Восемнадцатое мгновение весны. Подлинная история Штирлица - Ставинский Эрвин (читать хорошую книгу .TXT) 📗
– Ну нет, так дело не пойдет, – решительно заявил Вилли. – Бегать за твоей Грозигк? Это меня не устраивает, я уже говорил тебе. Не буду я предлагать себя твоей аристократке, – он стоял перед другом с воинственным видом. – Результат будет тогда, когда она сама явится ко мне!
Эрнст прекратил укладывать белье и уставился на Вилли.
– Тебе не кажется, что это слишком?
Однако Вилли стоял на своем.
– Если это ее заинтересует, как ты утверждаешь, – продолжал он упрямо, – то она явится. А нет, то и жалеть нечего.
«Впрочем, если хорошенько разобраться, – подумал Эрнст, – то в решении Вилли ждать, пока эта Грозигк явится к нему сама, есть смысл. Если играть, то по-крупному. Ведь и фюрер добился успеха только потому, что действовал просто и нагло».
Размышляя над этим, Эрнст все не мог придумать, каким способом заманить баронессу в какой-нибудь берлинский отель. Он сегодня же напишет ей и расскажет о встрече с Гитлером, прибавит о впечатлении, которое они с другом произвели на фюрера. Это ей наверняка должно понравиться.
– Ты прав, – признал он, наконец. – Она должна приехать сама.
На следующее утро друзья прибыли в Берлин. Вилли, не заходя к себе на Кармен-Сильверштрассе, отправился на работу в полицай-президиум.
Потом недели пошли одна за другой. Изредка встречаясь с Эрнстом, Вилли как бы невзначай спрашивал:
– Получил что-нибудь от этой Грозигк?
– Пока нет, – бросал тот мимоходом и куда-то исчезал с озабоченным видом.
Вилли уже начал терять надежду. Но как-то утром, едва проснувшись, он услышал пронзительную трель звонка телефонного аппарата. Звонил Эрнст.
– Баронесса Грозигк хочет тебя видеть, и как можно скорее!
– Что, сейчас? – не разобравшись, спросонья брякнул Вилли.
– Вечером, дурак! Кто сейчас встречается!
Вилли вздрогнул от сладкого предчувствия. Вот судьба, кажется, и вознаграждает его за терпение. «Она ждет твоего звонка. Осторожно! Цель так близка, что сейчас никакая ошибка недопустима. С самого начала этой штучке надо показать, кто кому должен подчиняться!»
– Ты слышишь? – нетерпеливо переспросил Эрнст. – Она ждет твоего звонка.
– Слышу, слышу, не шуми! – пробурчал Вилли. – Только боюсь, что ей придется обождать! – Некоторое время он молчал, потом добавил: – Если этой даме что-нибудь от меня угодно, пусть сама пожалует ко мне, точнее куда-нибудь в отель, Эрнст, потому что не могу же я ее принимать в присутствии Маргарет.
Наступила короткая пауза, а потом Эрнста прорвало:
– Идиот, скотина, в какое положение ты меня ставишь!
Вилли молча положил трубку, но уже через две минуты Эрнст позвонил опять:
– Послушай, Вилли, не валяй дурака. Нельзя же требовать от такой дамы, чтобы она посещала мою конуру.
– А я этого и не требую, – сказал Вилли. – Но ты подумай обо мне. Если я так мало значу для твоей Грозигк, что она даже не хочет потрудиться прийти ко мне в номер отеля, то и вся наша затея ломаного гроша не стоит. Тогда мы остаемся при своих интересах.
Он снова повесил трубку и пошел в спальню за одеждой.
– Кто звонил? – сонным голосом спросила Маргарет и уткнулась головой в подушку.
Вечером к нему на квартиру опять позвонил Эрнст.
– Она придет, – буркнул, с раздражением. – Завтра пораньше сними номер в нашем отеле и приведи там все в порядок.
На следующий день, в начале двенадцатого, баронесса Элизабет фон Грозигк в сопровождении Эрнста впорхнула в его номер. Вилли, одетый в свободную темную куртку, сдержанно ее приветствовал. Элизабет оказалась элегантной рыжеватой дамой лет тридцати пяти, с вздернутым носиком, ярко накрашенными тонкими губами и светлыми бегающими глазками.
С непринужденной любезностью Вилли поднялся из своего кресла навстречу баронессе.
