Агентурная разведка. Книга вторая. Германская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг. - Звонарев Константин Кириллович
Германская агентура от этих массовых арестов пострадала весьма чувствительно, особенно в первое время войны. Лишь гибкость, жизненность и массовый характер организации германской агентуры дали ей возможность быстро оправиться от нанесенных ударов и выполнить возложенную на нее задачу.
Николаи , бывший во время войны 1914-18 гг. начальником отдела III-Б штаба германского верховного командования, пишет [28]:
"…Эпоха нарастающих кризисов была хорошей школой для молодой германской разведки. Австро-сербский кризис 1914 г. нашел в ней небольшую, но спаянную организацию, работавшую быстро и надежно. События, втайне совершавшиеся в России, были своевременно сообщены и подтверждены последующими событиями. Начальник Генерального штаба действующей армии выразил разведывательным офицерам в первом обращении к ним после начала войны — благодарность за успехи, достигнутые в период кризиса и мобилизации, тем более, что война вспыхнула внезапно"…
"…Ближайшей задачей было установление и выяснение неприятельского развертывания. И она также была выполнена. Перед началом операций было правильно определено как русское, так и французское развертывание. Этим, однако, были почти исчерпаны малые средства германской разведки. О событиях на левом фланге французской армии, повлиявших на исход Марнского сражения, она ничего не могла сообщить, ввиду их быстрого течения и дальности расстояния…"
Ген . Гофман говорит об этом более конкретно [29]:
"…Насколько я теперь помню, только один раз, в 1902 г. удалось нам купить весь план русского развертывания сил у одного полковника русского Ген. штаба. С этого времени — мы знали, — русский мобилизационный план был изменен, но как, — это долго было для нас неясным. В 1910 году, если не ошибаюсь, начальнику разведки штаба 1 — го армейского корпуса в Кенигсберге, капитану Николаи, удалось добыть приказ о пограничном охранении, полученный одной из частей русской 26 дивизии в Ковно. Из приказа видно было, что русские из находящихся в их распоряжении войск в первую очередь развертывали против нас две армии: так называемую виленскую армию и варшавскую…"
По словам же Ганса Куль [30]вооруженные силы Франции, "на основании собранных сведений, могли быть рассчитаны довольно точно".
Больше того, Гофман рассказывает [31], что занятие Льежа было заранее подготовлено и изучено.
Останавливаясь на битве у Танненберга, Гофман мимоходом отмечает, что победа была достигнута с небольшими силами, что у немцев был союзник, о котором Гофман в своем "Дневнике" обещает рассказать только после кампании и что немцы были прекрасно осведомлены обо всех намерениях противника.
Возможно, что Гофман имеет здесь в виду подслушивание русских радиопереговоров, а возможно и что-либо другое.
Как видим из приведенных данных, осведомленность немцев в начале войны о намерениях русских и их союзников не оставляла желать ничего лучшего.
Бывали, конечно, у германской агентурной службы и кое-какие разочарования, когда планы не сходились с действительностью или в них не была достаточно учтена воля противника.
Так, начальник германского Генерального штаба Мольтке препроводил 5/VIII 1914 г. канцлеру меморандум, в котором, между прочим, писал [32], что "восстание в Польше подготовлено; оно падает на уготованную почву, так как уже сейчас наши войска встречаются в Польше почти как друзья. Так, например, в Влоцлавске они были встречены хлебом и солью". И дальше:
"…Восстание в Индии и Египте, а также на Кавказе, имеет, как я уже указал на это в своем письме от 2-го с. м. за № 1. Р, величайшую важность. Путем договора с Турцией министерство иностранных дел в состоянии будет осуществить эту идею и возбудить фанатизм ислама".
