Афган, снова Афган… - Андогский Александр Иванович (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
— Не баре, подождете, видите: я разговариваю!
И очередь терпеливо стояла. Ждала.
Время шло. Я поглядывал на часы. Скоро уже машина должна подойти, а я еще ничего не купил.
И тут я сделал то, чего делать, наверное, не следовало. Я попытался восстановить справедливость и спокойно напомнил продавщице о том, что она на работе и заниматься посторонними разговорами здесь не стоит, тем более что народ ждет…
Лучше бы я молчал. Возмущенная продавщица, вся в золотых кольцах, перстнях и зубах, смертельно обиделась, смерила меня с головы до ног презрительным взглядом и выкрикнула:
— Ишь какой грамотный выискался! Вот тебя вообще не буду обслуживать! И кто ты такой вообще, чтобы мне такие вещи говорить?
Тут я сделал вторую ошибку. Вытащил из кармана куртки и молча показал свое удостоверение сотрудника КГБ.
На что я рассчитывал — не знаю. Скорее всего, вовсе не на то, что эта стерва вдруг испугается. Наверное, на то, что она хоть чуть-чуть смутится представителя госаппарата и наконец-то начнет заниматься своим непосредственным делом, а не пустой болтовней.
Но реакция оказалась совершенно неожиданной.
— Ва-а-ль! — на весь магазин зычно, с торжествующими нотками пропела продавщица кассирше. — Ты глянь-ка на него! Удостоверением меня пугает, кагэбэшник противный! Ишь, ты! Выискался, законник хренов! Будет тут мне указывать! Это тебе не тридцать седьмой год! Я на тебя быстро управу-то найду! Пугать меня тут будет! Ну-ка, дай сюда! И она попыталась выхватить мое удостоверение.
Надо сказать, что от такого напора и наглости я даже опешил, но руку вовремя отдернул, спрятал удостоверение в карман.
— Вот я сейчас позвоню вашему начальству да скажу, что ты в пьяном виде здесь хулиганишь, вот тогда попрыгаешь тут у меня, прощения будешь просить! В ногах валяться! — продолжала орать продавщица. — Да у меня все твое начальство в подсобке околачивается! Я вас всех, как облупленных, знаю! Да я…
На шум стал собираться народ, который с интересом прислушивался, пытаясь сообразить, в чем дело.
— Да я вообще сейчас уйду и отдел закрою! Что я, в туалет, например, не могу выйти? Вас тут много, а я — одна!
Очередь заволновалась.
— Перестаньте приставать к продавцу! — дернула меня за рукав какая-то женщина. — Что вы к ней пристали?
— Я уже полчаса здесь стою! — кричала другая.
— Да уберите вы этого…
— Не нравится — пусть уходит!
— У этих кагэбэшников свои спецраспределители! — склочным голосом авторитетно заявил какой-то пожилой мужчина интеллигентной наружности, в очках и при галстуке. — Там у них и икра, и колбаса… По государственным ценам… Считай, даром… А нам колбасу только по праздникам выбрасывают… А этот еще наглости набрался и в магазин приперся! Все им мало, все свои порядки устанавливают! А сколько они народу загубили репрессиями! Надо на него в обком пожаловаться, там на таких быстро управу находят! Хватит, попили кровушки у народа!
Вот так! Вот такая реакция народных масс. Все ополчились не на продавщицу, а на меня! И за что? За то, что я в интересах этой самой народной массы сделал обнаглевшей бабе замечание?!
Я с удивлением смотрел на толпу. Ни одного сочувствующего взгляда. Сплошная враждебность. Неужели они все сумасшедшие? Неужели не понимают?
— Это вы-то народ? — со злостью спросил я у интеллигента. — Не народ вы, а жлобы!
Я покинул очередь и направился к выходу, но не удержался, остановился и сказал, глядя в наглые, веселые глаза продавщицы:
— А по тебе, корова фиксатая, давно уже плачет место на нарах!
— Что-о-о-о? — завопила продавщица. — Ва-а-аль! Ну-ка зови милиционера! Где Мишка-то? С утра ведь здесь крутился! Пусть он его заберет! Ишь ты, еще оскорбляет!
Я вышел из магазина и уныло побрел прочь.
Что же такое творится? До чего мы дошли? Какие же все-таки они все сволочи… А впрочем, почему они? Мы!
