Утерянные победы. Воспоминания генерал-фельдмаршала вермахта - Манштейн Эрих фон (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
Польское командование сухопутных сил распределило войска следующим образом.
Вдоль восточнопрусской границы, перед рубежом Бобр – Нарев – Висла были развернуты:
1) Оперативная группа в составе двух дивизий и двух кавалерийских бригад между Сувалками и Ломжей;
2) Модлинская армия в составе четырех дивизий и двух кавалерийских бригад по обе стороны от Млавы.
В коридоре расположилась Поморская армия, включавшая пять дивизий и одну кавалерийскую бригаду.
У германской границы от Варты до словацкой границы сосредоточилось три армии:
1) Познанская армия в составе четырех дивизий и двух кавалерийских бригад в западной части Познанского воеводства;
2) Лодзинская армия в составе четырех дивизий и двух кавалерийских бригад в районе Велюни;
3) Краковская армия в составе шести дивизий, одной кавалерийской и одной моторизованной бригады между Ченстоховой и Новы-Таргом.
За последними двумя армиями стояла Прусская армия в составе шести дивизий и одной кавалерийской бригады в районе Томашув – Кельце.
Наконец, Карпатская армия в эшелонированном построении, составленная в основном из резервных частей и батальонов национальной обороны, должна была прикрывать глубокий фланг вдоль карпатской границы.
Резервная группа (армия генерала Пискора), включавшая три дивизии и одну моторизованную бригаду, оставалась на Висле в районе Модлин – Варшава – Люблин. Кроме того, восточнее Буга уже в ходе кампании была сформирована независимая Полесская группа, вероятно для обороны от нападения со стороны России.
Как оказалось впоследствии, когда началось немецкое наступление, Польша еще не закончила развертывания своих сил, и, видимо, поэтому оно так и не было доведено до конца в соответствии с вышеизложенным планом.
Несколько замечаний о развертывании польских сил
Трудно определить, в чем состояли стратегические цели развертывания польских сил, если только в его основе не лежало желание «закрыть все» и ничего не отдавать добровольно. Обычно такой образ действий приводит к поражению более слабой стороны. Всего через несколько лет Гитлеру пришлось убедиться в этом на собственном опыте, но он не вынес из него никаких уроков.
Итак, сложность стратегического положения Польши, заключавшаяся в слабости польских вооруженных сил, а также в особенностях границы, которые давали Германии возможность наступать с двух, а позднее и с трех сторон одновременно, была совершенно очевидна. И если польское Верховное командование все же отважилось на попытку «удержать все», это показывает только то, как трудно совместить психологические и политические сдержки с твердо установленными военными фактами.
Вероятно, за исключением маршала Пилсудского и еще нескольких трезвомыслящих политиков, никто в Польше не отдавал себе полного отчета, в сколь опасной ситуации оказалась страна в результате необоснованных территориальных претензий к соседним государствам – России и Германии. При этом Польша насчитывала всего лишь 35 миллионов жителей, из которых поляков было только 22 миллиона, а остальные принадлежали к немецкому, украинскому, белорусскому и еврейскому меньшинствам, которые без исключений в той или иной степени подвергались притеснениям.
Кроме того, Польша, полагаясь на французских союзников, в годы военной слабости Германии (и Советского Союза) слишком долго мечтала о возможности атаковать Германское государство. Одни желали бы напасть на изолированную Восточную Пруссию или – в результате пропаганды Польской повстанческой лиги – на немецкую Верхнюю Силезию; другие даже обдумывали поход на Берлин либо по кратчайшему пути через Познань и Франкфурт, либо, после захвата Верхней Силезии, путем наступления на столицу западнее Одера.
Конечно, эти мечты потерпели крах сначала в результате строительства немецких укреплений в Восточной Пруссии и бассейне Одер – Варта, а позднее перевооружения Германии. Но маловероятно, чтобы агрессивные идеи подобного рода полностью исчезли из головы польских политиков и военных, рассчитывавших на одновременное наступление французов на западе. Хотя изложенный выше план развертывания сначала мог иметь оборонительный характер, можно допустить, что его целью также было обеспечить возможность для наступательных действий впоследствии, как только Франция окажет реальную помощь.