Однако, мы знаем, что дело шло не совсем так гладко: в Польше намеченного Мольтке восстания не было и "фанатизм ислама" возбудить также не удалось…
Как только сформировалась Ставка верховного главнокомандующего, в состав ее влился почти весь Генеральный штаб мирного времени, в том числе и III-Б отдел Генерального штаба. В Берлине же остался заместитель начальника III-Б отдела с небольшим штатом сотрудников. Штат этот должен был поддерживать связь с другими ведомствами, получать от них сведения, добытые их агентурой за рубежом, передавать их в III-Б отдел Ставки главковерха, оказывать последнему всякого рода поддержку и помощь в ведении агентурной разведки, руководить контрразведкой в самой Германии, а также отчасти военным бюро прессы и военной цензурой, обрабатывать агентурными способами тыловые лагеря военнопленных и т. д., и т. д. Вся же агентурная сеть, созданная еще в мирное время, перешла под непосредственное руководство III-Б отдела Ставки главковерха. В процессе хода событий появились новые вспомогательные органы разведки местного значения. К штабам групп, фронтов, армий и штабам союзных армий были прикомандированы специальные офицеры от III-Б отдела штаба главковерха. Их задачей было вести агентурную разведку через линию фронта в масштабе соответствующего войскового соединения. В большинстве случаев эти офицеры-разведчики руководили работой всех видов разведывательной службы каждого данного штаба. Все добытые данные о противнике они докладывали по принадлежности начальнику штаба фронта, армии и т. д. и доносили непосредственно начальнику III-Б отдела штаба главковерха. Изучением и обработкой сведений о противнике, добытых разведкой всех видов, занимался отдел иностранных неприятельских армий. По рассортировке и предварительном рассмотрении поступивших сведений этот отдел распределял их по следующим учреждениям:
— сведения; относившиеся к флоту — в разведывательный отдел морского штаба;
— сведения технического характера — в соответствующие учреждения;
— сведения политического характера — политическому отделу штаба главковерха для отзыва и передачи в министерство иностранных дел;
— сведения экономического характера — учрежденному в Берлине при тыловом Генеральном штабе обрабатывающему органу, связанному с заинтересованными экономическими учреждениями и обменивавшемуся с ними сведениями.
Характерно, что III-Б отдел и отдел иностранных — неприятельских — армий подчинялись на одинаковых правах генерал-квартирмейстеру штаба главковерха. По словам Николаи, такие автономные взаимоотношения органа, добывавшего сведения (III-Б отдел), и органа, обрабатывавшего их (отдел иностранных армий), были вызваны стремлением избегнуть влияния добывавшего органа на их оценку и выводы по ним.
"Лишь в некоторых исключительных случаях" — пишет Николаи, — "начальник III-Б отдела сообщал отдельные донесения непосредственно начальнику оперативного отдела или начальнику Генерального штаба. В общем, отдел III-Б проявлял то или иное отношение к донесениям лишь постольку, поскольку его суждение о достоверности их могло быть ценным при их использовании".
К сожалению, Николаи ничего не говорит о том, насколько такой порядок и такая организация оказались практичными и пригодными в процессе работы.
По словам того же Николаи, в составе III-Б отдела находилось специальное, абсолютно замкнутое, отделение, возглавлявшееся особым офицером. Этот офицер поддерживал связь с теми органами и резидентурами, которые вели самую агентурную разведку.
На третьем году войны выяснилось, что существовавшая организация разведки не вполне отвечает требованиям момента, что она становится неспособной давать ответы на все, поставленные ей, вопросы и что поэтому разведку нужно сделать еще более массовой, т. е. втянуть в нее слои населения, еще более широкие, чем до войны. С этой целью в 1916 году была создана разведывательная служба внутри самой Германии. В главных центрах страны офицеры этой службы связывались с теми кругами или лицами, которые также были заинтересованы в том, чтобы быть осведомленными о положении во вражеских странах, или с теми, относительно которых можно было предполагать, что у них имеется достоверная информация по этим вопросам. Этот источник, по словам Николаи, открыл разведке возможность совместной работы с хорошими знатоками неприятельских стран, и результаты этой работы встречали все растущее признание у заинтересованных государственных учреждений. Этим источникам ставились главным образом задачи политического и экономического характера.
