История кавалерии. Вооружение, тактика, крупнейшие сражения - Денисон Джордж Тэйлор (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Нет единства мнений по поводу наличия подков в римской коннице. Очевидно, что римляне не использовали подковы с гвоздями, как принято сегодня. Неизвестно, когда копыта такого рода впервые изобрели или в какой стране впервые появились, но все же очевидно, что не римлянами. В Греции во времена Ксенофонта сохранилось достоверное свидетельство, доказывающее, что никакие подковы любого рода в кавалерии не использовались, хотя имелись достаточно подробные инструкции, как следовало укреплять копыта.
Вместе с тем ясно, что римляне представляли, как искусственно защитить копыта лошадей. Хорошо известен факт, что мулы и тягловые животные обеспечивались металлической или деревянной обувью (называвшейся солеа), удерживаемой на месте с помощью кожаных ремешков, пропускавшихся над копытом.
Все же отметим одно исключение из правил. Светоний пишет, что Нерон использовал 2 тысячи мулов, чтобы перевозить свои экипажи и свиту, когда отправился на Олимпийские игры, и всех этих мулов снабдили «башмаками», состоявшими из серебряной пластины, прикрепленной к копыту ремешком.
Как рассказывает тот же авторитетный источник, использовавшиеся Поппеей (женой Нерона) мулы имели солеа из золота. Все высказывания говорят о том, что во всей империи использовались башмаки одного рода, хотя и не сохранилось прямых свидетельств, доказывающих, что их имели лошади кавалерии. Несмотря на отсутствие медалей и памятников, некоторые комментаторы пришли к выводу, что римляне были внимательны к состоянию ног своих животных, стремясь поддерживать их в добром здравии. Так же они поступали и с вьючными животными.
Лискен считает, что без солеа они не смогли бы совершать длительные и трудные переходы, необходимые в империи, простиравшейся от Британии до берегов Тигра. Он настаивает на том, что их снабжали башмаками, прикрепленными к копытам, причем они так плотно примыкали к ноге, что практически не видны и не запечатлены ни на медальонах, ни на памятниках (основных источниках информации для того времени).
Гумберт соглашается с Лискеном и совершенно уверен в том, что у лошадей в кавалерии имелись солеа. Не вступая в спор со столь авторитетными источниками, как прочие, он заявляет, что стремена и подковы в римской кавалерии не использовались. Причина заключается в том, что точных доказательств нет, мы должны опираться лишь на предположения, выдвигаемые обстоятельствами. Возможно, встречаются случаи и сохранились примеры, когда лошади кавалерии обеспечивались защитой копыт, что позволяло животным перемещаться. Вряд ли обычай был распространен повсеместно и применялся, чтобы «обуть» всех лошадей кавалерии. Тогда бы мы точно получили несомненные свидетельства этого.
Самое первое свидетельство использования лошадиных подков, прибивавшихся к копыту, мы находим на скелете лошади, найденной в гробнице царя франков Хильдерика (ок. 440–481/82), случайно обнаруженной в 1653 году в Турне, городе в современной Бельгии. Хильдерик правил с 458 по 481 год, так что дата появления лошадиных подков фиксируется по крайней мере 480 годом.
Римская кавалерия достигла своих высот при Сципионе, и после этого периода долгое время оставалась в отличном боеспособном состоянии. Разделение легиона на манипулы, насчитывавшие от 60 до 120 человек, их обычное формирование с интервалами между ними облегчало действия кавалерии, действовавшей такими небольшими тактическими объединениями, как турма. Так, проходя через интервалы, она обрушивалась на врага и помогала своей пехоте в критические моменты. Именно для этой цели часть кавалерии обычно держалась в резерве, в тылу, приходя на помощь, если было нужно.
Сципион и Лентул в Испании и Африке составляли временные когорты, в которых просто объединяли три манипулы в единое целое и использовали получившиеся усиленные формирования как тактические единицы. Инновация, возможно, была вызвана тем фактом, что Сципион оказался лицом к лицу с врагом, обладавшим мощной и эффективной кавалерией, для противодействия которой ему оказалось необходимым объединить свою пехоту и уменьшить промежутки в боевой линии. Одновременно была изменена расстановка кавалерии.
