Долг. Мемуары министра войны - Гейтс Роберт (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗

Совещания и конференции, сказал я, должны стать более интерактивными. Брифинги должны служить отправной точкой для дискуссий и обсуждений, а не «приводным ремнем», который движется по кругу, причем только в одном направлении. Если необходимо использовать PowerPoint, то, пожалуйста, пользуйтесь презентациями разумно, лишь для того, чтобы начать обсуждение или проиллюстрировать тот или иной тезис. Еще я попросил своих новых коллег выстраивать брифинг, спрашивая себя, насколько он поможет нам достичь цели и каковы могут быть последующие действия. (Повторюсь: мое стремление поменять подход к проведению брифингов в Пентагоне обернулось полным провалом. Я не просто потерпел поражение – меня аккуратно обошли.)

Я сказал, что решил реформировать процедуру чинопроизводства для флаг-офицеров [33] – генералов и адмиралов. При Рамсфелде все назначения производились централизованно, с визированием у министра. Я сообщил, что по примеру предшественника продолжу рассматривать все позиции и номинации для четырехзвездного и иногда для трехзвездного уровня, но в остальном возвращаю данные полномочия управлениям министерства и Объединенному комитету начальников штабов. Конечно, для меня ценно то, к чему стремился Рамсфелд, – чтобы управления делились опытом, чтобы нарабатывались операционные навыки, чтобы поощряли способных молодых офицеров и не задвигали тех, кто хочет пересмотреть устаревшие методы ведения дел. И я буду проверять, как управления выполняют свои «домашние задания».

Я счел возможным применить к военному руководству ту же тактику, какую использовал в управлении Техасским университетом и при работе с разведчиками-профессионалами, когда возглавлял ЦРУ: обращаться с людьми с тем уважением, которого заслуживают профессионалы. Я стану принимать решения, выясняя идеи и мнения сотрудников, анализируя их соображения и демонстрируя открытость и искренность. Каждый сотрудник будет в курсе рассматриваемых вариантов, у каждого будет возможность высказать собственную точку зрения (и не единожды, если им кажется, что это важно), но я стану скрывать свое мнение до финальной стадии процесса принятия решения. Я никогда не обманывался на свой счет и не воображал себя умнейшим человеком на свете. Как я сказал как-то Колину Пауэллу, я отличный слушатель и только благодаря откровенности и честности своих советников, гражданских и военных, я могу добиваться успеха в разрешении сложных проблем и пытаться предложить наилучший выход. В любых ситуациях, с которыми сталкивался в качестве министра, я искал помощи других – пусть и не всегда внимал советам – и полагался на других в эффективной реализации своих решений.

Веские аргументы способны заставить меня передумать. Так, почти сразу после вступления в должность мне пришлось принимать решение по новому командующему войсками США в Корее. Этот пост почти 60 лет подряд занимали армейские генералы. Я полагал, что пришла пора передать его другому роду войск. Наши ВВС и флот, несомненно, окажутся активными участниками любого возможного конфликта на Корейском полуострове, а потому я решил назначить новым командующим офицера ВВС. Начальник штаба сухопутных войск Джордж Кейси возразил и привел убедительные доводы в пользу того, что подобная замена несвоевременна, особенно учитывая, что мы ведем переговоры с Южной Кореей о передаче оперативного управления вооруженными силами от США корейцам. Кейси был прав, и я в итоге рекомендовал президенту назначить на этот пост очередного генерала из состава сухопутных войск.

Как я сообщил сотрудникам на первом совещании в министерстве, я с самого начала упорно работал над тем, чтобы сделать председателя Объединенного комитета начальников штабов своим партнером в рамках цепочки командования – консультировался с ним практически по всем вопросам и через него доносил до руководителей штабов войск и командующих свои пожелания и высказывал надежды на откровенность и лучшие советы.

