Шпион - Ньюмен Бернард (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Самой серьезной проблемой были усы. Накладные волосы стоят около шести пенсов за ярд, а резиновый клей стоит два пенса за бутылку. Дюйм накладных волос и капелька клея были для меня равны жизни и смерти. Но даже эти вещи, стоившие в общей сложности не больше фартинга, были для меня недоступны. Потому мне следовало найти замену. При этом усы должны были выглядеть достовернее, чем волосы, потому что волосы я скрыл бы под пилоткой. Я снова торопливо обыскал карманы капеллана. Нужно заметить, что за это время часовой еще раз подходил к моей двери — вы же помните, что мне приходилось делать всю свою работу в течение «десятиминутного интервала». Мне нужен был нож, потому что мой, конечно, у меня отобрали. К моей радости я нашел что-то получше. Капеллан был из тех офицеров, которые очень следят за собой, потому в кармане его жилета я нашел маленькие маникюрные ножницы. Я отрезал локон его собственных волос, потому что, хотя он и стригся коротко по военной моде, но носил довольно длинную челку. Вот из нее я и сделал себе усы.
Как прикрепить их? Как закрепить их хотя бы на три или четыре минуты, достаточные, чтобы выйти из тюрьмы? Клея у меня не было, но у меня были конверты, а на конвертах был клей. Мои пальцы, опытные в этом деле, легко порезали волосы на подходящую длину. Потом я облизал с дюжину конвертов, чтобы клей растворился, и приклеил волосы себе над верхней губой. Я придал «усам» правильную форму. Но продержатся ли они? Я прошелся по камере, повертел головой. Несколько волосков упали, но остальные держались. Я снова взглянул в зеркало. Да, результат был вполне нормальным. Я чувствовал большое возбуждение и укрепившуюся уверенность. Оставалась только разница в росте, но шинель должна была ее скрыть, потому что я мог слегка сгорбиться под ней, что было бы, конечно, заметно, если бы я шел без шинели.
У меня оставалось только несколько минут. Я быстро написал капеллану записку с извинениями за мое грубое поведение и собрал все свои бумаги. Заботливо я посадил его спиной к двери, опустил голову, охватил ее руками, так, чтобы цвет его волос нельзя было разглядеть сквозь дверной глазок. Когда охранник приблизился к двери, я встал, надел пилотку капеллана, и положил руку на плечо потерявшего сознание человека, произнося его собственным убеждающим голосом слова последнего утешения. Потом я подошел к двери, которую охранник мне открыл. Он с любопытством взглянул на позу, в которой лежал «заключенный».
— Оставьте его, — сказал я голосом капеллана. — Он очень ослабел, но сейчас он готов встретиться с Богом. Он храбро встретит свою судьбу.
Ничего не заподозрив, охранник закрыл за мной дверь и проводил меня по коридору к кабинету начальника тюрьмы. Я не стал заходить в кабинет, который был ярко освещен, но дал знак, чтобы мне дали мой пропуск. Я сообщил, что заключенный после моего посещения готов к встрече с Творцом, что он собирался написать еще пару писем своим родным, которые начальник тюрьмы, несомненно, отправит по адресу. Когда я стал уходить, он поблагодарил меня, затем, к моему удивлению, сказал: — Ну, хорошо, я сейчас пойду взглянуть на него в последний раз и попробую убедить его лечь спать. Он храбрый малый, и я знаю, что он мужественно встретит смерть, но человек, который бодрствовал всю ночь, обычно становится нервным. Я просто подойду и скажу ему пару последних слов.
Мне это совсем не понравилось. Я рассчитывал, что пройдет хотя бы час, пока мой фокус раскроют. Потому мне пришлось действовать еще быстрее. Я пожелал начальнику тюрьмы спокойной ночи, отдал честь, и один из его людей провел меня до ворот тюрьмы. Счастливый момент! Я стоял там под звездным небом и яркой луной. Я снова свободен! Невозможное стало возможным! Я сбежал! Но как долго продлится моя свобода? Как раз сейчас начальник тюрьмы идет к моей камере. Через пять минут, возможно, будет поднята тревога.
