Генерал Абакумов: Нарком СМЕРШа - Степаков Виктор Николаевич (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
16 ноября 1932 года было принято, с повторением всего, что было записано в решении Политбюро ЦК ВКП(б), одноименное постановление Совета Труда и Обороны за подписью председателя СТО В. М. Молотова. «Великий сталинский план превращения тайги и тундры Крайнего Севера в цветущий промышленный край СССР стал претворяться в жизнь!» – восторженно откликнулись газеты «Правда Севера» и «Северная коммуна».
В мае 1934 года известный украинский сатирик Остап Вишня, отбывавший в УХТПЕЧЛАГе срок за непомерное зубоскальство в адрес власти, написал о «столице» лагеря очерк «Город Чибью» (очерк впервые опубликован в газете «Ухта» летом 1989 года):
«Пришли на недоступную, на легендарную Ухту большевики… зажгли энтузиазмом массы, воспитали тысячи и десятки тысяч ударников. И все. То же самое, что случилось на Днепре: пришли большевики, и вышел Днепрострой. И в Кузбассе – пришли большевики, и вышел Кузнецкстрой. Таким способом много чего “вышло” в Советском Союзе: и Сталинградский тракторный, и Харьковский тракторный, и еще много гигантов, и “вышла” за четыре года первая пятилетка, и “вышла” коллективизация сельского хозяйства… Пришли и на Ухту большевики, – да еще большевики-чекисты – “вышло” и на Ухте.
В 1934 году Чибью и Промысел № 1 оформляются в настоящий культурный город. Растет лес нефтяных вышек, в 1934 году их построено 48, строится восемь бараков при буровых, появляется новая электростанция, ремонтно-механический завод пополняется литейным и сварочным цехом, строится большая казарма для ВОХРа, четырнадцать больших домов для вольнонаемных и колонизированных, новая кухня-столовая, школа 1-й и 2-й ступени, клуб-театр на 600 мест, с большой оборудованной сценой, вырастает целый большой на 40 отдельных домов рабочий городок, разбивается большой парк культуры и отдыха, с летним театром, эстрадами, беседками. Проводится десять километров водопровода, пять километров канализации, тротуары, на протяжении шести километров асфальтируются улицы, дороги…»
Пребывание Виктора Абакумова в «столице» УХТПЕЧЛАГа оказалось кратковременным (о его деятельности в лагере сведений, к сожалению, обнаружить не удалось). Однако, судя по всему, зарекомендовал он себя здесь довольно неплохо, поскольку уже в августе 1935 года в должности оперуполномоченного был направлен в центральный аппарат ГУЛАГа. Невольно складывается впечатление, что с момента появления Виктора Семеновича в органах госбезопасности ему постоянно сопутствовала удача либо сильные покровители.
В апреле 1937 года Абакумова вновь вернули в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР. На этот раз он начал службу в 4-м Секретно-политическом отделе (СПО), занимавшемся политическим сыском. По времени его новое назначение совпало с пиком политических репрессий, так называемой «ежовщиной». О том, какие это были мрачные времена в нашей стране, написано много, повторяться не имеет смысла. Для примера достаточно привести выдержку из речи прокурора СССР А. Я. Вышинского на известном процессе по делу Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, Н. Н. Крестинского и других:
«Нет слов, чтобы обрисовать чудовищность совершенных подсудимыми преступлений. Да и нужны ли, спрашиваю я, еще какие-нибудь для этого слова? Нет, товарищи судьи, эти слова не нужны. Все слова уже сказаны, все разобрано до мельчайших подробностей. Весь народ теперь видит, что представляют собой эти чудовища.
Народ наш и все честные люди всего мира ждут вашего справедливого приговора. Пусть же наш приговор прогремит по всей нашей великой стране, как набат, зовущий к новым подвигам и к новым победам! Пусть прогремит ваш приговор, как освежающая и всеочищающая гроза справедливого советского наказания!
Вся наша страна, от малого до старого, ждет и требует одного: изменников и шпионов, продавших врагу нашу родину, расстрелять, как поганых псов!
Требует наш народ одного: раздавите проклятую гадину!
Пройдет время. Могилы ненавистных изменников зарастут бурьяном и чертополохом, покрытые вечным презрением честных советских людей, всего советского народа.
А над нами, над нашей счастливой страной, по-прежнему ясно и радостно будет сверкать своими светлыми лучами наше солнце. Мы, наш народ, будем по-прежнему шагать по очищенной от последней нечисти и мерзости прошлого дороге, во главе с нашим любимым вождем и учителем – великим Сталиным – вперед и вперед, к коммунизму!»
