Спецслужбы мира за 500 лет - Линдер Иосиф Борисович (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Но у князя не сложились отношения с вдовствующей царицей Натальей Кирилловной: она не простила ему заступничества перед Петром за Василия Голицына. В итоге Борис Алексеевич был назначен начальником Приказа Казанского дворца (по иерархии того времени – не выше 5-го места), отвечавшего за оборону южных рубежей России (границы с Персией и Османской империей). По сложившейся практике этот же приказ организовывал пограничную (сторожевую) службу и приграничную разведку.
А иностранные разведки не дремали, иногда работая под чужим флагом. Когда в противостоянии Петра и Софьи решался вопрос о том, кому будет принадлежать верховная власть в государстве, в Москву под видом польского дипломата прибыл француз Ф. де ла Невилль, желавший получить сведения о внутреннем положении России и о ее переговорах со Швецией и Бранденбургом. Невилль писал своим покровителям, что тайные сведения сообщал ему переводчик Посольского приказа Спафарий, который был, по мнению француза, «весьма приятный собеседник, но связан был страхом и опасением, хотя и при этом открыл мне весьма многое, особенно о Русском дворе, который знал он совершенно: без его рассказов многого узнать мне не было возможности, и ему обязан я тем, что помещаю далее в моих записках». [160] Учитывая дальнейшую успешную службу Г. Г. Спафария, предположим, что он мог иметь отношение к секретной службе (контрразведка) Посольского приказа.
«Задачами контрразведывательных мероприятий, проводимых Московским государством, являлось воспрепятствование тайной разведке иностранцев в стране, ограждение страны от проникновения тайных иностранных шпионов, выявление и обезвреживание их, с одной стороны, принятие всех необходим мер к сохранению государственных тайн, с другой стороны». [161] Все проводимые контрразведывательные мероприятия по характеру являлись превентивными и активными. Превентивными мероприятиями в XVII в. являлись:
мероприятия по сохранению государственной тайны;
мероприятия по засекречиванию объектов;
наблюдение за иностранцами и подозрительными людьми;
недопущение в страну признанных вредными иностранных книг;
перлюстрация корреспонденции.
Вся дипломатическая и военная переписка считалась секретной. Секретными объектами считались также царские дворцы, крепости, монастыри, ставки воевод. Наблюдение за пограничными рубежами велось для предотвращения проникновения лазутчиков и пересылки писем. Осуществлялась регистрация всех приезжающих в городах приграничной полосы. Подозрительные лица из пограничной полосы высылались в глубь страны. Для иностранцев были закрыты Север (исключение Архангельск и Вологда) и Сибирь. Иностранцам запрещалось переодеваться в русское платье и иметь русскую прислугу. Велась перлюстрация писем (от десяти до ста в неделю), пересылаемых купцами по почтовым линиям Москва – Рига и Москва – Вильно, которые были открыты в Московском государстве после 1665 г.
Активные контрразведывательные мероприятия в XVII в. состояли в выявлении, аресте и допросе иностранных лазутчиков и их русских пособников. Для выявления и изобличения применялась различные способы. За членами посольств велось открытое и тайное наблюдение, которое осуществляли приставы, толмачи и стрельцы из охраны. Подпоить дипломата и выведать у него сведения считалось в порядке вещей. Наблюдение велось также за всеми подозрительными людьми, как русскими, так и иностранцами (купцами и пр.). Приставы также осуществляли поиск, поимку и взятие под стражу выявленных шпионов и их пособников.
Большинство дел о шпионах возникало благодаря изветам и явкам, то есть проявлению бдительности подданных. По Соборному Уложению 1649 г. каждый, кому стало известно о шпионаже, измене и т. п., обязан был известить об этом воеводу или соответствующий приказ. Извещавшие должны были фактами подтвердить свое обвинение, в противном случае их подвергали строгому наказанию. Розыск шпионов велся и на основании сообщений русской агентуры или добровольных помощников из-за границы, что являлось прообразом внешней контрразведки.