– Я счастлива видеть вас, – произнесла баронесса. Голос у нее был громкий, с резким северогерманским акцентом. – Господин Эрнст так много о вас рассказывал…
Ее светлые глаза уже осмотрели номер, перепрыгивая с предмета на предмет и нигде долго не задерживаясь.
– Мне очень повезло, что я имею возможность сравнивать мои представления с оригиналом, – продолжала она. – Надеюсь, вас не смущает, что я так бесцеремонно все тут разглядываю?
– Вы спасли моего друга, – со сдержанной вежливостью ответил Вилли, – и я вам за это глубоко признателен.
– Значит, вы меня терпите здесь только ради вашего друга? – кокетливо отозвалась она, видимо ожидая какой-нибудь галантности. Но Вилли промолчал, и пауза затягивалась.
– Я понимаю, – первой не выдержала баронесса. – По тому, что мне рассказывал Эрнст, я могу себе составить некоторое представление о вашем миросозерцании. Я подготовлена к этому также идеологией национал-социалистической партии. В вашем присутствии я испытываю то же чувство, что и в присутствии фюрера. – Она замолчала.
Молчал и Вилли, продолжая смотреть на нее твердым немигающим взглядом. В сущности, это был не его тип женщины, но она была неплохо сложена, и мысль о том, что она, баронесса фон Грозигк, родовита и занимает высокое положение в обществе, тешила его самолюбие. В остальном он в себе не сомневался.
Баронесса смущалась под его взглядом, волновалась и явно чувствовала себя не в своей тарелке.
– Вы правы, – наконец заговорил Вилли. – Нужно понять друг друга. А для этого и та, и другая сторона должна проявить к этому готовность.
– В готовности с моей стороны вы можете не сомневаться, – живо отозвалась баронесса. – У меня она появилась с первой минуты, как только я вас увидела.
Все развивалось по намеченному плану, и, когда под конец баронесса робко и кокетливо осведомилась, сможет ли опять она увидеться с Вилли, он, сохраняя достоинство и выдержку, ответил ей «да».
Они любезно попрощались и вместе с Эрнстом вышли.
Под вечер Эрнст вновь встретился с Вилли, чтобы обсудить, как действовать дальше.
– Ты должен довести баронессу до того, чтобы она сама заговорила с тобой о деньгах, – рассуждал Эрнст. – А когда она заговорит, ты делай вид, что в деньгах ты сущий профан, и посоветуй ей обратиться ко мне. Главное, чтобы не ты поднял вопрос о деньгах, а она. И тогда дело будет в шляпе.
Два дня спустя Вилли ужинал с баронессой в ресторане гостиницы. Грозигк щебетала о схожести образов Вилли и фюрера. Она говорила о великой задаче, которая ожидает партию. Она говорила и говорила… За фруктами и сыром Вилли признался, что никогда еще призыв верно служить партии не звучал так искренне, как из уст госпожи Элизабет. При этом он смотрел ей в глаза пристальным, настойчивым взглядом.
Решающая минута настала, когда они перешли в салон пить кофе. Вилли продолжал настойчиво смотреть ей в глаза, а в голове все крутилась одна и та же мысль: «Когда же эта дура наконец заговорит о деньгах!».
И наконец она заговорила.
– Я понимаю, – сказала она, – если вы решитесь открыть в Берлине то предприятие, о котором мне столько говорил Эрнст, это будет связано с материальными трудностями. Может быть, вы позволите в этом деле немного помочь вам? Я была бы счастлива это сделать.
Следуя наказам Эрнста, Вилли ответил уклончиво:
– Меня не интересует финансовая сторона дела. Для меня существует единственная область – профессиональная деятельность, в которой я, как криминалист, знаю толк.
– Да, да, я знаю, – смешалась баронесса и покраснела, как девушка. – Мне не следовало и заговаривать с вами об этом. Мы все обсудим с Эрнстом! – добавила она с улыбкой.
Румянец был ей к лицу, и Вилли решил несколько разрядить ситуацию.
– Вероятно, это не случайность, – задумчиво произнес он, – что интересы партии и ваши нас объединяют. Таковы все немцы! Идеал для них, как говорит фюрер, воплощен в женском образе.
Она была совершенно счастлива, и он чувствовал, что, прикоснись он к ней сейчас, и она растает. И он не против был бы это сделать, но это в данный момент было бы неразумным. Нужно было еще немного ее разжечь. Поэтому Вилли довольствовался лишь тем, что, целуя ей на прощанье руку, опять проникновенно посмотрел ей в глаза. А потом он отправился к Флорентине…
