Афган, снова Афган… - Андогский Александр Иванович (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
А среди бойцов отряда уже выделились те, кто умел торговаться. Это умение — как дар божий: или он есть и до поры до времени в тебе дремлет, а когда надо — просыпается и торжествует, или его вообще нет, и тогда, хоть ты убейся — ничего не поделаешь и никогда не научишься. Так что, выезжая в город, я старался пристраиваться к тем ребятам, которые умели торговаться, и вовсю пользовался их вновь открывшимся талантом. Или просто заранее опрашивал знающих людей, что и сколько стоит на самом деле, и тут же называл свою цену. Если продавец возражал, я не спорил с ним, а просто сразу же уходил.
Между тем с очередным рейсом к нам прилетело небольшое пополнение. Среди прибывших было несколько ребят, которых я помнил еще по учебе в ВКШ. Они раньше меня заканчивали КУОС, и сейчас их, как резервистов, выдернули для пополнения нашего отряда. А кроме того, нам прислали несколько переводчиков, знающих местный язык дари, а также фарси.
И вот один из переводчиков — молодой парень, армянин — стал открывать нам глаза. Он объяснил, что заграница для умных людей — это золотое дно, что в Союзе люди тратят на взятки огромные деньги, чтобы попасть «за бугор» — ведь все потом окупается. Ознакомившись с ситуацией на местном рынке, он привел конкретные примеры, как надо делать деньги. Итак, на выданную нам на руки сумму можно купить штуки четыре или пять местных дубленок и столько же зимних шапок. Все эти вещи переправляются в Союз, где сдаются в комиссионку за сумму, втрое превышающую ту, которую затратили здесь. На вырученные рубли у спекулянтов, которые всегда толкутся в Москве около «Березок», приобретаются «чеки», которые идут по курсу 1: 1,5 или даже 1: 2. Затем эти «чеки» переправляются сюда, обмениваются на афгани (чеки скупают русские жены богатых афганцев, а также афганские студенты, которые обучаются в Союзе). На афгани снова закупаются дубленки и шапки… и так далее. Причем с каждым оборотом первоначально вложенная сумма увеличивается чуть ли не в пять раз!
— А вы что думали? Так и делают все умные люди! Я это знаю совершенно точно: у меня родители всю жизнь проработали за границей, и я жил с ними за кордоном, пока был школьником. А иначе и жить-то было бы не на что! Вы знаете, сколько платят американцам, которые работают за границей? Да рядовому сотруднику их посольства платят втрое больше, чем нашему послу! Нас ведь государство здорово во всем обирает. Вон, нашим работникам в ООН положена зарплата от ООН в несколько тысяч долларов в месяц, а их заставляют все деньги отдавать государству как бы добровольно, а оставляют совсем чуть-чуть! Да если о себе не позаботишься — никто о тебе не подумает! Наоборот, все только и смотрят в твой карман, как бы из него что-то вынуть! — так «просвещал» нас этот парень.
Слушая новоявленного «бизнесмена», я вдруг почувствовал, что нечто находящееся где-то в глубине души противится этим рассуждениям. У нас в семье всегда считалось постыдным что-то перепродавать или вообще заниматься спекуляцией. Мои родители, да и я всегда как бы гордились тем, что жили честно, на заработанную копеечку… Но вместе с тем всю жизнь жить в долг тоже не очень приятно…
На эту тему мы немного подискутировали с моим приятелем Володей, и в конце концов оба пришли к выводу, что заниматься такими делами мы не сможем. Во-первых, потому, что этому противится наше естество: то, что мы, а вместе с нами и миллионы выросших в простых рабочих семьях сверстников, впитали в кровь вместе с молоком матери, вместе со сказками, с книгами о смелых и великодушных людях, которые нас воспитывали. Это шло вразрез с понятиями о чести и достоинстве офицера, оперработника. Ну а во-вторых, мы просто не сможем, ну нет у нас этой жилки — хоть убей!
На этом и порешили.
Глава 16. Однажды мы выехали на рекогносцировку…
Однажды мы выехали на рекогносцировку на двух машинах. Дело было 5 августа.
Вот уже неделю местные держали пост — был мусульманский праздник Рамазан (некоторые называют — Рамадан, Ураза, но это сути не меняет). Весь этот праздник — он длится около месяца — мусульманам нельзя от восхода до захода солнца есть, пить (не только спиртное, но и воду!), сморкаться, плеваться, вступать друг с другом в интимные отношения и так далее. Это время они должны вроде бы проводить в частых молитвах. Правда, есть послабления для малолетних детей и беременных женщин. А еще — для тех, кто путешествует, то есть находится в пути, и кто ведет боевые действия. Последние как бы приравнивались к путешественникам. Правила жесткие, но большинство местного населения, по крайней мере на людях, их придерживалось. И все дожидались вечера, захода солнца, когда можно будет наесться за весь день воздержания. Тут уж шел пир горой! С песнями и плясками. Спать ложились, естественно, поздно, поэтому в течение дня все ходили сонные, квелые и злые.
Нас предупредили, что в городе набирают силу антисоветские настроения, да и вообще на всех иностранцев, которые не держат пост, местные смотрели с раздражением. Их можно понять: конечно же обидно! Поэтому нам было рекомендовано в городе, на виду у афганцев, не есть, не пить, не курить. Ну что же, сказано — сделано. Еда, питье и курево, конечно же, могут подождать. А что касается сексуальной стороны вопроса, то мы и так воздерживались за неимением объекта приложения усилий, а также потому, что советскому человеку не к лицу изменять жене, тем более в тревожных условиях заграницы. «Изменяя жене, ты изменяешь Родине!» — любил повторять один из начальников курса в Высшей школе полковник Панкин.
Так что мы вовсю воздерживались, чтобы не задевать религиозные чувства местных граждан.
В этот раз мы прорабатывали маршруты возможной эвакуации сотрудников посольства и торгпредства в аэропорт. Предполагалось, что это будет колонна, состоящая из автобусов и грузовиков в сопровождении нескольких единиц бронетехники. Надо было разработать основной и несколько запасных маршрутов, проработать параллельные направления движения на случай возможных засад, массовых скоплений людей и так далее, определить наиболее опасные участки, расписать секторы наблюдения и обстрела, прикинуть возможные действия передового дозора, группы обеспечения безопасности колонны, группы прикрытия и прочее. Проработка маршрута — занятие хлопотливое, трудоемкое, требующее большого внимания к мелочам и деталям. Тем более, случись что — нам самим придется сопровождать и обеспечивать эту колонну. Кстати, одновременно мы прикидывали и обратные маршруты: из аэропорта к посольству и к важным правительственным объектам. Это — на случай высадки наших войсковых подразделений, которые в грозный час прилетят нам помогать.
У всех еще свежо было на памяти то, что произошло весной этого года в Герате, когда местные маоисты взбунтовали жителей города и афганские воинские части. Была крупная пальба, солдаты перебили своих командиров и политработников. Тогда же погибло несколько наших специалистов и советников. Говорят, что их растерзали буквально по кусочкам (о, добрый, веселый и трудолюбивый афганский народ!). Об этих событиях мне как-то рассказывал один военный советник, который был в Герате в то время. По его словам, от неминуемой и жуткой смерти многих наших специалистов тогда спасли какие-то специально обученные советские офицеры, которые перебили кучу повстанцев и на бронетехнике вывезли всех в Гератский аэропорт. А там уж они держали оборону до подхода верных правительству частей. Потом кто-то говорил, что это якобы было одно из первых боевых крещений за границей ребят из спецгруппы «А»…
Так что рекогносцировку с учетом всех этих событий мы проводили всерьез и очень тщательно.
Отработав запланированный на сегодня участок трассы, мы перед возвращением домой решили заехать на так называемый Грязный рынок, тем более что это было почти по пути.
Грязный рынок — это особое, знаменитое и даже легендарное у членов совколонии место в Кабуле. Представьте себе несколько кварталов, заполненных торговыми точками: три этажа вверх, и три этажа (а может быть, и больше) вниз!
