Следователи Петра Великого - Серов Дмитрий Олегович (читаем бесплатно книги полностью txt, fb2) 📗
Уже 27 сентября Петр I указал отстранить В. И. Иванова и В. Г. Языкова от должностей асессоров следственной канцелярии и отдать их под следствие {758}. Основанием для указа послужило доношение с обвинениями асессоров в должностных преступлениях, которое представил глава фискальской службы России обер-фискал А. Я. Нестеров, а также некое доношение, которое подал дьяк следственной канцелярии Михаила Матюшкина И. В. Ангелов (Иван Васильев) {759}, вступивший к тому времени в прямой конфликт с Ивановым и Языковым.
Странность в данном случае заключалась в том, что, как явствует из архивного документа, Алексей Нестеров направил доношение главе государства с сопроводительным письмом на имя А. В. Макарова еще 13 сентября {760}. Учитывая, что правительственные документы передавались внутри Санкт-Петербурга в течение дня и что Петр I имел обыкновение незамедлительно реагировать на поступавшую к нему информацию фискальской службы, возможно с уверенностью предположить, что если бы доношение обер-фискала было доложено Алексеем Макаровым сразу же, то царь никак не стал бы выжидать две недели, чтобы отстранить асессоров от должности (хотя бы на время проведения служебной проверки). Следовательно, кабинет-секретарь предпочел «придержать» доношение А. Я. Нестерова у себя. По всей очевидности, не предполагая, что документ пригодится так скоро.
Доношение Алексея Нестерова содержало 18 пунктов обвинений против В. И. Иванова и В. Г. Языкова {761}. Глава фискальской службы инкриминировал асессорам превышение должностных полномочий, злоупотребление должностными полномочиями, халатность, служебный подлог и получение взяток. Десять пунктов доношения касались эпизодов якобы преступных связей Василия Ивановича и Василия Григорьевича с московским фискалом Михаилом Косым, добивавшимся отстранения А. Я. Нестерова от должности.
Далее интрига с В. И. Ивановым и В. Г. Языковым несколько застопорилась, хотя в неустановленный момент они были арестованы. Лишь 13 декабря 1720 года гвардии подполковник И. И. Бутурлин объявил царский указ немедленно расследовать дело по обвинению Василия Иванова и Василия Языкова в Военной коллегии {762}.
Примечательно, однако, что десятью днями ранее, 3 декабря, Петр I распорядился изъять из производства канцелярии М. А. Матюшкина уголовное дело по обвинению Петра Власова и Петра Скурихина (одно из тех, о затягивании расследования которых писали опальные асессоры) и передать его в специально учрежденную следственную канцелярию подполковника Ивана Бутурлина {763}. По всей очевидности, в тот момент глава государства испытывал еще какие-то колебания как по поводу обоснованности обвинений, выдвинутых в отношении Василия Иванова и Василия Языкова, так и по поводу справедливости их доношения о непорядках в канцелярии. Как бы то ни было, по воле государя в декабре 1720 года бывшие асессоры оказались в статусе подследственных.
24 декабря Военная коллегия вынесла решение учредить для разбирательства дела В. И. Иванова и В. Г. Языкова следственную канцелярию во главе с комендантом Петропавловской крепости полковником Я. X. Бахмеотовым. Первый допрос Иванова и Языкова состоялся 17 января 1721 года. Для начала подследственных спросили, не желают ли они ходатайствовать об отводе кого-либо из состава следственной канцелярии.
В ответ они письменно заявили об отказе отвечать на вопросы, поскольку подали доношение самому царю и ожидают его решения по делу. Василий Языков, впрочем, все же высказал мотивированный отвод Якову Бахмеотову и двум асессорам канцелярии {764}. Отказ давать показания Василий Иванович и Василий Григорьевич подтвердили, будучи вызваны 31 января к самому президенту Военной коллегии генерал-фельдмаршалу А. Д. Меншикову (за что были переведены на более строгий режим содержания под стражей) {765}.
В конце концов, был выработан компромисс. В феврале Военная коллегия сформировала следственную канцелярию нового состава, презусом которой стал полковой сослуживец Василия Языкова М. И. Бобрищев-Пушкин.
Как удалось установить, Михаил Бобрищев-Пушкин начал службу в 1704 году солдатом в 1-й роте Преображенского полка {766}. В мае 1714 года был произведен в капитан-поручики, а в ноябре 1718-го — в капитаны и назначен командиром 5-й роты полка {767}.
14 марта 1721 года на заседании новой следственной канцелярии В. И. Иванов и В. Г. Языков заявили, что «как де с презусом, так и с ассессорами недружбы и подозрения на них не имеют» и готовы давать показания {768}. Так начала работу канцелярия М. И. Бобрищева-Пушкина [147]. В ее асессорский состав входили три офицера. Дольше всего асессорами состояли капитан-поручик Семеновского полка С. А. Худошин и подпоручик того же полка А. Р. Сабуров. Кроме того, по просьбе Михаила Бобрищева-Пушкина к канцелярии прикомандировывались аудиторы [148]: сначала Федор Дурасов, а затем М. В. Ершов {769}.
Ознакомление с сохранившимися материалами уголовного дела оставляет впечатление, что М. И. Бобрищев-Пушкин старался вполне добросовестно выполнить возложенное на него следственное поручение. Он тщательно отыскивал улики, подтверждавшие выдвинутые против Василия Иванова и Василия Языкова обвинения, упорно добивался вызова необходимых свидетелей, проводил очные ставки. Если же учесть, что должность презуса Михаил Бобрищев-Пушкин совмещал с прежними обязанностями ротного командира {770}, а в 1721–1724 годах являлся еще и асессором следственной канцелярии И. И. Бутурлина, то необходимо признать, что по делу В. И. Иванова и В. Г. Языкова он выполнил максимум возможных следственных действий.
Перелом в деле Василия Иванова и Василия Языкова мог бы наступить в конце 1722-го — начале 1723 года, когда развернулось масштабное следствие в отношении А. Я. Нестерова, обвиненного в совершении многочисленных преступлений против интересов службы. Воспользовавшись ситуацией, 14 января 1723 года М. И. Бобрищев-Пушкин допросил бывшего обер-фискала и потребовал предъявить доказательства в подтверждение его обвинений, выдвинутых против Василия Иванова и Василия Языкова в 1720 году. В ответ тот сослался на свое прежнее доношение, добавив, что «иного доказания он… на них, Иванова и Языкова, не имеет» {771}.
Впрочем, прекращение уголовного преследования Иванова и Языкова никак не входило в планы их могущественных недоброжелателей. Именно поэтому не удалась попытка Василия Языкова добиться личной встречи с Петром I, о которой он начал просить в феврале 1723 года после обнародования указа с призывом к «всяких чинов людям» объявлять об «обидах» со стороны А. Я. Нестерова {772}. Император отказался от встречи с бывшим следователем. Причем в резкой форме.
Новый поворот в деле В. И. Иванова и В. Г. Языкова мог бы наступить в связи с тяжелой болезнью и кончиной 28 января 1725 года Петра Великого, что повлекло за собой обнародование трех амнистиционных указов. Первый из них издал 27 января 1725 года Правительствующий сенат, «дабы Господь Бог даровал его величеству от скорби исцеление» {773}, второй — 30 января вступившая на престол императрица Екатерина I «для поминовения блаженныя и вечнодостойныя памяти его императорского величества», третий — 14 февраля вновь Сенат {774}.
