Пограничная стража России от Святого Владимира до Николая II - Ежуков Евгений (список книг txt) 📗
Он и сам очень много читал. Все знали его как образованнейшего человека своего времени, и многие следовали его примеру: читали, переписывали книги, создавали собственные библиотеки. Характеризуя это похвальное увлечение книжным чтением, летописец говорит: «Подобно тому, как если б кто распахал землю, а другой посеял, а иные стали бы пожинать пищу обильную, так и князь Владимир распахал и умягчил сердца людей, просветивши их крещением; сын его, Ярослав, насеял их книжными словами, а их теперь пожинают, принимая книжное учение. Велика бывает польза от него; из книг учимся путем покаяния, в словах книжных обретаем мудрость и воздержание; это реки, наполняющие вселенную; в книгах несчетная глубина, ими утешаемся в печали, они узда воздержания».
И совсем не случайно первый на Руси писаный свод законов под названием «Русская Правда» появился в его княжение.
А еще Ярослав любил строить. Киевляне часто видели его на стенах возводимых храмов, церквей, домов, палат, за что и прозвали его «хоромцем», то есть охотником строить.
При нем Русская земля расцветала, наливалась силой, крепло ее могущество. Все знаменитые короли и владетельные князья того времени считали большой для себя честью породниться с русским княжеским родом. Сам Ярослав был женат на Ингигерде, дочери шведского короля Олафа; сына своего Всеволода он женил на дочери византийского императора Константина Мономаха. Одна дочь Ярослава была замужем за норвежским королем Гаральдом, а вторая стала женой французского короля Генриха I и матерью короля Филиппа, за малолетством которого она долго правила Францией. Третья дочь Ярослава была женой венгерского короля Андрея I, а остальные его дети – трое сыновей – женились на польских и немецких принцессах.
Так высоко поставил Русь Ярослав во время своего великого княжения.
В 1054 году Ярослав тяжело заболел. Сыновьям, собравшимся у изголовья его кровати, он сказал свое напутственное слово, которое, хотя и минуло с тех пор без малого тысяча лет, звучит так современно: «Любите друг друга… Если будете жить в любви между собой, то Бог будет с вами. Он покорит вам всех врагов, и будете жить в мире; если же станете ненавидеть друг друга, ссориться, то сами погибнете, и погубите Землю отцов и дедов, которую они приобрели трудом своим великим».
…Княжение Ярослава нельзя назвать простым и легким. Долгие междоусобные войны с братьями, изнурительные походы с дружиной против многочисленных врагов потребовали от него много сил и здоровья, при этом военное счастье далеко не всегда было на его стороне. Он познал и радость побед, и горечь поражений, но неудачи не сломили его духа, а победы не вскружили ему голову. Многие годы он неустанно трудился во имя великой и могучей Руси, оберегая и укрепляя ее границы. Благодарный народ назвал его Мудрым.
«Брань славна лучше есть мира стыдна»
Александр Невский и охрана западных границ
Сильный, отважный, решительный, талантливый… Этими и многими другими подобными эпитетами наделяют историки и литераторы Александра Невского. Но вот фрагмент картины художника Г.И. Семирадского «Александр Невский в Орде». Удивленное, словно застывшее в изумлении лицо, потемневшие от нанесенной обиды глаза, выпяченная вперед и как будто дрожащая от гнева нижняя губа и непроизвольно прижатая к груди рука выдают состояние человека, охваченного страхом и сомнениями. «Боже! Что требует этот хан? Неужто такая неимоверная тяжесть обрушится на истерзанную Русь? Ведь это же погибель для нее!» – говорят, нет, скорее кричат его изумленные глаза. А где-то в их глубине, в могучем облике одетого в боевые доспехи воина, как горячий жар под черно-пепельной золой остывающего костра, неистребимой силой дышит вера в неизбежную победу Руси. Надо только выиграть время, не дать монголо-татарам окончательно разорить и обескровить ее.
