Спецслужбы мира за 500 лет - Линдер Иосиф Борисович (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Однако опасность, угрожавшая Московскому государству, не ослабла, а усилилась. Зимой 1607 г. в Литве объявился новый «царь Дмитрий», вошедший в историю как Лжедмитрий II, или Тушинский вор. В мае он перешел русско-польскую границу, объявился в Стародубе и был признан населением. Шуйскому пришлось вести войну на два фронта. Царя Василия спасла от стратегического поражения только слабость личности Лжедмитрия II, формировавшего войско крайне медленно (лишь в сентябре он двинулся на помощь Лжепетру и Болотникову).
Летом 1607 г. против Шуйского действовали отряды и других самозванцев. Терские казаки, поддержавшие Лжепетра, выдвинули нового самозванца – «царевича Ивана-Августа», «сына» Ивана Грозного от брака с Анной Колтовской. Ему покорились Астрахань и все Нижнее Поволжье. Вслед за ним появился «внук» Грозного, «сын царевича Ивана Ивановича, царевич Лаврентий». В казачьих станицах множились «дети» царя Федора: «царевичи» Симеон, Савелий, Василий, Клементий, Ерошка, Гаврилка, Мартынка. Все эти «царевичи» вынуждали правительство распылять силы. Смута порождала множество временных «героев», каждый из которых хотел получить свою часть власти в условиях слабости центральной власти и полного разброда в национальном сознании подавляющей народной массы.
Шуйский, желая прекратить сопротивление болотниковцев, принял предложение «некоего немца» Фидлера отравить Болотникова в Калуге. Фидлер поклялся:
«Во имя Пресвятой и Преславной Троицы я даю сию клятву в том, что хочу изгубить ядом Ивана Болотникова; если же обману моего государя, то да лишит меня Господь навсегда участия в Небесном блаженстве; да отрешит меня навеки Иисус Христос, да не будет подкреплять душу мою благодать Святого Духа, да покинут меня все ангелы, да овладеет телом и душою моею дьявол. Я сдержу свое слово и этим ядом погублю Ивана Болотникова, уповая на Божию помощь и Святое Евангелие». [79]
Фидлеру выдали сто рублей и в случае успеха обещали сто душ крестьян и 300 рублей ежегодного жалованья. Однако тот, прибыв в Калугу, тотчас рассказал все Болотникову и отдал ему зелье.
Приведенный пример показывает, что использование случайных людей для проведения тайных специальных мероприятий без предварительной проверки и тщательной подготовки просто недопустимо. Разоблачение таких агентов может быть использовано противником, в том числе в политических целях. По нашему мнению, Фидлер мог быть как банальным авантюристом, так и агентом Болотникова, специально направленным для организации фальшивого покушения, чтобы предотвратить покушение настоящее.
В этих условиях у Шуйского был один выход – сконцентрировать силы и попытаться разбить противников поодиночке, не дав им соединиться.
И. Масса писал: «Царь по усердной просьбе московских бояр решил самолично выступить в поход (против Болотникова. – Авт.) с началом лета и повелел отписать во все города, чтобы все дети боярские (diti boiaersci) или дворяне, жившие спокойно в своих поместьях и не приехавшие нести службу, были высланы, а нетчиков велено переписать и лишить поместий, отчего многие отовсюду стали приезжать на службу, так что множество ратников выступило в поход…». [80]
Как мы видим, предпринятые московским правительством решительные меры экономического воздействия по отношению к нетчикам (дезертирам) оказались достаточно эффективными.
В конце июля 1607 г. правительственные войска начали осаду Тулы. Но руководство осадой было некомпетентным, а сопротивление болотниковцев – активным и профессиональным, они прекрасно понимали, что поражение для них равнозначно истязаниям во время «сыска» и последующей мучительной смерти во время казни.
На этот раз Шуйского спас Иван Сумин, сын Кровков, муромский «сын боярский», предложивший запрудить реку Упа и затопить Тулу. Вначале царедворцы посмеялись над этим предложением, потом вынуждены были согласиться. То, что не смогли сделать бездарные воеводы, сделали вода и голод – именно они победили осажденных, и те решили сдаться.
