Деревянные пушки Китая. Россия и Китай – между союзом и конфликтом - Волынец Алексей Николаевич
Три с половиной часа понадобилось штурмовым колоннам англичан, чтобы пройти менее двух километров навстречу друг другу. Овладев воротами и соединив свои колонны, они уже считали сражение законченным. Но около 800 оставшихся в живых «восьмизнамённых» солдат, убив свои семьи, чтобы они не достались врагу, перегруппировались и неожиданно пошли в самоубийственную контратаку. Те из них, кто не погиб в ходе завязавшегося упорного боя, отступили в городские переулки, чтобы покончить с собой. Комендант города Хай Лин приказал поджечь свой дом и погиб в огне.
Проведя тревожную ночь в мелких стычках и перестрелках с рассеявшимся по городу неприятелем, англичане на следующий день в маньчжурских кварталах обнаружили множество трупов женщин и детей из семей «восьмизнамённых» солдат, многим, по древнему монгольскому обычаю, были переломаны хребты. Впрочем, ожесточённые отчаянным сопротивлением оккупанты тоже не щадили мирное население.
Город к тому времени представлял сплошные развалины с разлагавшимися на жаре трупами. Разрушив городские стены, англичане быстро вывели свои уже утомленные боями и болезнями войска на транспортные корабли. К тому же на окраинах в окрестностях Чжэньцзяна их постоянно беспокоили местные ополченцы.
Британские суда блокировали Императорский канал и в первые же сутки, хотя ежегодный гигантский караван с зерном уже прошёл на север в Пекин, задержали около 700 грузовых джонок. Большой удачей для англичан был захват нескольких джонок с углём – их активно действовавшие пароходы уже испытывали нехватку топлива.
Оставив на высотах у Чжэньцзяна три полка пехоты с артиллерией и ряд судов для блокады Императорского канала, основные силы англичан на буксире пароходов снова двинулись вверх по Янцзы к древней столице Китая городу Нанкину. Единственная встретившаяся по пути береговая батарея оказалась брошенной. На стенах Нанкина уже висели белые флаги. Здесь представители цинского императора приняли все требования британской короны.
Глава 5
«Ты сойдёшь с ума от Амура!..». Как Россия возвращалась к давно потерянным амурским берегам
«Вопрос об Амуре, как реке бесполезной, оставить»
Именно события «опиумной» войны подтолкнули русского царя Николая I образовать «Особый Комитет по делам Дальнего Востока», в который вошли самые высокопоставленные и влиятельные чиновники Российской империи. Для начала «Особый Комитет по делам Дальнего Востока» решил направить к устью Амура морскую экспедицию. Дело в том, что к середине XIX века всё ещё считалось, что морские корабли не могут заходить в Амурский лиман.
Эту ошибку породили французские и английские экспедиции конца XVIII столетия, пытавшиеся исследовать воды у Сахалина и амурского устья. Ещё в 1787 году знаменитый французский мореплаватель Жан Лаперуз попробовал пройти в устье Амура. Амурский лиман действительно был непрост для кораблей, особенно парусных, к тому же фрегаты Лаперуза натолкнулись на мель, и мореплаватель счёл, что эта река не судоходна. Авторитет Лаперуза был столь высок, что его выводы о непригодности Амура для морских кораблей в Европе более полувека считали непреложным фактом.
«Особый Комитет по делам Дальнего Востока» всё же решился проверить выводы знаменитого Лаперуза, или, как писал сам царь Николай I, «узнать, действительно ли Амур можно использовать для судоходства». Но оказалось, что для большой экспедиции в устье Амура требуется порядка 340 тысяч рублей серебром. И в работу «Особого Комитета» вмешался министр финансов граф Канкрин.