Поэтому отдельные исследователи полагают, что свою дальнейшую карьеру Абакумов делал, выколачивая из подследственных необходимые признания. Как было на самом деле, сказать достаточно сложно. Следственных дел с абсурдными обвинениями честных людей в шпионаже или вредительстве, которые вел лично Абакумов, обнаружить в архивах не удалось. Так что не станем уподобляться малосведущим типам из общества «Мемориал» и утверждать, что Виктор Семенович крушил на допросах скулы и ребра «врагам народа». Вообще, ветераны-чекисты, знавшие Абакумова по службе в ГУ ГБ в 1937–1938 годах, уверяют, что в управлении не было более ревностного поборника соблюдения соцзаконности, нежели он.
Свидетельствует бывший чекист Андрей Ведерников:
«Бывало, допрашиваешь какого-нибудь вредителя, а он врет, изворачивается, сочиняет всякие небылицы. Вот слушаешь, слушаешь, потом не вытерпишь и закатишь ему оплеуху, чтобы сказки не рассказывал. Бывало в моей практике и такое, чего греха таить, бывало. Молодой был, горячий. А вот Абакумов – тот нет, пальцем подследственного не тронет, даже голоса на допросах не повышал. Помню, один деятель из троцкистов так прямо измывался над ним. Развалится на стуле, как у тещи на блинах, и дерзит, угрожает даже. Мы говорим: что ты, Виктор Семенович, терпишь, дай разок этому хаму, чтобы гонор поубавил. Он на нас глянул так, словно на врагов народа».
В марте 1938 года Абакумова повысили до помощника начальника отделения 4-го отдела 1-го управления НКВД СССР, в сентябре – до помощника начальника отделения 2-го отдела ГУГБ, а в ноябре он уже возглавлял отделение 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР. В этом же году его наградили знаком «Почетный работник ВЧК – ГПУ (XV)». Новые назначения Виктора Семеновича совпали со сменой руководства НКВД СССР и значительными изменениями в работе органов госбезопасности. 9 декабря 1938 года «Правда» и «Известия» опубликовали следующее сообщение: «Тов. Н. И. Ежов [6] освобожден, согласно его просьбе, от обязанностей Наркома внутренних дел с оставлением его Народным комиссаром водного транспорта.
Народным Комиссаром внутренних дел СССР утвержден тов. Л. П. Берия» [7].
Далее процитируем историка В. Ф. Некрасова: «Приход Берии в НКВД СССР совпал со временем, когда Сталин и его окружение предприняли ряд мер для того, чтобы несколько убавить репрессивную волну в стране… О том, что Сталин и его подручные буквально утонули в репрессивных делах, свидетельствует хотя бы перечень постановлений ЦК ВКП(б), принятых по этим вопросам в одном только 1938 году: “Об изменении структуры ГУГБ НКВД СССР” (28 марта), “Об изменении структуры НКВД СССР” (13 сентября), “О структуре НКВД СССР” (23 сентября), “Об учете, проверке и утверждении работников НКВД” (14 ноября), “Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия” (совместно с СНК СССР 17 ноября), “О порядке согласования арестов” (совместно с СНК СССР 1 декабря)…
В двух последних постановлениях была сформулирована новая платформа работы. Так, постановление “Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия” потребовало продолжать и впредь беспощадную борьбу со всеми врагами СССР, но организовать ее при помощи более совершенных и надежных методов. Среди недостатков, которые выявлены в работе органов НКВД и прокуратуры, названы следующие. Работники НКВД совершенно забросили агентурно-осведомительскую деятельность, предпочитая действовать упрощенным способом, путем массовых арестов, обсуждают вопросы о представлении “лимитов” для производства таких арестов. В постановлении был осужден глубоко укоренившийся упрощенный порядок расследования, при котором следователь ограничивался получением от обвиняемого признания своей вины и совершенно не заботился о подкреплении этого признания показаниями свидетелей, актами экспертизы, вещественными доказательствами. В постановлении признавалось наличие фактов извращения советских законов, совершения подлогов, фальсификации следственных документов, привлечения к уголовной ответственности невинных людей. Но все это в духе времени приписывалось тем врагам народа, которые пробрались в органы НКВД и прокуратуры. Было запрещено производство каких-либо массовых операций по арестам и выселению, предписано производить аресты только по постановлению суда или с санкции прокурора. Ликвидировались судебные тройки.