Шуйский хотел как можно скорее избавиться от Лжепетра и Болотникова, потому пообещал им помилование. Десятого октября Болотников приехал к царю и, встав перед ним на колени, сказал:
«Я исполнил свое обещание, служил верно тому, кто называл себя Димитрием в Польше: справедливо или нет – не знаю, потому что сам я прежде никогда не видывал царя. Я не изменил своей клятве, но он выдал меня, теперь я в твоей власти: если хочешь головы моей, то вели отсечь ее этою саблею, но если оставишь мне жизнь, то буду служить тебе так же верно, как и тому, кто не поддержал меня». [81]
Несмотря на обещание «милости», Лжепетр был повешен, Болотников ослеплен и утоплен в Каргополе, а Шаховской сослан.
С. М. Соловьев так характеризовал события тех лет:
«В страшное время Смуты, всеобщего колебания, человек, подобный Болотникову, не имевший средств узнать истину касательно событий, мог в самом деле думать, что исполнил свой долг, если до последней крайности верно служил тому, кому начал служить с первого раза. Но не все так думали, как Болотников; другие, не зная, кто царь законный – Шуйский или так называемый Димитрий, – считали себя вправе оставлять одного из них тотчас, как скоро военное счастье объявит себя против него; иные, считая и Шуйского и Лжедимитрия одинаково незаконными, уравнивали обоих соперников вследствие одинаковой неправоты обоих и вместе с тем уравнивали свои отношения к ним, считая себя вправе переходить от одного к другому: и тех и других было очень много». [82]
Лжедмитрий II, в отличие от своего предшественника Лжедмитрия I и Болотникова, ни организаторскими, ни военными талантами не обладал. В октябре 1607 г. он был в пятидесяти километрах южнее Тулы, но на помощь Болотникову не спешил, а узнав о падении города, начал поспешно отступать на юго-запад. В числе его сторонников были и русские, и поляки, и донские и запорожские казаки, и волжские татары; их всех объединяли ненависть к Шуйскому и стремление к личной наживе. Каждая из партий, соперничавших в Тушинском лагере самозванца, созданном летом 1608 г., стремилась использовать его в своих интересах.
Самозванца поддержали многие знатные католики: Вишневецкий, Тышкевич, Меховецкий, Зборовский, Казановский, Бартош Рудский (Руцкий), Лисовский, Ян Сапега (двоюродный брат канцлера). Главную угрозу для Москвы в 1608–1612 гг. представляли сильные польско-литовские войска, во главе которых стояли решительные и честолюбивые военачальники: те же Лисовский, Сапега, Рожинский, Жолкевский и др. При всех внутренних противоречиях у этой партии была общая цель – посадить на московский трон польского ставленника. И только продолжавшаяся польско-шведская война не позволила полякам привлечь под Москву в 1608 – начале 1609 г. более значительные военные силы.
Лжедмитрий II умел изображать ревностного православного, знал церковнославянское богослужение и продержался дольше предшественника. А в 1608–1609 гг. для него были подготовлены специальные инструкции, в которых излагалась стратегия контроля над Москвой со стороны Речи Посполитой. Также в них содержались рекомендации, как следует поступать царю, чтобы обеспечить личную и государственную безопасность.
«1) Хорошо, если бы государственные должности и сопряженные с ними преимущества раздавались не по древности рода; надобно, чтобы доблесть, а не происхождение получало награду. Это было бы для вельмож побуждением к верной службе, а также и к унии. Однако при этом должно смотреть, чтобы не возникли раздоры между старыми и новыми сенаторами. Не худо бы это распоряжение отложить до унии, а тут раздавать высшие должности в виде вознаграждения более приверженным к ней, чтобы сам государь вследствие унии получил титул царский, а думные его сановники – титул сенаторский, то есть чтобы все это проистекало от папы; должно обещать и другие преимущества, чтобы скорее склонить к делу Божию.