Что до остального, то у польского Генштаба не было собственной военной доктрины, которая формируется в результате многолетнего опыта. С одной стороны, поляки по характеру более склонны к нападению, чем к обороне. Можно предположить, что в умах польских солдат все еще бродили, хоть и подсознательно, романтические представления старинных времен. К слову, мне вспоминается виденный как-то портрет маршала Рыдз-Смиглы, изображенного на фоне атакующих кавалерийских эскадронов. С другой стороны, недавно созданную польскую армию обучали французы. От них польские военные едва ли могли почерпнуть умение действовать быстро и гибко в силу того, что с 1918 года французская военная мысль основывалась на опыте позиционной войны.
Таким образом, легко прийти к выводу, что, не считая желания «ничего не отдавать», план развертывания польских войск не имел какой-либо четкой оперативной цели и представлял собой лишь компромисс между захватническими амбициями прошлого и необходимостью обороняться от превосходящих сил противника. В то же время поляки совершили ошибку, посчитав, что немцы будут вести наступление по французскому образцу и вскоре оно выродится в позиционную войну. В этой связи представляет интерес секретное сообщение, которое мы получили незадолго до начала войны, о том, что поляки, возможно, собираются предпринять наступление. Оно исходило из источника, до тех пор считавшегося совершенно надежным, в непосредственном окружении президента Польши или маршала Рыдз-Смиглы, и в нем говорилось, что поляки собираются развернуть войска для наступления и сосредоточить значительные силы в Познанской провинции. Самое примечательное то, что план кампании якобы предложили, если не потребовали, британцы! В тогдашних обстоятельствах мы сочли это предложение весьма неприемлемым. Однако впоследствии оказалось, что поляки действительно собрали сравнительно крупные силы в Познани, хотя сами они придерживались той точки зрения, что с этой стороны менее всего приходилось ожидать германского наступления. Познанской армии суждено было встретить свою гибель в боях на реке Бзуре.
На самом деле у Польши не было недостатка в разумных предложениях. Как пишет полковник Герман Шнейдер в «Милитервиссеншафтлихе рундшау» за 1942 год, генерал Вейган предложил перенести оборону за линию Неман – Бобр – Нарев – Висла – Сан. С оперативной точки зрения это был единственный верный совет, поскольку так устранялась вероятность окружения немецкими войсками, а также за счет препятствий в виде рек значительно облегчалась оборона от немецких танковых соединений. Вдобавок эта линия составляла в длину всего 600 километров в противоположность дуге в 1800 километров, которую описывала польская граница от Сувалок до карпатских перевалов. Разумеется, если бы предложение было принято, это потребовало бы оставить всю Западную Польшу, где сосредоточились самые ценные промышленные и сельскохозяйственные районы страны, и маловероятно, что какое-либо польское правительство смогло бы устоять после такого шага. Также нужно принять во внимание, что столь далекий отход в самом начале военных действий едва ли способствовал бы воинственности французов на западе, и по-прежнему оставалось неясным, не подвигла бы сдача Западной Польши немцам русских к немедленным действиям, чтобы, со своей стороны, обеспечить себе долю в восточных трофеях.
Вследствие этого, как говорит нам полковник Шнейдер, генерал Кутшеба, директор польской военной академии, в меморандуме, который он направил маршалу Рыдз-Смиглы в начале 1938 года, предложил иное решение. Он настаивал, что не может быть и речи о том, чтобы сдать «важнейшую стратегическую область Польши», охватывавшую и промышленные районы Лодзи и Верхней Силезии, и ценные сельскохозяйственные районы в Познани, Кутно и Кельце. Поэтому он предложил план развертывания войск, который, хотя и не предусматривал попыток удержать Польский коридор или Познанскую провинцию, в основном совпадал с тем планом, который и был окончательно принят в 1939 году. Для укрепления польской обороны следовало построить протяженную систему фортификаций южнее восточнопрусской границы, по широкой дуге от Грудзёндза до Познани и вдоль силезской границы от Острово, через Ченстохову до Цешина. В то же время генерал Кутшеба обращал внимание на необходимость подготовки «лазов» для последующего наступления на Восточную и Западную Пруссию и Силезию. Совершенно ясно, что строительство таких протяженных и достаточно мощных укреплений выходило за рамки возможностей Польши. Однако генерал Кутшеба признавал военное превосходство Германии перед Польшей. Также разумно он оценивал и французскую поддержку, поскольку считал, что, даже если Франция окажет военную помощь в максимальном объеме, в первые шесть – восемь недель Польша будет вынуждена обходиться собственными силами. Поэтому он предусматривал «стратегическую оборону» по западному периметру вышеупомянутой «важнейшей области», внутри которой планировалось собрать резервы для последующих решительных операций.