В докладной записке царю министр писал, что у России нет торговых интересов на Тихом океане. «При неразвитии или, лучше сказать, несуществовании нашей торговли в Восточном океане, – писал граф Канкрин, – единственной полезной целью экспедиции будет поручение удостовериться, между прочим, в справедливости сложившегося мнения о недоступности устья реки Амур, обстоятельства, обусловливающего степень полезности для России этой реки. Но для разрешения этого вопроса не требуется снаряжения такой большой и дорогостоящей экспедиции, а гораздо лучше, в отношении политическом и финансовом, произвести исследования Амурского лимана и устья реки Амур через Российско-Американскую компанию…»
Царь согласился с экономным министром, его убедил тот факт, что маленькая экспедиция торговцев из Российской-Американской компании не привлечёт внимания китайских властей, в отличие от большой экспедиции военных кораблей. В итоге вместо 340 тысяч рублей на экспедицию выделили в 60 раз меньше денег и в 1845 году отправили к устью Амура небольшой бриг «Константин».
Экспедицию на маленьком бриге возглавил капитан Александр Гаврилов. Он был опытным моряком, но помимо задач исследования Амурского лимана имел массу других приказаний от директоров Российской-Американской компании. Помимо этого, капитан был связан инструкцией Министерства иностранных дел «соблюдать строжайшее инкогнито», в случае встречи с китайцами выдавая свой корабль за американское рыболовное судно. Для конспирации экспедицию даже снабдили грузом виргинского табака.
Восточносибирский генерал-губернатор Николай Муравьёв
Неудивительно, что по итогам экспедиции капитан доложил следующее: «По краткости времени, ничтожеству имевшихся средств, свежим ветрам и течениям, не представилось никакой возможности произвести тщательные и подробные исследования, которые могли бы разрешить вопрос о состоянии устья реки Амур и её лимана».
Министр иностранных дел Карл Нессельроде
Хотя сам капитан Гаврилов вовсе не считал результаты своей экспедиции окончательными, министр иностранных дел Нессельроде поспешил доложить царю, что Амур не имеет для России никакого значения, так как в его устье, – повторил министр заблуждения прошлых лет, – глубина всего «три фута», менее метра, и река непригодна для плавания кораблей. Император Николай I написал 16 декабря 1846 года на докладе министра эмоциональную резолюцию: «Весьма сожалею. Вопрос об Амуре, как реке бесполезной, оставить».
Однако сам император данный вопрос не оставил. Назначая в следующем 1847 году нового губернатора Восточной Сибири, куда входили земли Забайкалья, Якутии и русские берега Охотского моря, царь Николай среди прочих инструкций дал и такое напутствие: «Что же касается реки Амур, то об этом речь впереди… A bon entendeur peu de paroles». Новый восточносибирский губернатор Николай Муравьёв прекрасно уловил смысл последней царской фразы французской пословицы: «Умный поймёт с полуслова».
Не имея никаких письменных приказов из Петербурга, губернатор Муравьёв начал готовить присоединение к России амурских берегов. Хотя вся официальная политика Российской империи и большинство высших сановников имели прямо противоположное мнение. Так, губернатор Западной Сибири князь Пётр Горчаков писал фактическому главе правительства князю Чернышёву: «Амур для России лишнее, неизмеримые дебри от Якутска до Камчатки и к Охотскому побережью являют собою границу, не требующую охранения, и, что всего важнее, отстраняют жителей Сибири от пагубного влияния иностранцев…»
Министр иностранных дел Нессельроде в 1848 году предложил провести окончательное разграничение между Россией и Китаем севернее Амура – как писал современник, «отдать, таким образом, навсегда Китаю весь Амурский бассейн, бесполезный для России по недоступности для мореходных судов устья реки». Министр считал, что «излишняя активность» на Дальнем Востоке только отвлекает Россию от европейской политики и к тому же может повредить выгодной торговле с Китаем.
«Сибирью владеет тот, у кого в руках левый берег и устье Амура…»
Пренебрежение столичных чиновников огромным Приамурьем станет понятно, если знать, что за всю первую половину XIX столетия на землях современных Хабаровского края и Амурской области побывал лишь один-единственный уроженец европейской части России. Ещё весной 1844 года изучавший север Сибири сотрудник Петербургской Академии наук Александр Миддендорф на свой страх и риск отправился из Якутска к устью Амура.