Разделение легиона на когорты в виде ясной и отчетливой организации не могло состояться до Мария, при котором они и превратились в постоянные подразделения. С того времени легион состоял из 10 когорт, хотя и отличавшихся в разное время по численности, сохраняясь под тем же самым названием при всех императорах. Во времена Адриана первая когорта стала составляться из лучших солдат легиона, она также была выделена из общей массы, получив множество привилегий, которыми не обладали другие когорты. Обычно она вдвое превосходила численность других когорт, состояла из 800, 1 тысячи или 1200 человек, в то время как в легионе насчитывалось 4, 5 или 6 тысяч человек. Именно данной когорте доверяли охранять штандарт или орла, ее называли cohort miliario, поскольку при необходимости она также защищала изображения или личный штандарт императора.
Обычно кавалерия размещалась на флангах, причем тяжелая конница становилась рядом с пехотой, рядом с тяжелой конницей на внешнем фланге становилась легкая кавалерия с задачей или защищать фланги собственной армии, или, по возможности, разворачиваться и нападать на фланги и тылы противника. После объединения легионов в когорты резерв кавалерии обычно ставился в тылу, для того чтобы кавалерия имела возможность оказывать быструю поддержку пехоте, когда ту начинали теснить.
Кампании Сципиона Африканского. Сражения при Илинге (Илипе) и Заме и война с Митридатом
Сражение при Илинге (Илипе) в 206 году до н. э. в Испании между Сципионом Африканским и Гасдрубалом, сыном Гисгона, по праву считается высшим достижением тактического искусства в истории римской армии, поэтому оно заслуживает более пристального изучения, тем более что в нем ярко проявилась ведущая роль кавалерии в боевых действиях.
Гасдрубал и Магон располагали армией, насчитывавшей 70 тысяч пехоты, свыше 4 тысяч кавалерии и 32 слона. Сципион уступал им в количественном отношении, его армия состояла из 45 тысяч пехотинцев и 3 тысяч конников. Собрав свою армию весной 205 года до н. э., Гасдрубал направился в город Илинг (Илипа) и расположился поблизости от подножия горы, где построил укрепленный лагерь. Перед лагерем простиралась широкая равнина, исключительно удобная для сражения.
Положение Сципиона в тот период оказалось весьма критическим, причиняя ему немало беспокойства. Его римские легионы казались ему слишком слабыми, чтобы пытаться вступить в генеральное сражение против намного превосходящей его армии, в то же время он не был до конца уверен в своих испанских союзниках, чтобы позволить себе полностью положиться на них в столь важном для него сражении. Однако, чтобы ввести противника в заблуждение, заставив его поверить в свою силу, Сципион решил сделать вид, что он полностью полагается на силу и верность своих союзников. На самом же деле он планировал в решающий момент сражения ввести собственные верные войска, отведя своим союзникам роль прикрытия, заполняющего промежутки между его легионами и задерживающего противника на линии боя.
Для начала Сципион переместился к позиции карфагенян примерно на полмили и там расположился лагерем, ибо предвидел, что Гасдрубал, скорее всего, начнет мешать группам его солдат, укреплявшим лагерь. Поэтому он одновременно разместил свою кавалерию в засаде позади горы. Неожиданно появившись из-за укрытия, римские конники напали на Магона и Масиниссу, вышедших с конницей, включая нумидийцев, для атаки. Замысел Сципиона увенчался полным успехом, карфагеняне были смяты, в беспорядке вернулись в собственный лагерь, понеся большие потери. Столь успешная стычка не только вдохновила римлян, но и подтвердила преданность испанских союзников Сципиона.
В течение двух дней обе армии сохраняли противостояние, каждый день выходили в боевом порядке на равнину, расположенную между лагерями, не вступая, однако, в решающее сражение. Только легкие войска время от времени вступали в частные стычки.