«Самой важной составной частью контрразведывательной деятельности являлось предварительное следствие, или, вернее, та сумма мероприятий, которая проводилась до суда с целью собирания материала для изобличения шпиона и состоявшая из расспросов и пыток и носившая общее название сыска.
Важнейшие дела о государственных преступлениях велись весьма тщательно и полно, достигая внушительного объема. Их вели не только воеводы и Разряд: в сыске участвовали почти все инстанции: воеводы, Приказ тайных дел, Посольский приказ, Разряд и другие приказы, а также и Боярская дума. <…>
Ведение письменных протоколов допроса, или записей, как тогда говорили, „расспросных речей“, было уже в XVII в. обязательным, во всяком случае, по отношению к большинству важнейших следственно-розыскных дел, к каковым относились и дела о шпионаже. Большинство этих дел возбуждали на местах воеводы, по месту обнаружения явных лазутчиков или подозреваемых в лазутчестве, и заканчивали их у себя же, направляя по окончании дело в Разряд – очевидно, для сведения или на хранение, как в архив. Однако наиболее важные дела о шпионаже, начатые воеводами, как правило, вместе с арестованными отправлялись в Москву, где и заканчивались следствием; здесь же, в Москве, выносился и приговор. Бывали и такие случаи, когда все дело о шпионаже с начала и до конца вершилось в Москве». [162]
Период 1690–1694 гг. можно рассматривать как период двоевластия: власть царицы Натальи Кирилловны (современники называли ее Медведиха) фактически мало чем уступала власти ее сына. Отношения между братьями, несмотря на неизбежные издержки междусемейных отношений, всегда оставались ровными и добрыми. Иван не вмешивался в игры, затеваемые Петром, хотя и был старше на шесть лет, а, напротив, всегда отдавал ему первенство. «Тихий и умом слабый» – характеризовали Ивана современники, но он отнюдь не был глупым человеком, как пытаются представить его некоторые авторы. От рождения некрепкий здоровьем, Иван часто пребывал в меланхолии, сторонился дворцовой суеты и, пожалуй, даже побаивался бурных событий. Он успел жениться, и у него родилась дочь – будущая императрица Анна Ивановна, но семейная жизнь соправителя не изменила расстановки сил в придворных войнах конца XVII в. Кардинально отличалось и поведение «государей московских», сидевших на сдвоенном троне во время официальных мероприятий. После обязательной протокольной части Иван старался покинуть помещение, а Петр активно вступал в диалоги, высказывал свое мнение, боролся за свою позицию.
Стрелецкий приказ был поручен князю И. Б. Троекурову, Разрядный – Т. Н. Стрешневу. Однако среди получивших ключевые посты были не только приближенные Петра Алексеевича и его матери. Главой Посольского приказа (приказным судьей) стал один из опытных сотрудников Василия Голицына думный дьяк Е. И. Украинцев. А первое (боярское) правительство царя Петра Алексеевича возглавил боярин Л. К. Нарышкин. Восстановление архива Приказа тайных дел, упраздненного в 1676 г., было поручено «тайному советнику и ближней канцелярии генералу» Н. М. Зотову, одному из воспитателей Петра.
Одновременно с расстановкой на ключевые посты преданных Нарышкиным и Петру людей происходило усиление личных секретных служб государя. Одна из таких малоизвестных служб находилась в составе Семеновской потешной избы (позднее – Семеновского приказа) – канцелярии, ведавшей формированием «потешных» семеновцев и сбором средств на их содержание. Мы полагаем, что ее деятельность этим не ограничивалась. Поскольку и семеновцы, и преображенцы выполняли функции государевой охраны, скорее всего, Семеновская канцелярия создавалась и для прикрытия работы параллельного (по отношению к Преображенской канцелярии) оперативного подразделения. Согласитесь, это логично: «потешных полков» (охранно-силовых подразделений) два, оперативно-силовых служб при них тоже две. В случае возникновения нештатной ситуации или даже разгрома одного из «потешных полков» вторая канцелярия смогла бы взять на себя всю необходимую оперативную и военную работу.
