Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды - Лоуни Эндрю
Помимо обычных школьных уроков с упором на математику, физику, естественные науки и военную историю, кадеты обучались морскому делу, навигации, астрономии, инженерному делу, а также изучали дух, обычаи и традиции Королевского военно-морского флота. Мальчики учились вязать узлы, плести тяжелые канаты, запоминали сигнальные флаги и вывешивали их. Они изучали азбуку Морзе и передачу сигналов с помощью проблесковых фонарей, запоминали сложную систему навигационных огней, которые используют во всем мире. Кадеты выходили в море на минном тральщике «Форрес», принадлежавшем колледжу, в недельное плавание и участвовали в парусных гонках в Диттисхэм-Рич, на реке Дарт или в открытом море [32].
Обучение было скучным, от мальчиков требовалось в основном механическое запоминание. Акцент всегда делался на как и что, а не почему. Единственным по-настоящему важным школьным предметом была математика. Действующие морские офицеры поступали на обучение в порядке перевода, как правило, на два года, что считалось наказанием, которое следует отбыть перед возвращением на море и повышением. Влияние такой обстановки на чувствительного и независимого мальчика, уехавшего далеко от дома, недавно потерявшего отца и вынужденного ограничиваться одним визитом матери за целый семестр, вероятно, было весьма существенным. Бёрджесс быстро научился скрывать свои чувства, он адаптировался и пытался придерживаться традиционных установок. Но дисциплина дала ему и много хорошего – качества, которые он пронес через всю жизнь: пунктуальность, способность быть лидером и работать в команде.
Он сразу обратил на себя внимание. В характеристиках отмечается «отличный офицерский материал», всесторонне одаренная личность [33].
Начиная со второго семестра он неизменно был вторым или, чаще, первым в классе, а летом 1926 года получил награды за успехи в естественных и точных науках, истории и географии, среди которых был трехтомник сэра Джулиана Корбетта «Операции английского флота в Первую мировую войну». Бёрджесс был отличным чертежником и картографом, а также художником, вскоре после своего прибытия сделавшим рисунок Уэст-Меона для «Британия мэгэзин». Он играл за свой класс в футбольной команде и регби. Бернард Уорд вспоминал, что этот парень «преуспевал в любой деятельности или науке» [34].
Особый интерес он проявлял к истории. Его чрезвычайно увлек труд Альфреда Мэхэна «Влияние морской силы на историю» (1890) и его продолжение, касающееся Французской революции и империи Наполеона, где Мэхэн утверждал, что торговое процветание и безопасность зависят от морского господства. Это было раннее введение в детерминистскую и материалистическую трактовку истории, которой Бёрджесс впоследствии увлекся. Один элемент аргументов Мэхэна – рост американской силы за счет Королевского ВМФ – особенно запомнился мальчику и повлиял на его отношение к Соединенным Штатам. По его мнению, американская политика напрямую привела к сокращению правительственных расходов в начале 1920-х годов, которое особенно сильно ударило по военно-морскому флоту и разрушило карьеру его отца.
Единственное пятно в его характеристиках – «медлительность» в навигации – весьма деликатном предмете, учитывая опыт отца Бёрджесса в 1904 году. Осмотр специалистов выявил причину – плохое зрение. Действующим офицерам флота требовалось острое зрение. Конечно, Бёрджесс мог продолжать заниматься инженерными вопросами, но для карьеры на флоте это, по сути, был приговор.
Как и со многими фактами из жизни Гая Бёрджесса, истина не всегда точно известна, и его отъезд из колледжа связан с путаницей. Плохое зрение нередко являлось эвфемизмом для нечестности и гомосексуализма. Ходили слухи о воровстве – совсем как в случае с мальчиком Уинслоу [35] которые впоследствии яростно отрицались, и, определенно, подобное было не в характере Бёрджесса – и гомосексуальных наклонностях подростка. Его соученик Робин Тонкс вспоминал: «Я слышал, но только сплетни и к тому же от ненадежного источника, что Бёрджесса посчитали в некоторых отношениях неполноценным как потенциального офицера и его отчисление на основании плохого зрения имело дипломатическую, а не медицинскую основу» [36].
Его современники, возможно находясь под влиянием информации о его последующей жизни, излагают разные версии. Джон Гоуэр был уверен, что «Бёрджесс был гомиком и плохое зрение стало возможностью вернуться к обычной жизни с меньшими проблемами» [37]. А Майкл Крейг-Осборн вспоминал, что «в свой последний день Бёрджесс был чем-то расстроен, выглядел очень мрачным и раздраженным. Я думал, его наказали за это. Хотя, может быть, мрачность была следствием наказания. В общем, я не удивился, узнав, что он уехал» [38].
Дэвид Тиббитс полагал, что Бёрджесс украл авторучку. В любом случае «мы все считали его очень утомительным. Он не был популярным и не имел близких друзей. Он был левым» [39]. А капитан Сент-Джон считал, что он был «другим, как бывший итонец. …Он был одиночка. Подозреваю, Гай уехал из Дартмута из-за своей гомосексуальности. …По моему мнению, Гай не был популярным и не любил игры. Не могу утверждать, что его били, но добавлю: уверен, что все члены его класса подвергались наказаниям не единожды. Это был метод, применяемый широко и регулярно» [40].
Согласно утверждению Джона Кармалта-Джонса, «известно, что Бёрджесс был сексуально привлекательным для мальчиков, возможно, поэтому он уехал из колледжа. Он не преуспевал в играх, но был умным, очень артистичным и хорошим кадетом. Он подчинялся порядку» [41]. Тиббитс согласился с этим. «Он был довольно странным парнем и имел не такие взгляды, как все мы. Он был забавным и очень необычным…» [42]
Представляется странным, что плохое зрение не было обнаружено при первичном медицинском освидетельствовании, но есть свидетельства из последующей жизни Бёрджесса, что оно на самом деле не было хорошим. Вероятно, ему не нравилось в Дартмуте, он не вписался в окружающую обстановку и чувствовал, что его академические таланты могли лучше раскрыться, если он вернется в Итон. Чтобы попасть в Кембридж, Бёрджессу нужна была латынь, которую не преподавали в Дартмуте [43].
В целом его отъезд в июле 1927 года был вполне пристойным. Да и в Итоне были рады принять его обратно. Русский куратор Бёрджесса Юрий Модин впоследствии писал: «Лично я никогда не замечал у него никаких дефектов зрения. …Он ненавидел Дартмут и, несмотря на юность, был достаточно независимым и упрямым, чтобы заявить родителям, что для Королевского ВМФ будет слишком большой честью заполучить Гая Бёрджесса в свои ряды» [44].
Дартмут оказался неудачной школой для него. Он был умнее своих соучеников и в последнем семестре стал четвертым по успеваемости, получив награды по истории и Священному Писанию. Тем не менее, он был непопулярен среди учеников и не склонен к карьере военно-морского офицера. Он действительно был одиночкой и, должно быть, радовался возвращению в Итон.
Останься Бёрджесс в Дартмуте, его жизнь сложилась бы по-иному. Он бы стал морским офицером и не учился в Кембридже и, если бы пережил Вторую мировую войну, получил бы адмиральский чин. Среди его соучеников оказалось вдвое больше адмиралов, чем обычно, хотя восемь из них были убиты во время Второй мировой войны. Эта судьба миновала его отца.
