Армия шутит. Антология военного юмора - Шамбаров Валерий (список книг .txt) 📗
Что написано пером…
Где-то в 1930-х годах вышел приказ Наркома обороны: командир полка, увольняющийся из рядов Красной армии, имеет право взять с собой лошадь. Ведь тогда любому командиру лошадь полагалась. Скотина привыкала к хозяину, он – к ней. Вот и проявили уважение к старшим начальникам. Уходишь на покой – можешь забрать свое транспортное средство. Шли годы. Командиров стали возить не кони, а машины. Да и вообще лошади со службы постепенно исчезли. Ясное дело, что и забирать их перестали. Но приказ отменен не был. О нем просто забыли.
И вот уже в 1970-х один из командиров авиационных полков случайным образом наткнулся на старый приказ. Заинтересовался. Ему как раз вскоре подоспело время со службой прощаться, и он подал рапорт – прошу выдать лошадь, положенную мне согласно приказу Наркома обороны номер такой-то от такого-то числа тысяча девятьсот тридцать какого-то года. Начальство поразилось. Пыталось беседы вести: дескать, ты в своем уме? Но он стоял на своем: нет, имею право, и вы обязаны меня обеспечить. А не можете – представьте рапорт по команде. Дошло до Министерства обороны. Там штабные канцеляристы принялись проверять, копаться – действительно! Приказ существует, и он не отменен! Стали уговаривать увольняющегося командира: ну зачем вам лошадь? Куда вы ее денете в своей квартире? Нет, он уперся: имею право, а уж куда ее девать – мое дело. А пока не удовлетворите мое законное требование, не можете увольнять. Наконец, договорились, выплатили ему стоимость лошади деньгами. Но после этого мгновенно подготовили и подписали у министра обороны приказ об отмене того, старого.
Как выполнять приказы?
Как-то одного нашего офицера, подполковника Н., отправили в командировку в Астрахань. Выполнил он, зачем посылали, надо назад ехать. А был конец лета, сезон отпусков заканчивается, школьники с каникул возвращаются. Он потыкался по кассам, на ближайшие дни – глухо. Посылает в часть телеграмму: так, мол, и так, на поезда и самолеты билетов нет, в связи с чем прошу продлить командировку. Но незадолго до того Леонид Ильич Брежнев как раз лозунг кинул: «Экономика должна быть экономной». Соответственно, и в войсках на разных уровнях повторяли указания о сокращении расходов, в том числе командировочных. Вдобавок телеграмму доложили командиру части под дурное настроение. Он разбушевался: как это так – продлить? Это что же получается – офицер за казенный счет будет там бездельничать и пузо греть на волжском пляже? В порыве гнева командир тут же продиктовал ответную телеграмму: «ВЫЕЗЖАТЬ НЕМЕДЛЕННО ЛЮБЫМ ТРАНСПОРТОМ» – и за своей подписью.
Но эмоции – ох какой плохой советчик! Подполковник Н. был служакой старым, многоопытным, ему уже до пенсии чуть-чуть оставалось. Приказ у него был, письменный, телеграмма – это же документ! В Астрахани у него были друзья, одолжил у них деньжат. В части только рты пораскрывали, когда получили от него следующую телеграмму: «ВАШЕ ПРИКАЗАНИЕ ВЫПОЛНЕНО ВЫЕЗЖАЮ СЕГОДНЯ ТЕПЛОХОДОМ». Командир, конечно, на стенку полез. Но сделать уже ничего не мог. Мобильников в те времена не существовало. Плывет человек где-то по Волге, и достань его! В общем, подполковник устроил себе прекрасный отпуск с теплоходным круизом от Астрахани до Москвы. Пока плыл, командир успел остыть и понять – сам виноват, спрашивать не с кого. А командировочный, вернувшись в часть, предъявил телеграмму. Финчасть, разумеется, пободалась, подергалась, но вынуждена была оплатить и билеты, и суточные за все время путешествия. Ведь человек строго и пунктуально выполнил поступивший приказ – выехал «немедленно» и «любым транспортом». Так что не придерешься.
Военная кафедра
Свое первое военное образование мне довелось получить на военной кафедре Московского инженерно-физического института. Сразу скажу: подготовку там давали прекрасную, и дубов-преподавателей у нас не было. А вот от дубоватых студентов им порой приходилось серьезно страдать.
