Воспоминания (1915–1917). Том 3 - Джунковский Владимир Федорович (книги полностью .txt) 📗
16-го июля я получил печальное известие о кончине Владимира Григорьевича Сапожникова, председателя Совета академии, после тяжелой, длившейся более двух лет болезни. Отпевали его 19 июля на Новой Басманной, в храме св. Петра и Павла, где он состоял церковным старостой. Литургию и отпевание совершил преосвященный Трифон [311]. От Академии отдать последний долг почившему собрались в храм и. о. председателя Совета С. М. Долгов, члены Совета В. В. Усачев, А. А. Ильин [312], К. Н. Томилин, инспектор Академии А. В. Казаков, преподаватели и воспитанники Академии, погребение состоялось в Новоспасском монастыре.
Мне очень было жаль, что я не мог лично отдать последний долг этому честнейшему человеку, столь светлой личности.
53 года своей жизни В. Г. Сапожников отдал на служение Академии: 20 декабря 1863 г., будучи 20 лет от роду, он был избран действительным членом Общества любителей коммерческих знаний, и с тех пор начались его деятельные отношения к обществу и к Академии, не прекращавшиеся до самой его смерти.
Первые десять лет он участвовал постоянно в работах ревизионной комиссии, избираемой ежегодно для поверки академических сумм и для рассмотрения отчетности, представляемой Советом. В 1880 г. В. Г. был избран членом Совета, а в 1883 г. взял на себя обязанности казначея. После выхода в отставку А. И. Абрикосова [313] он был единогласно избран 27 ноября 1897 г. на должность председателя Совета и в этой должности скончался.
Общественная деятельность Владимира Григорьевича не ограничивалась одной Академией, он принимал близкое участие в делах Строгановского училища, Александровского коммерческого училища, состоял выборным Московского купеческого общества, долгое время был выборным Биржевого общества и гласным Городской Думы. В 1909 г. он получил потомственное дворянство, в 1910 г., в день столетнего юбилея Практической академии, чин действительного статского советника и в 1914 г. ко дню празднования своего 50-летнего юбилея – орден Св. Владимира 3-й степени.
53-летняя деятельность Владимира Григорьевича оставила глубокие следы в истории развития Императорской практической академии. При его непосредственном участии был переработан устав Академии, расширивший права воспитанников и давший лицам педагогического персонала право на государственную пенсию. По его предложению в 90-х годах в стенах Академии, под председательством профессора А. С. Алексеева, был выработан подробный план организации высшей коммерческой школы. Все реформы, осуществленные в Академии в последние 20 лет, могли войти в жизнь только благодаря его деятельной поддержке и доброжелательному отношению к ним.
По характеру своему В. Г. был самым скромным и деликатным человеком: враг всего резкого и грубого, он умел одним мягким словом останавливать разгорающиеся споры своих собеседников и вносить мир и успокоение там, где начиналась вражда и озлобление. Простой и ласковый в обращении со всеми, на какой бы ступени служебной иерархии тот ни находился, он был доступен всем: все шли к нему с своим горем, своими нуждами, и В. Г. умел согреть каждого теплым словом и, в случае крайности, поддержать материальными средствами.
И все это делал он скромно, застенчиво, как бы боясь огласки, отклоняя от себя всякую благодарность. К воспитанникам он всегда относился в высшей степени доброжелательно и ни одному из них, обращавшихся к нему за поддержкой после окончания курса, не отказал в своей помощи, устраивая на месте у себя в своем громадном деле или в других торгово-промышленных учреждениях.
Со смертью Владимира Григорьевича Академия лишилась своего искреннего друга, прекрасного человека, душевно преданного заботам о подрастающем поколении, любившего детей нежной любовью. Умер В. Г., но память о нем, как о сердечном, гуманном человеке, никогда не изгладится в душе всех, кто работал на пользу Академии».
Письмо С. М. Долгова:
«г. Москва. 20 июля 1916 г.
Ваше превосходительство,
глубокоуважаемый Владимир Феодорович!
Ваше письмо от 11-го июля было доставлено мне Вашим офицером 14 числа как раз перед самым свиданием у меня в банке членов Совета с г. Ефимовым, так что с содержащимся в нем прекрасным отзывом об Ефимове я успел познакомить членов Совета еще до появления последнего.
Как я в тот же день телеграфировал Вам, впечатление Ефимов произвел на всех одинаково благоприятное. Как в этом случае, так и в последующие неоднократные мои с ним беседы, из коих одна происходила при случайном участии члена О. Л. К. 3., Н. К. Смирнове [314], я еще более убедился, что в лице Ефимова академия получит человека не только очень интересующегося вопросами воспитания и образования, но и желающего и способного проводить их в жизнь. У него уже сейчас возникает целый ряд очень дельных и ценных мнений, которые он затрагивал и развивал при наших разговорах. Заняло бы слишком много времени перечисление теперь этих вопросов, которые можно осуществить со временем, разрабатывая их постепенно и по зрелом обсуждении. Мне кажется, что мы значительно облегчим Ефимову работу в деле совершенствования академии, если дадим желаемого им помощника.
На мой взгляд, одним словом, нам нужно остановиться на решении выбрать непременно Ефимова, согласившись на его условия. Из всего, что Вы до сих пор слышали о нем и сообщили мне, я заключаю, что Вы держитесь того же мнения.
Хотя и ожидавшееся, но тем не менее все-таки грустное для всех нас событие совершилось – в ночь на воскресение 17 июля угасла жизнь редкого по благородству души и нравственным качествам дорогого Владимира Григорьевича. Меня особенно поразила эта кончина еще тем, что как раз накануне я условился с Григорием Владимировичем поехать в воскресенье навестить больного. И вот, вместо свидания с живым человеком пришлось в тот же день молиться об упокоении души его.
Так как публикация в газетах могла появиться только в понедельник, т. е. накануне погребения, а большинство академической семьи отсутствует из Москвы, то, несмотря на спешно принятые меры, нам не удалось, к сожалению, собрать в церкви достаточное число представителей академии. Кроме членов Совета, были все-таки инспектор, некоторые преподаватели и ученики. Служил преосвященный Трифон во главе многочисленного духовенства (от академии был только диакон, т. к. о. Диомидов где-то в провинции) и перед отпеванием произнес хорошее слово.
Содержание обеих Ваших депеш я передал остальным членам Совета и, на основании одной из них, сзываем на 28 июля в 2 ⅓ ч. дня общее собрание членов О. Л. К. 3. для избрания Ефимова и решения связанных с этим избранием вопросов, т. е. о содержании директору и о приглашении другого инспектора.
Сначала я подумал, что для пополнения состава Совета, за смертью В. Г., и избрания председателя следовало бы воспользоваться предстоящим общим собранием членов Общества, но затем, по обмене мнений между собою, мы нашли, что эти выборы можно отложить до будущей весны, когда истечет 3-х летний срок, на который избран настоящий состав Совета, тем более, что нужно сначала обдумать кандидата на освободившуюся вакансию.
Так как Советом будет предлагаться один кандидат, то нужно будет постараться, чтобы выбор был единоличным.
О результатах собрания буду иметь честь известить Вас по телеграфу.
Вчера перед отъездом в Финляндию к жене Ефимов еще раз был у меня. Вернется он в начале августа, получив от меня известие о состоявшемся избрании. А. Н. Реформатский возвращается сюда из Кисловодска только завтра вечером и, кажется, через день уезжает в деревню.
Вот пока все, что имею доложить Вашему превосходительству.
С чувством глубокого уважения и сердечной преданности имею честь быть Вашим покорнейшим слугою.