Я давно пришел к убеждению, что символические жесты обеспечивают значимые и реальные выгоды – это истинное «режиссерское искусство государственного управления», как выразился когда-то, кажется, политический обозреватель Джордж Уилл. Министр Рамсфелд редко встречался с комитетом начальников штабов в «Танке», предпочитая собственный конференц-зал. Я же ввел в свой распорядок регулярные встречи с военачальниками на их территории. В конечном счете такие встречи стали проводиться почти еженедельно. Даже когда не было актуальных вопросов для обсуждения, я все равно приходил в «Танк» – чтобы выяснить, что на уме у штабистов. Руководителей региональных подразделений и глав функциональных управлений (Европейское командование, Тихоокеанское, Стратегическое, Транспортное командование и прочие) я не собирал в Пентагоне, дабы они ввели меня в курс текущей обстановки, а, демонстрируя уважение, лично посетил их штаб-квартиры. Это, кстати, позволило вдобавок лучше ознакомиться с деятельностью различных штабов и предоставило возможность переговорить с сотрудниками, которых я иначе вряд ли бы встретил. Я также решил, что буду присутствовать при церемониях смены боевого командования, в знак символического признания важности роли командующих и для поддержания корпоративной культуры.

Мой подход к работе с военным руководством оказался гораздо более позитивным по последствиям, чем я смел предполагать. В отличие от многих своих предшественников я сталкивался с куда менее сильным давлением со стороны Капитолийского холма и с куда меньшим количеством утечек информации. Разумеется, со временем мне пришлось продемонстрировать готовность увольнять, когда того требовала обстановка, но это, наверное, делу не повредило.

Что касается конгресса, то, как я уже отмечал, самыми важными для меня людьми в Капитолии были председатель сенатского комитета по делам вооруженных сил Карл Левин и старейшина республиканцев, глава комитета до 2009 года Джон Уорнер. Комитет палаты представителей по делам вооруженных сил и его председатель Айк Скелтон, равно как и два комитета по ассигнованиям, тоже во многом имели значение для деятельности министерства, но чаще всего я имел дело с сенатским комитетом Левина хотя бы потому, что этот комитет утверждал все кандидатуры гражданских и военных руководителей Пентагона. Слушания по моему утверждению в должности позволили установить хороший контакт с Левином и Уорнером, и я старался уведомлять обоих сенаторов о своих действиях и планах, особенно в отношении кадровых перестановок. Левин был весьма критически настроен по поводу операции в Ираке, но моя готовность публично признать обоснованность некоторых его тревог – например, сомнений о способности иракцев достичь политического примирения – и даже согласие с его критикой в адрес иракского правительства позволили нам избежать личных конфликтов и не создавали препятствий для хороших рабочих отношений. Будучи убежденным демократом, Левин, по моему мнению, затеял ряд сенатских расследований просто из желания насолить республиканцам – и моему предшественнику, и другим. Но со мной он всегда вел себя честно, не увлекался закулисными играми и всегда держал слово. Если говорил, что что-то сделает, то делал. С Уорнером приятно было общаться, пускай порой он, на мой взгляд, чересчур охотно шел на компромиссы по Ираку. Следующим по старшинству среди республиканцев в комитете был Джон Маккейн. По иронии судьбы мы с Маккейном одинаково смотрели на многие вопросы – прежде всего касательно Ирака, – но этот сенатор оказался, как я уже упоминал, довольно непредсказуемым. На одном слушании он мог усиленно расточать похвалы, а на другом – буквально вцепиться мне в горло, причем по всякому поводу. Впрочем, я старался проявлять уважение и внимание ко всем членам комитета, как бы трудно подчас ни приходилось. Свое раздражение я сдерживал до того момента, когда возвращался в уединение министерского кабинета.

Я контактировал и со многими другими членами конгресса. Со спикером палаты представителей Нэнси Пелоси мы расходились во взглядах практически по всем вопросам, но поддерживали теплые личные отношения. Кроме того, время от времени я встречался с лидером большинства палаты представителей Хойером и другими демократами, которых он приглашал. Пожалуй, конгрессмены оценили мой подход; на завтраке у Хойера Том Лантос, председатель комитета палаты представителей по международным делам, начал свое выступление с фразы на французском, которую он адресовал мне и перевел так: «Вот нота, которая делает музыку». Он прибавил: «Своей нотой вы объединяете людей и структуры. И, слава богу, ваш главный вклад в том, что вы установите общее уважение к разным мнениям и в Капитолии, и по всей стране».