В этой экстремальной ситуации я подумал, как думал и раньше, о Сюзанне. Это было странно, сказал я сам себе, когда несся по почти безлюдной улице. Эту девушку я знал всего три или четыре дня и, тем не менее, был готов вручить в ее руки свою жизнь. К счастью, на земле есть такие люди, как она. Я с трудом заставил себя не думать о риске, которому подвергаю ее, потому что хорошо знал, что она сама вовсе не хотела бы. Чтобы я думал об этом. Но ее дом был всего в нескольких сотнях ярдов от тюрьмы. Я не стал стучать в дверь, зато постучал в окно ее спальни. Спала ли она? Я засомневался в этом, потому что через несколько секунд она уже была у окна, заговорив со мной шепотом. Довольно странно, что она не спросила, кто там. Казалось, что она ждала именно меня.
Она открыла дверь, и когда я вошел, она обняла меня. Она слышала, как и весь город, что страшное столкновение было делом рук английского офицера, переодетого немцем. Она также слышала, что на рассвете меня должны расстрелять. Это был самый подходящий момент, чтобы заплакать, но Сюзанна была слишком практичной для этого. На самом деле я никогда не встречал женщину с таким самообладанием. Двумя фразами я объяснил ей, что произошло. Мне не стоило объяснять мое нынешнее положение. К счастью, мы были только двое в доме, отец, как обычно, был на ночной смене, а ее мать, которая, как я рассказывал, тяжело болела, была отправлена в больницу двумя днями раньше.
Первым делом мне нужно было избавиться от одежды священника, которой я так эффективно завладел. В детективном романе герой, конечно, растворил бы ее в кислоте, или в чем-то столь же оригинальном, но у меня не было ни кислоты, ни времени. Кроме того, существовал вполне очевидный способ для уничтожения ненужной одежды, о котором, правда, вы не прочтете ни в одном романе. Сотни тысяч наших солдат, служивших во время войны во Фландрии никогда не забудут тех допотопных и грязных туалетов, которые в большинстве городков региона были единственным средством гигиены. В основном они представляли собой просто грязные выгребные ямы, которые время от времени очищали муниципальные машины, похожие на бензовозы фирмы «Шелл» с огромным шлангом, как у пылесоса. Если у вас был нос, вам не требовалось даже видеть такую машину, чтобы сообразить, какой работой она занимается. Я быстро скинул с себя шинель, пилотку и очки капеллана и бросил их в выгребную яму. Чтобы снять усы мне потребовалось лишь несколько секунд, они и так едва держались. Волосами я заниматься не стал — у меня не было времени, чтобы вымыть их тщательно, а иначе голова бы моя превратилась в пятнистый шар.
Все это заняло лишь несколько минут, но все равно нужно было торопиться. На другом конце улицы я услышал небольшой шум, и к нашему смятению мы увидели, что по улице движется немецкий патруль. Сюзанна приоткрыла дверь на пару дюймов и сообщила, что они, очевидно, обыскивают все дома на улице. Она слышала, как один солдат крикнул: — Я же говорил вам что видел, как он шел туда. Вот и в очередной раз нужно было действовать не медля.
Именно Сюзанна спасла ситуацию. Возможно, что я истратил всю свою фантазию на подготовку побега. Возможно, пьянящее чувство свободы притупило мой ум. Я стоял и дрожал. Честно признаюсь — не будь рядом со мной Сюзанны, я опустил бы руки. Но она быстро затащила меня в свою спальню. Мы не зажигали свет в доме. Даже когда я зашел в дом, света не было. Потому если немцы собирались прочесывать всю улицу, наш дом не вызвал бы у них особых подозрений.
— Быстрей раздевайся, — скомандовала она, — и прыгай в постель — со мной!
— Но зачем? — начал я.
— Предоставь это мне, — ответила Сюзанна, — раздевайся!
Я разделся. Одежду я бросил на пол. На мне, конечно, все еще была та немецкая форма, в которой меня арестовали. Я остался в одной рубашке и залез в кровать рядом с Сюзанной. Что за странная ситуация! Очевидно, я не был тем, кого можно было бы назвать человеком из этого мира — это был первый раз, когда я оказался в постели с женщиной, да еще при таких обстоятельствах! Но я не почувствовал никакого сексуального возбуждения, когда ощутил рядом с собой теплое тело Сюзанны — кровать была очень узкой. Мы услышали, как по улице приближаются солдаты, через пару минут должен был наступить момент истины. Я почувствовал, как дрожит Сюзанна рядом со мной.
