Партизан: от долины смерти до горы Сион, 1939–1948 - Арад Ицхак (читать книги полные .TXT) 📗

Сначала мы думали заночевать на сеновале, но потом решили остаться в доме, и видеть, что делает хозяин и его дети, ибо, несмотря на его доброе к нам отношение, мы не совсем доверяли ему. Крестьянин принес в дом несколько снопов соломы, и мы легли спать. Я проснулся первым и разбудил товарищей. Крестьянин, вставший еще раньше, вошел в дом, и я спросил его о пути к разным населенным пунктам, включая местечко Глубокое, и необходимое нам направление, чтобы не раскрыть истинную цель нашего движения, а именно, Глубокое. Он объяснил нам, как миновать полицейские участки, и я все записал в своем блокноте. Карты у нас не было, а пройти 80 километров без знания дороги – дело не простое. После легкого завтрака мы вышли в путь. Шли пот тропам, полям, лесам, и до полудня не встретили ни одного села и ни одной живой души. Обогнули городок Кобыльник, севернее озера Нарочь. Хотели до вечера добраться до городка Данилович, в котором проживала, примерно, тысяча евреев. Слышали, что в городке много германской полиции, но у нас не было выхода, ибо для того, чтобы дойти до Глубокого, нам надо было перейти реку, мост через которую был только в городке Данилович. К вечеру добрались до городка и вошли в первый дом, который оказался нееврейским.

Евреи нас встретили с большим страхом и рассказали, что утром арестовали трех еврейских парней, и им грозит серьезная опасность. Мы предположили, что это одна из наших групп. Полиция предупредила всех евреев, что укрыватели евреев из других мест будут расстреляны. Нас попросили немедленно покинуть дом, чтобы не накликать на них беду. Они указали, как добраться до моста, чтобы не наткнуться на полицию, но предупредили, что на мосту постоянно дежурит полицейский. Расстались с евреями, охваченными страхом, и пошли дальше. Решили, что мост мы перейдем по одному. Я пошел первым. Приблизился к мосту и продолжал уверенно идти. Я знал, что если полицейский заметит у меня признаки страха, он тут же меня арестует. Я прошел мимо него, насвистывая польский мотив, и через минуту был на другой стороне моста. За мной прошли и два моих товарища. Мы быстро покинули местечко Данилович, оставшийся за нашими спинами. Я чувствовал вкус победы: миновали самое опасное место на нашем пути! До наступления темноты мы добрались до леса, решили в нем заночевать, несмотря на холод. Ничего съестного у нас не было. Рано утром двинулись дальше, полагая пройти 40 километров до местечка Глубокого. И когда стемнеет, войти в город и найти еврейский дом. Спустя несколько часов наткнулись на большую группу крестьян, работавших в поле. Они начали кричать: "Жид! Жид!" и кинулись за нами. Мы побежали в лес – в полкилометра от нас. Крестьянин бежал впереди ватаги и кричал: "Поймать жидов и сдать их полиции!"

Мы добежали до леса и скрылись между деревьями. Слышали их удаляющиеся голоса, и через некоторое время они смолкли. Сели отдохнуть. С темнотой мы добрались до нашей цели – Глубокого. Обогнули центральную улицу, шли через парки, пока не дошли до боковой улицы. По домам определили, где живут евреи. Вошли в небольшой домик бедной еврейской семьи. Они встретили нас радушно и рассказали, что слышали о депортации всех евреев округи в Полигон, но есть сведения, что часть евреев Свинцяна вернули назад в городок. Есть надежда, что вскоре всех их вернут по домам. Цель была одна, как полагают, разграбить имущество евреев. Когда они будут переселены в гетто, которое будет создано в Свинцяне, питание они буду получать от немцев. Мы надеялись, что слухи эти правдивы, и если все евреи городка вернутся в Свинцян, вернемся и мы. Спросили: приходили ли евреи, сбежавшие из наших мест. Ответили нам, что под вечер пришла группа из трех человек, и они находятся у раввина. Это была одна из наших групп, которая должна была прийти в Глубокое.