Александр Невский
Да, и это тяжкое унижение пришлось испытать прославленному князю: неоднократно ездил он в Орду за ханским ярлыком, подтверждающим его право на княжение и дающим возможность улаживать всякие недоразумения, чтобы предотвратить набеги. Делал он это не ради того, чтобы сохранить за собой престол, а ради попавшего в тяжелую неволю народа, которому грозило вечное рабство. И надо было глубоко любить Святую Русь, чтобы, не колеблясь, принести ей в жертву свою княжескую гордость и демонстрировать хану смирение и покорность. Так мог поступить лишь человек государственного масштаба, политик расчетливый и тонкий, видевший намного дальше своих современников.
Князь Ярослав, по опыту зная, как трудно править Новгородом, готовил своих сыновей – Федора и младшего Александра – к этой миссии исподволь, заранее. В 1228 году, едва старшему из братьев исполнилось девять, а младшему восемь лет, он, отправляясь в этот город на княжение, взял их с собой. Лето было в разгаре, и потому вся городская жизнь проходила на улицах и площадях. Гончары без устали крутили гончарные круги, в кузницах громыхали тяжелые молоты, своими глухими ударами смешиваясь с легким перестуком небольших молоточков, тяжело скрипели груженные всяким скарбом телеги. Народ толпился на торговой площади, у церквей и храмов. Город жил насыщенной, деловой жизнью.
Дядька княжичей, Федор Данилович, без устали водил их по мощенным толстыми деревянными плахами улицам и все повторял: для того чтобы удержать стол (власть. – Авт.) в этом своенравном городе, надо его знать, надо хорошо изучить его историю, традиции и обычаи, сердцем принять все, чем гордятся и дорожат новгородцы. Много часов провел он в беседах с княжичами, рассказывая им о новгородской земле, ее прошлом и настоящем, о нравах и привычках жителей.
По словам Федора Даниловича, Новгород, добившись независимости, имел свое самоуправление, решающий голос в котором принадлежал народному собранию – вече. Но это была только видимость народной власти. На деле же она сосредоточилась в руках господы – верхушки бояр, объединявшей триста «лучших мужей». Народ, «выпустив пар» на шумных и бурных вече, наивно полагал, что он вершит судьбу города, но правили им все же бояре. Имея деньги, они могли влиять как на своих сторонников, так и на противников и добиваться того, что было выгодно им.
Править в городе было нелегко, одной силы еще недостаточно. Андрей Боголюбский пробовал и «добром и лихом» – привел под стены города чуть ли не всю свою рать, три дня воевал, а на четвертый был разбит. Теперь новгородцы считают день победы над ним своим праздником и отмечают его каждый год. «В посадниках и князьях мы вольны», – говорили новгородцы, и не один князь слышал их холодные речи, требовавшие покинуть город: «Кланяемся тебе, княже! Ты себе, а мы себе!»
Таков был Господин Великий Новгород.
Обширна и богата была его земля. От Финского залива до Каменного пояса (Уральские горы) тянулись его владения с запада на восток. Весь север Руси до Смоленского княжества на юге подвластен ему. Ижоряне и волжане, карелы и финны платили ему дань медом и воском, драгоценным моржовым клыком, мехами, рыбой и серебром. И все было бы хорошо, да вот беда: нет мира на западных новгородских границах.
Слушал Александр, и все тревожней становилось у него на душе. В 1202 году рижский епископ Альберт, папский ставленник, основал здесь Орден немецких рыцарей-меченосцев. Под флагом утверждения католического христианства рыцари вооруженной рукой захватывали земли местных народов, подчиняя их власти магистра. Орден, покорив живущих в низовьях Западной Двины ливов, стал называться Ливонским. Его аппетиты все время росли, угрожая независимости всех восточных славян. Он уже захватил основанный еще Ярославом Мудрым город Юрьев, переименовав его в Дерпт. Положение осложнялось еще и тем, что литовцы не ощущали для себя опасности со стороны немцев, не искали союза с русскими в борьбе против общего врага, а, наоборот, сами все чаще нападали на их земли.
