят Шевлягиным для беседы, которая до самого конца шла в приятном для лидера МПЛА русле, все его просьбы удовлетворялись. Беседа уже шла к концу, когда Шевлягин сообщил, что советское правительство изучает вопрос о возможном признании правительства X. Роберто. «Я слово в слово перевел заявление Шевлягина, – пишет Евсюков. Для А. Нето, не ожидавшего такого финала беседы, заявление прозвучало подобно смертному приговору. Наступила пауза и полная растерянность. Заключительные слова Шевлягина, смягчающие удар, уже не имели смысла» [52].
«По дороге в гостиницу я лихорадочно думал, как же спасти положение, – продолжает Евсюков. – Я хорошо знал, что из себя представляет X. Роберто, а еще лучше сознавал, что мы совершили ошибку, предавая наших друзей…» [53] По его мнению, единственным человеком, который мог исправить положение, был генеральный секретарь компартии Португалии Алваро Куньял, который, к счастью, тоже жил в то время в «Октябрьской» – гостинице ЦК в Плотниковом переулке на Арбате. «Подъезжая к гостинице, я посоветовал А. Нето немедленно встретиться с А. Куньялом и попросить вмешаться в это дело. Поднявшись в номер к А. Куньялу, я в двух словах объяснил обстановку и попросил принять А. Нето. Через несколько минут А. Куньял уже беседовал с А. Нето. Мне оставалось ехать домой и ждать результатов» [54].
А. Куньял, герой антифашистской борьбы, авторитет которого в Москве был весьма высок, «в эту ночь проделал решительную работу, с его мнением не могли не посчитаться». И ни на следующий день, ни позже сообщения о признании Москвой правительства X. Роберто не появилось. Напротив, в «Правде» была напечатана статья В. В. Мидцева, причем «настолько противоположного содержания, что из посольства США звонили в МИД, чтобы узнать, кто ее автор» [55].
Но, возможно, не стоит уж сильно упрекать Хрущева. После поездки в Леопольдвиль в 1963 г. специальная миссия незадолго до этого созданного Комитета освобождения ОАЕ, состоявшая из представителей Алжира, Конго-Леопольдвиля, Гвинеи, Сенегала, Нигерии и Уганды, единодушно рекомендовала, чтобы вся помощь из Африки и извне оказывалась исключительно через ФНЛА и что все независимые африканские страны должны предоставить дипломатическое признание ГРАЕ. Такой выбор был во многом вызван уходом да Круза: он и небольшая группа его сторонников потребовали «лишить всякой власти» руководящий комитет МПЛА и создать новое руководство, а затем вступили в ФНЛА [56].
Эта рекомендация Комитета освобождения позволила Роберто начать дипломатическое наступление. Д. Ю. Долидзе, в то время ответственный секретарь СКССАА, встретился с Холденом Роберто по его просьбе в Найроби 17 декабря 1963 г. во время празднования независимости Кении, в беседе участвовал и сотрудник Международного отдела ЦК Ю. А. Аркадакский. Лидер ФНЛА был заинтересован в признании его организации со стороны ОСНАА, он утверждал, что не выступает против союза с МПЛА, если только эта организация согласится объединиться под руководством УПА (этот термин все еще был в ходу), который якобы контролировал почти 75 % территории
Анголы [57]. Подчеркнув, что его «правительство» было признано Комитетом освобождения и 12 африканскими государствами, он даже назвал Нето «агентом португальских колонизаторов», которого «выпустили из тюрьмы с намерением использовать его в целях раскола в национально-освободительной борьбе в Анголе» [58].
