Невидимый фронт войны на море. Морская радиоэлектронная разведка в первой половине ХХ века - Кикнадзе Владимир
в-пятых, техническое оснащение радиоразведки в большей степени основывалось на энтузиазме и организованной на Балтийском флоте рационализаторско-изобретательской работе. Морское министерство не сумело в ходе войны наладить серийного производства отечественной промышленностью технических средств РЭР.
Рис. 1. Организационная структура радиоразведки Балтийского флота. 1916 г.
Рис. 2. Дислокация станций радиоразведки Балтийского флота. 1916 г.
Рис. 3. Структура Службы связи Балтийского флота. 1916 г.
Рис. 4. Организация разведывательной деятельности на Балтийском флоте. 1915–1917 гг.
Неудовлетворительная работа МГШ по организации разведки на Черноморском театре накануне Первой мировой войны привела к тому, что флот после вступления Турции в войну оказался лишен необходимых разведывательных данных, и прежде всего, тех, которые касались выходов в море наиболее опасного противника – линейного крейсера «Гебен». Вполне естественно, что со стороны командующего Черноморским флотом адмирала А. Эбергарда немедленно последовали нарекания в адрес разведки.
С первых дней войны начался длительный конфликт штаба Черноморского флота с МГШ, вызванный резким недовольством качества поступавших агентурных сведений. Среди причин того, что «агентурная разведка наша неудовлетворительна», Эбергард усматривал следующее: «к сожалению, во флоте принят не тот порядок, что в армии, где каждый округ ведет разведку на своем театре» [268]. Причину неудовлетворительной организации разведки на Черном море по сравнению с результатами разведки на Балтийском адмирал видел, в том числе, и в «некотором пренебрежении к Черноморскому флоту, свойственном всем центральным учреждениям морского ведомства, переполненным балтийскими офицерами, так и в излишней экономии».
Эбергард в письме начальнику МГШ вице-адмиралу А.И. Русину 9 февраля 1915 года утверждал, что с 29 октября 1914 года он «перестал получать какие бы то ни было сведения о неприятеле, которые имели бы хоть небольшое практическое значение для нашего флота.
Правда, за последнее время заметно улучшение разведки, но все же, как общее правило, следует сказать, что все сведения, которые оказывались, по-видимому, верными, приходили со значительным опозданием; те же, которые приходили своевременно, оказывались большей частью неверными.
При таких условиях агентурной разведки и при отсутствии крейсеров для разведки флот не мог воспрепятствовать движению небольшого числа транспортов к Трапезунду» [269].
Тем не менее, начало Первой мировой войны не послужило толчком для Особого делопроизводства Морского Генерального штаба к созданию агентурной сети для разведки Турции путем активизации вербовочной работы как непосредственно на ее территории, так и в соседних с ней государствах. Не использовали мирную передышку морские агенты России в Турции (капитан 2 ранга А. Щеглов) и Греции (капитан 1 ранга А. Макалинский). Особенно необъяснимой была пассивность Щеглова, активно работавшего в довоенное время. В Румынии и Болгарии морские агенты России появились только спустя четыре и шесть месяцев соответственно после начала войны.
В предвоенные годы МГШ даже не предпринимал попыток для открытия должностей морских агентов при русских миссиях в этих странах.
Неоднократные нарекания командования Черноморского флота в адрес Морского Генерального штаба были отчасти справедливы, а отчасти прикрывали собственное слабое руководство боевой деятельностью на МТВД. Известны нижеописанные случаи, когда командование флота не смогло своевременно использовать полученные данные разведки, в том числе радио-разведки.
14 октября 1915 года начальник штаба Ставки Верховного Главнокомандующего генерал-адъютант М.В. Алексеев утвердил «Положение о разведывательном и контрразведывательном отделениях штаба Черноморского флота в военное время», а 27 октября того же года было создано разведывательное отделение штаба Черноморского флота в составе пяти человек. Спустя год, 10 сентября 1916 года, оно было реорганизовано в разведывательную часть. Начальником отделения был назначен капитан 2 ранга А.А. Нищенков [270] – профессиональный разведчик, заведующий «столом Черноморского театра» Особого делопроизводства Морского Генерального штаба [271].
Вдобавок к недостаткам организации агентурной разведки в интересах флота и организации Службы связи на Черноморском флоте по сравнению с Балтикой по-прежнему имела место некоторая увлеченность вопросами собственно радиосвязи в ущерб функции наблюдения. Командованием флота не были также учтены возможности Службы связи по ведению радио-разведки: какое-либо руководство в этом вопросе отсутствовало. Возможно, одной из причин подобного положения являлось не информированность командования флота, как со стороны вышестоящего командования, так и командования Балтийского флота, но и в первую очередь со стороны своего подчиненного – начальника Службы связи Черного моря. Так, в рапорте, представленном Кедриным начальнику действующего флота Черного моря 26 марта 1911 года, в своих соображениях о задачах Службы связи на флоте [272] он ничего не упомянул о задачах наблюдения или разведки.
Недостаточно организованное на МТВД наблюдение, отсутствие радиоперехвата, опыта ведения радиоразведки, низкая боеготовность кораблей создали для противника благоприятную обстановку. Результатом этого, в частности, явился неожиданный и совершенно безнаказанный артиллерийский обстрел г. Поти германо-турецким легким крейсером «Бреслау» (турецкое название – «Мидилли») утром 25 октября (8 ноября) 1914 года. Хотя накануне вечером, согласно докладу начальника Службы связи капитана 1 ранга Кедрина, радиотелеграфистами находившихся в районе Батума (Батуми) минного заградителя «Дыхтау» и вооруженного транспорта «Березань» был установлен факт нахождения неприятельского судна вблизи Кавказского побережья. Однако донесения об этом командованию не последовало, так как ранее было предписано сообщать только о появлении германо-турецкого линейного крейсера «Гебен» («Явуз Султан Селим») [273]. 29 октября 1914 года уже турецкие миноносцы вошли беспрепятственно во внутреннюю гавань Одесского порта, торпедировали с расстояния полукабельтова канонерскую лодку «Донец», которая затонула, обстреляли другие корабли, береговые объекты и, не встретив сопротивления, ушли.
Одной из причин внезапности и безнаказанности действий сил противника у нашего побережья являлось отсутствие на Черноморском флоте отлаженной системы оповещения и установленных условных сигналов об опасности. Оповещение о начале войны прошло на флоте неорганизованно: на корабли оно было передано в течение часа, а береговые части не были оповещены, так как штаб флота не отдал Службе связи соответствующих указаний (лишь по инициативе связистов сигнал был передан им по радио). Батареи крепости в Одессе были оповещены начальником охраны рейдов, который в тот момент находился на броненосце «Георгий Победоносец».
Говоря о недостатках организации радиоразведки на Черноморском флоте необходимо отметить, что по количеству сил и средств, по своим возможностям Служба связи Черного моря была несколько слабее Службы связи Балтийского моря. К началу войны она включала в себя: мощную радиостанцию в Севастополе (центральная станция); 6 стационарных (районных) и автомобильную радиостанции средней мощности; 12 береговых сигнально-наблюдательных постов; отряд морской авиации в составе девяти гидросамолетов; подвижные средства связи – десять автомобилей и четыре моторных катера. Перед Службой связи стояла задача наблюдения за противником, своими силами и обстановкой на театре. Руководство службой, сосредоточенное на центральной станции, ежедневно по состоянию на 7 часов составляло для штаба флота сводку о местонахождении кораблей. Однако эти данные поступали в штаб флота с большим опозданием, в результате чего командование плохо знало оперативную обстановку на море. При этом Служба связи не получала от штаба флота необходимой информации о переходах кораблей.
