Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914-1 - Звонарев Константин Кириллович
Во время поездки на передовые позиции разводящему приказывалось зорко следить за ходоком, чтобы тот не смог видеть ни проходивших войсковых частей, ни отдельных воинских чинов. Для этого предлагалось завязывать ему глаза. Во время проезда в вагоне рекомендовалось усаживать ходока так, чтобы тот через окно вагона не мог видеть, что происходит снаружи, а особенно за этим следить на станциях и вокзалах, никуда не выпуская агента.
Перед отправкой ходока агент-разводящий должен был лично обыскать его и убедиться, не имеется ли при ходоке каких либо бумажек, могущих его выдать, а также чертежей русских укреплений и т. п. документов, газет и пр. для передачи немцам. Ходоку воспрещалось иметь при себе более 5-10 руб. денег, да и то старыми трепаными бумажками. Рекомендовалось снабжать агентов-ходоков хлебом и теплым, но, безусловно, потасканным, платьем.
Задание ходоку обязан был лично давать заведывающий пунктом, согласно особых указаний заведывающего тайной разведкой. Маршрут должен был заучиваться наизусть. Ходок мог вернуться не обязательно в том же месте, где прошел фронт, а там, где это позволяло ему редкое расположение и отсутствие бдительности противника.
Доклад от возвратившегося ходока принимал лично заведывающий пунктом и о результате опроса немедленно телеграфировал заведывающему тайной разведкой, сообщая также о результатах разведки в штаб дивизии или корпуса, на участке которого работал агент-ходок.
В случаях получения особо важных сведений предполагалось, независимо от телеграммы, отправлять ходока в штаб армии к заведывавшему тайной разведкой.
За сообщение о своей работе частным лицам агенты подлежали немедленному увольнению и высылке в отдаленные губернии, а иногда и более строгому взысканию.
На правом фланге армии, в Якобштадском районе, имелось несколько резидентов в тылу противника. Связь с ними поддерживалась агентами-ходоками по установленному паролю.
Помимо сети, действовавшей в тылу противника на случай отступления, насаждались также резиденты в тыловом районе своей армии. При вербовке резидентов для этой цели требовалось долговременное их проживание в данном пункте, отличное знание всего района, категорически выраженное решение остаться на месте при отступлении русских войск и относительные развитость и хитрость. В конце 1916 года в одном Двинске таких резидентов было завербовано 7 человек. До отступления русских армий эти резиденты использовались службой контрразведки.
В августе 1917 года разведывательное отделению начало применять агентурный опрос германских пленных. Для этой цели из среды последних были выбраны два солдата, по своей национальности и взглядам не сочувствовавшие войне и "германскому милитаризму" и согласившиеся выяснить вопросы, которые не могли быть выяснены путем обычного опроса пленных. Этих солдат посадили на армейском этапе среди военнопленных, где они подслушивали разговоры пленных, задавали им вопросы, наводящие на интересующую разведывательное отделение тему и получали ответы.
Штабы корпусов (а тем более дивизий) V армии признавались сами, что с организацией и сколько-нибудь удовлетворительным ведением агентурной разведки им не справиться. Поэтому разведывательное отделение штаба армии взяло на себя также подготовку и руководство корпусными агентами.
Количество агентов штаба V армии за время с 1/IХ 1915 года по 1/IХ 1916 г. видно из следующей таблицы:
Вернувшиеся агенты доставили сведения:
Простые агенты-ходоки: важных — 4, маловажных — 16; Двойники: маловажных — 3 сведения.
Сравнительная таблица движения агентов-ходоков по месяцам:
Как видно из этих двух таблиц, из 138 высланных агентов-ходоков, возвратилось со сведениями лишь 23 агента, принесших всего только 4 ценных донесения.
Содержание этой сети, помимо официального руководящего аппарата, обходилось в месяц в среднем около 6.000 рублей, а в год 72.000 руб. Таким образом, одно ценное донесение стоило 18.000 руб.
В конце 1916 года положение ухудшилось еще больше, и работа агентов-ходоков стала еще более затруднительной. Ухудшение было вызвано тем, что немцы приняли ряд мер против деятельности русских агентов и ходоков. В населенных пунктах, лежавших около линии фронта, немцы поселили своих агентов контрразведки, на фронте было усилено количество секретов, все гражданское население из тыловой десятиверстной полосы было выселено, всех жителей вне этой зоны сфотографировали и переписали; запрещалось без особых разрешений переходить из одного населенного пункта в другой; за обнаружение лиц, не принадлежавших к местному населению, выдавались крупные денежные награды, за скрытие же таких лиц виновные предавались военно-полевому суду и т. д.
Руководители разведки штаба V армии решили принять следующие меры против германских предосторожностей.
Переправка агентов-ходоков через линию фронта только в ветреную или снежную погоду, часов в 9-10 вечера с таким расчетом, чтобы они до наступления утренней зари успели бы пройти более опасную 10–15 верстную зону и попасть в глубокий тыл противника.
Снабжение агентов перед отправлением теплой одеждой, дабы холод не вынуждал их заходить в первые попавшиеся жилые дома, лучше же всего считалось воздерживаться от высылки агентов в сильный мороз.
В тех же целях предписывалось снабжением агентов, отправлявшихся в тыл противника, продовольствием на 5 суток, (фунтов 7 хлеба и фунтов 5 вареного мяса).
Предписывалось снабжать всех агентов-ходоков компасами, обучив их предварительно обращению с ними. Зимой, пока лежит снег, предлагалось выдавать всем агентам белые халаты.
Кроме того, предписывалось практиковать "короткие агентурные набеги", т. е. давать агенту на путешествие туда и обратно не более 4–7 дней. По мнению начальника разведывательного отделения, при точном соблюдении указанного выше и наличии "смелых и физически крепких разведчиков безусловно получится возможность последовательно осветить тыловой район находящихся перед нашей армией немцев".
Однако и эти мероприятия не дали ожидаемых результатов и после февральской революции ближняя агентурная разведка почти совершенно прекратилась.
Отсутствие инструкций, наставлений, а также объединявшего и направлявшего руководства со стороны штабов фронтон над агентурной деятельностью штабов армий приводило к постоянным недоразумениям.
Так, например, когда во. Львове стало ясным, что русским армиям после недолгого пребывания придется оставить город, представители нескольких армий (VIII и III) в этом городе начали лихорадочную вербовку агентов. Дело при этом доходило до того, что более подходившие для агентурной разведки лица буквально перекупались друг у друга представителями этих армий. О вреде и даже гибельности такого приема в агентурной разведке говорить не приходится. Избежать его было бы не трудно, если бы штаб фронта распределил между армиями район агентурных действий, к чему и пришли позднее, когда армиям некоторых фронтов было приказано вербовку агентов производить только в пределах своего армейского района. Лишь в случае невозможности или недостатка подходивших для этой цели лиц разрешалось пользоваться районом фронта, но не паче, как в полосе продолжения своего района, с ведома штаба фронта и посредством высылки офицера, с указанием каждый раз пункта, куда он едет.
Во время войны нередко целые армии передвигались и перебрасывались с одного участка фронта на другой. Отсутствие руководства свыше, объединявшего армейскую агентуру, приводило в таких случаях к тому, что перебрасывавшиеся армии забирали с собой своих агентов. Таким образом, литовцы, латыши, поляки и пр. хорошо знавшие местные условия и язык населения района Северного фронта попадали в Галицию или в Румынию и, конечно, никакой пользы агентурной службе принести не могли.