Так ничего и не купив, я подошел к перекрестку, где меня ждал наш дежурный УАЗ…
Было уже совсем темно, когда УАЗ подъехал к воротам пионерского лагеря. Попрощавшись с водителем, я глубоко вдохнул свежий ночной воздух. Пахло травами, лесом, сыростью. Река, что ли, рядом? Ворота лагеря были заперты на замок. Охраны поблизости видно не было. Я быстро перемахнул через забор и не спеша пошел по асфальтированной дорожке к виднеющимся через заросли орешника огонькам. Через несколько минут навстречу мне попались две молодые девчонки. Они сначала шарахнулись от меня в кусты, но я их успокоил, назвал свою фамилию, объяснил, что ищу жену.
— А, это та, которая с двумя детьми?
— Да.
— Так они вон там живут! Идите прямо по дорожке, потом направо…
Таня с детьми жила в какой-то сараюшке напротив административного корпуса. Я потрогал дверь. Заперто изнутри на крючок. Тихонько постучал (дети, наверное, спят).
— Кто там?
— Это я…
— Ох…
Дверь распахнулась.
— Откуда ты?
— Оттуда… — находчиво ответил я, обнял и поцеловал ее.
Внутри тесного помещения у стены стоял топчан, на котором спали Коля и маленький Андрюшка. Рядом стояла раскладушка.
— Вот так и живем, — улыбаясь, сказала Таня.
— Что-то уж больно тесно здесь…
— Да… — она махнула рукой, — все равно целый день на улице… Я сейчас накину что-нибудь… прохладно уже… И пойдем прогуляемся… А то ребят, не дай бог, разбудим! Идем, я тебе лагерь покажу. Здесь так здорово! Хорошие места…
Мы прогулялись по лагерю. Я было начал объяснять, что, к сожалению, не успел ничего купить вкусненького ни ей, ни ребятам. Таня оборвала меня:
— Ой, да перестань! Сам приехал — это для нас лучший гостинец!
— М-да… А я вот в командировку собираюсь…
— В какую командировку? А сейчас-то ты где?
— Сейчас я на учебе…
— И куда же ты собрался?
— В Афганистан.
— Куда?
— В Афганистан.
— А что ты там будешь делать?
— Да так… В качестве советника…
— Господи, чего же ты им советовать будешь?
— Чего знаю, то и буду советовать!
— А когда вернешься?
— Ну… месяца через два… или три… Пока точно не известно…
— Пора бы уже остепениться. Детям нужен реальный отец, а не тот, про которого я рассказываю и показываю на фотографиях! А в детском садике и яслях вообще думают, что я — мать-одиночка… Воспитательница говорит, трудно, мол, одной двоих детей воспитывать, содержать… Я ей отвечаю: почему, мол, одной? У меня муж есть! А она не верит…
Ну что тут ответишь? Все правильно.
— Поздно уже… А завтра мне уезжать надо… — сказал я.
Мы вернулись в сараюшку.
Июньские ночи короткие, и поспать толком нам не удалось. Задремали только под утро, когда начало светать.
Нас разбудило утреннее солнце, пробивающееся через многочисленные щели сарая. Потом проснулись дети. Они очень обрадовались, решив, что я вернулся окончательно.
После завтрака мы гуляли по лесу, где Коля ловко ловил различных насекомых и рассказывал мне о них. А Андрюшка проявил себя в поиске грибов. Идем себе по тропинке. Вроде бы ничего нет, а он нагнулся, цап — в руке гриб! Цап — еще один!
— Это потому, что он — маленький, ему снизу все грибы видны! — засмеялся я.
Потом мы все вместе купались в неглубокой речке с мягким песчаным дном и тенистыми, заросшими густой травой берегами… Время пролетело быстро.
— Тебе когда надо быть на службе? — спросила Таня после обеда.
— Завтра утром…
— Жалко… Значит, уезжать надо сегодня?
— Да. Ближе к вечеру. Ночным поездом поеду. Он приходит в Москву часов в шесть утра… Как раз к девяти часам успею добраться до объекта…
Я вышел на перрон, прошел в подземный переход, спустился в метро. Здесь было уже полно народу. Деловые, уверенные, хорошо одетые москвичи ехали на работу. Почти все читали: кто — книгу, кто — газеты. Приезжие с чемоданами и сумками и притихшими детьми, боясь пропустить свою станцию, испуганно прислушивались к репродуктору, который голосом диктора объявлял остановки, всматривались в схему метро… Может быть, если бог даст, когда-нибудь и я стану москвичом, буду иметь свою квартиру и вот так, как они, ездить на работу на метро, читая утренние газеты…