Члены семьи рассказывали, что положение евреев в Белоруссии ухудшается со дня на день. Поговаривают о создании гетто, в которое будут переселены евреев округи, и кто знает, каков будет конец гетто? По городку гуляют слухи, что в восточной Белоруссии уже не осталось ни одного еврея, что в таких городах, как Полоцк, Витебск, Минск, всех евреев расстреляли в первый же день германской оккупации. Расстреливали их не только немцы, а также и белорусы. Также и здесь, в Глубоком, отношение полиции, в которой служат местные жители, белорусы и поляки, к евреям хуже, чем отношение к ним немцев. И жители только и ждут, чтобы им разрешили расправиться с евреями и наследовать их имущество. Семья, в которой мы гостили, была очень бедной, они не ужинали, так что и мы остались голодными. Хозяйка предложила нам ночевать на полу. Мы очень устали и уснули мгновенно.

Утром пошли в "юденрат". Надеялись узнать какие-либо новости из Свинцяна и попросить помощь для устройства на месте. Надо было пересечь весь городок, чтобы добраться до "юденрата". Глубокое было вдвое больше Свинцяна. В нем проживало 11 тысяч человек, из которых половина были евреи. В прошлом здесь протекала полноценная жизнь, функционировали сионистские партии, еврейские школы и культурный центр. Советская власть, а, главным образом, германская власть, все это ликвидировали. Я много слышал об этом городке, но оказался в нем впервые.

Пришли в "юденрат" и там встретили трех наших товарищей из другой группы. Они тоже добрались до города вчера. Рассказал им, что третья группа схвачена немцами в городке Данилович. Мы не знали, какова судьба четвертой группы. Попросили главу "юденрата" помочь нам временно устроиться, но он ответил, что не в силах этого сделать и мы должны полагаться лишь на самих себя. Было слишком опасно оставаться в помещении "юденрата", ибо немцы и местные полицейские появлялись здесь время от времени – брать людей на работу. Полицейские знали в лицо всех евреев городка, и могли сразу определить, что мы беженцы. Опасно было ходить по городу: у местных евреев были документы, выданные немцами, у нас же вообще никаких документов не было. Мы решили, что каждый отыщет себе укрытие в еврейской семье, а вечером встретимся в "юденрате".

Я вышел на улицу, шел медленно, не зная, куда податься. Не мог представить себе, как я войду к людям, которые меня не знают, и попрошу у них остаться, когда у евреев такое трудное положение, нет заработков, и все существует на старых запасах. Прошел мимо одного, другого, третьего дома. Внезапно увидел полицейского, идущего мне навстречу. Не было у меня времени на колебания, я стоял у одноэтажного дома. Подошел к двери, постучал, и, не ожидая ответа, вошел в кухню. У большой плиты стояла хозяйка и готовила обед. Я стоял у двери, и не мог открыть рта. Хозяйка смотрела на меня, ожидая, что я что-нибудь скажу. В конце концов, я преодолел свой стыд и выпалил на одном дыхании: "Госпожа, я беженец, бежал из Свинцян, могу ли побыть немного у вас?" После минуты молчания она ответила: "Да, – затем добавила, – Снимите пальто и присядьте отдохнуть, через полчаса мой муж и сын придут с работы, и мы сядем обедать". Я вошел в соседнюю комнату и присел на диван. Комната была красиво и чисто убранной. Ясно было, что хозяин не беден. На стене висел большой портрет Герцля, а на маленьком столике в углу лежали книги на иврите. Я взял в руки одну из книг – "Иудейские войны против римлян" Иосифа Флавия. Погрузился в чтение, тут же забыл об окружающей реальности и не заметил, как дверь открылась, и кто-то вошел. Только услышав приветствие "Гутен морген" (Доброе утро), поднял голову и увидел мужчину лет сорока. Он спросил меня на беглом иврите: "Что, вы знаете иврит?" Я ответил, что учился в ивритской школе и был членом сионистского молодежного движения. Тут вошли в комнату два парня, один моего возраста, другой постарше, сыновья хозяев дома. Мать им уже рассказала обо мне, и они попросили рассказать, как мне удалось покинуть мой город, и что было в пути. Я начал рассказывать, но хозяйка вошла и пригласила всех на обед. Атмосфера за столом была дружественной, и хозяева старались создать вокруг меня ощущение, что я за этим столом не чужой. Я старался деликатно есть, чтобы они не почувствовали, что почти тридцать часов не было у меня ни крошки во рту. Во время обеда много не говорили. После обеда я закончил историю всего, что случилось со мной по дороге в Глубок. Хозяин и его сыновья работали на германском складе, и иногда им удавалось приносить оттуда продукты.