Однажды весь наш курс вывезли на полигон училища им. Верховного Совета, чтобы попрактиковаться во владении различными видами оружия. В том числе метали гранаты. Вызывали по 10 человек и отводили в поле, где была вырыта небольшая траншейка с крошечным блиндажиком человека на 3–4. Заводили десяток студентов в траншею, а потом по очереди, под непосредственным руководством офицера каждый бросал боевую эргэдэшку. Один швырнул, другой, третий… Наш начальник потока, подполковник Гордеев, подзывает следующего. Дал гранату и диктует, чтобы тот ничего не перепутал: «Бери в правую руку… выдергивай кольцо… а теперь бросай…» Но студент-то оказался левшой! И перед броском автоматически переложил гранату в левую руку. Из правой.
Для непосвященных поясняю, что у гранаты есть чека – скоба такая сбоку от корпуса. Когда кольцо выдергиваешь – это удаляешь контровку, фиксировавшую чеку. Дальше она только рукой прижимается, которой гранату держишь. А при броске чека вылетает – и пошел отсчет секунд до взрыва. В данном же случае чека вылетела при перекладывании из руки в руку. И отсчет секунд уже пошел, когда студент, не торопясь, начал замахиваться. Ужаснувшийся подполковник тут же выбил у него гранату, ударив по руке. Она шлепнулась на гребень бруствера и покатилась обратно в траншею. До сих пор осталось непонятным, как смогли 11 человек втиснуться в блиндажик, с трудом, впритирочку, вмещавший четверых. Но втиснулись. Причем за считанные секунды. А граната не докатилась. Остановилась, наткнувшись на какой-то комок или камешек, и бабахнула на бруствере.
Но мало того: на том же занятии были еще и стрельбы из пистолета. И тому же Гордееву опять не повезло. У Валерки Аверина вышла осечка. Он, как положено по наставлениям, взвел курок пальцем и щелкнул еще раз. Опять осечка. И третий раз то же самое. Доложил:
– Товарищ подполковник, у меня осечка!
Тот подошел:
– Как осечка?
– А вот так! – показывает. Взводит курок пальцем, оборачивается, наведя дуло прямо в живот преподавателю и нажимает спусковой крючок…
Подполковник при щелчке тут же залег, плюхнулся в грязь. Потом вскочил, отнял у студента пистолет – и уже по инерции, взведя еще раз курок, направил в сторону мишеней. Раздался выстрел… После таких нервных встрясок у Гордеева на руках началась экзема, и он долго приходил на занятия в перчатках.
Доклад
На военной кафедре на втором году обучения наш взвод принял новый преподаватель. Для начала проверил внешний вид и приказал некоторым студентам в обеденный перерыв сходить в ближайшую парикмахерскую. Там собралась очередь из других взводов, и Саша Корытов вернулся с опозданием, занятия уже начались. Стучится робко в аудиторию, заходит и докладывает:
– Можно?… Я постригся…
Наш подполковник стал его поправлять, как правильно докладывать.
– Во-первых, вы должны обратиться ко мне по званию. Ну кто я такой? Генерал? Или, может, ефрейтор?
Тот уставился на подполковничьи погоны, секунду помедлил и брякнул:
– Товарищ майор!..
Когда хохот немножко утих, он все же сумел поправиться и продолжил:
– Товарищ подполковник! Я постригся!
– А кто такой – вы? Почему не называете себя?
– Так вы же знаете, вы сами меня отправляли. И в журнале записано…
– Мало ли, что записано! Положено называть звание и фамилию!
– Товарищ подполковник! Студент Корытов постригся!
– Уже лучше. Но только что значит «постригся»? Разве так докладывают? Я дал вам приказание. Вы его выполнили. И вы должны четко, по-военному, доложить о его выполнении. Ну?
Парень опять задумался, а потом четко, по-военному доложил:
– Товарищ подполковник! Студент Корытов постриг принял!
Глазомер, быстрота…
Однажды дежурным по кафедре был подполковник Иорданов. Ходил он, ходил по коридору, видать, скучно стало. А в углу, в фанерном ящике, стояли два пенных огнетушителя. Подполковник взял один. Посмотрел бирку – когда заправлен и когда проверка проводилась. Что-то там в головке поковырял от нечего делать. И вдруг огнетушитель у него в руках зашипел, ожил и стал пеной плеваться. Он не знает, что делать – сориентировался, направил струю на батарею отопления и кричит:
