Сталин и контрразведка - Терещенко Анатолий Степанович (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
Да и сам Сталин еще в 1911 году напоминал московским товарищам по партии:
«Пишет вам кавказец Сосо… Германов меня знает как к… б…(кавказского бандита. – Авт.) – он поймет».
Мать все же чаще называла сына производным от Сосо – Сосело. Она считала это название мягче, милее и ближе.
Отец часто пил и, приходя домой, куражился и дрался.
Однажды он скорее не пришел, а приполз домой грязный, вываленный в луже.
– Бесо, ну, сколько можно так пить? Ты же человечность теряешь, – пыталась усовестить его жена.
– Кэкэ, что ты коришь меня, я пью так же, как и все, – бормотал супруг. – Поскользнулся и упал.
– Все, все, но не все приходят домой в таком виде, уже не раз ты поскальзываешься, – огрызнулась Екатерина.
Супруг в порыве ярости схватился за нож и набросился на жену. Подросток Сосо встал на защиту матери и выбил холодное оружие. Другой раз при защите матери Виссарион так толкнул сына, что тот ударился головой о стенку. Травма была серьезная – пришлось обращаться к доктору.
Мать любила сына, но, будучи женщиной-пуританкой, сторонницей «очищенной» религии, часто колотила свое чадо за шалости и озорство, граничащие с грубыми проступками. И все равно всякий раз после подобной экзекуции подходила к нему и, нежно прижимая его к себе, говорила: «Сосо, если бы я тебя не любила, то так бы не воспитывала. Ты должен быть примером для других – посвятить себя служению Богу».
Не везло Сосо в детстве с травмами.
Переходя однажды улицу, это было летом 1885 года, его сбил фаэтон. Удар пришелся в левую часть туловища. Долго синела гематома в области подреберья. Пострадали нога и рука. Больше досталось верхней конечности.
По одной версии лекари констатировали перелом локтевого сустава. Очевидно запоздалое обращение к доктору и самолечение, а отсюда – неправильно сросшиеся костные осколки, которые не давали возможности до конца разгибаться левой руке. Она даже стала короче. Он стеснялся этого физического недостатка и всегда носил пиджаки и шинели с удлиненными и широкими рукавами.
По версии Э. Радзинского, Сталин якобы в 1917 году объяснял второй жене Надежде Аллилуевой, что в шестилетнем возрасте в него врезался фаэтон, и так как не было денег на доктора, ушиб загноился, и рука скрючилась.
Сталин имел телесные дефекты: сросшиеся второй и третий пальцы на левой ноге. Близкие поясняли, что это знак пьяного зачатия. Лицо у него было в оспинах – друзья называли его «рябой».
В 1886 году Екатерина Георгиевна решила определить Иосифа на учебу в Горийское православное духовное училище. Однако возникло серьезное препятствие – незнание русского языка. Пришлось потратить два года на его изучение с репетиторами.
Школьное детство пролетело быстро. Приближающаяся юность заявляла о себе взвихренными политическими событиями, требующими некоторой скрытности, а потом и настоящей конспирации. Он придумал себе кличку, ставшую на долгие годы его революционным псевдонимом.
Друг детства Сталина, приятель юных забав и тезка Иосиф Иремашвили вспоминал:
«…Сосо начал именовать себя Кобой и настаивать, чтобы мы именовали его только так».
Откуда это название?
Дело в том, что в грузинском патриотическом романе Александра Казбеги «Нуну» или «Отцеубийца» главный персонаж – герой восстания. Вождь сторонников имама Шамиля, горец Коба, в романе никого и ничего не жалеет – жертвует и своей женой Нуну и, в конце концов, своей жизнью.
По другой версии, ему дали кличку Коба, когда Сосо участвовал в грабежах банков для финансирования пролетарской партии.
Домик сапожника Бесо, его жены Кэтэ и сына Сосо сохранился до сих пор. Только теперь возле лачуги, где родился вождь, стоит мраморный дворец – «Музей Иосифа Сталина в Гори». Основан он в 1937 году. В экспозиции много вещей, принадлежавших лично Сталину и, конечно, его эпохе.
В музее представлен железнодорожный салон-вагон, в котором он ездил на Тегеранскую и Ялтинскую конференции.
Кличка Коба у Сталина появилась примерно с лета 1903 года, когда он сидел в Кутаисской тюрьме, а с января следующего года под этим псевдонимом Сталин становится известным в революционном движении Закавказья. Он еще только пробовал себя в политической публицистике, поэтому подписывался в разных вариантах: К., К.Ко., Коба Иванович, Товарищ К. Иосиф хотел иметь псевдоним со смыслом, с трудно улавливаемым значением.
А еще известно, что руины древнего города цивилизации майя в Мексике тоже имеют название Коба. Но это слово, по всей очевидности, никакого отношения к Сталину не имело. Возможно, он даже не знал о существовании тезки своей литературно-революционной клички.
Какая разница, когда и как Джугашвили себя назвал? С этим псевдонимом он прошел до конца своих дней. В период революционной активности он буквально требовал от друзей и товарищей, чтобы его называли для конспирации и героизации только одним словом – Коба.
Но, с прибавлением инея в волосах, он разрешал так величать себя только наиболее приближенным партийным товарищам. В мемуарах соратников Сталина автору удалось найти материал, что по имени Коба к Сталину до конца дней его жизни обращались только двое соратников – Вячеслав Михайлович Молотов и Клим Ефремович Ворошилов.
Это случилось ясным солнечным утром 12 июня 1907 года на Эриванской, центральной площади Тифлиса, тогда ее еще называли улицей. На этой многолюдной улице всегда царило оживление – не исключением был и тот наступивший день. Цокот конских копыт, стук колес экипажей по брусчатой мостовой, крики с руганью возниц: «Долой, долой! Куда прешь?! Дорогу, дорогу!»
А в центре площади, словно помогая извозчикам в свободном проезде их экипажей, орудовал руками и словами энергичный офицер-кавказец, отправляя пешеходов, ради их безопасности, к тротуарам.
Он как бы предусмотрительно очищал место, где через несколько минут должно было произойти главное событие.
И вот снова зацокали подковы лошадей. В сторону площади с одной из улиц несся экипаж с богатым содержимым – в брезентовом мешке везли деньги, большие деньги, поэтому повозку сопровождал казачий конвой.
Как только экипаж въехал на площадь, это было в 10 часов 45 минут, раздались один за другим несколько взрывов. А дальше полетели с разных сторон в солдат конвоя, под ноги лошадей, под колеса экипажа бомбы. Началась пулевая стрельба – нападающие стреляли из револьверов по охране, а казаки из винтовок по грабителям.
После первых взрывов послышался звон разбивающихся стекол в окнах соседних домов.
В возникшей суматохе офицер спокойно приблизился к экипажу и, прихватив с собой мешок с деньгами, так же спокойно удалился с площади. Никто из боевиков не пострадал в перестрелке и не был задержан. Трое солдат конвоя погибли от пуль, более 50 человек и одна лошадь оказались ранены.
Тем «офицером» был армянин Камо по фамилии Тер-Петросян. Мешок с деньгами оказался в здании Тифлисской обсерватории, где за несколько лет до этого, после ухода из семинарии, работал бухгалтером его юный друг Сосо Джугашвили, будущий Сталин, имевший там надежных и преданных друзей. Вечером посчитали деньги, в мешке оказалось 341 тысяча рублей. Сумма по тем временам внушительная. Все они пошли в фонд революции.
История появления псевдонима «Камо» такова.
Он плохо говорил по-русски и однажды в разговоре с Сосо вместо «кому?» спросил «камо?». Сосо улыбнулся и передразнил его: «Эх ты, камо, камо». Именно с этого периода и появилась у революционера Тер-Петросяна кличка Камо.
А Сосо к тому времени, как уже говорилось выше, выбрал себе новую кличку – Коба.
Многие близко знавшие Камо называли его отчаянным, волевым, бесстрашным боевиком. Вскоре после удачного Тифлисского нападения 12 июня 1907 года Камо оказался в Берлине, где его ждал арест. Провокатор, некий еврей Житомирский, проникший в партийную загранточку большевиков, выдал его местным властям, как террориста и боевика. Полиция во время обыска нашла у него револьверы и взрывчатку.
