Мистика и философия спецслужб: спецоперации в непознанном - Соколов Дмитрий (книги бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
Всем было очевидно, что комиссию в военкомате он не пройдет. Тем более что служба на флоте предъявляла повышенные требования к состоянию здоровья. Выход из безвыходного положения подсказал отец: «Поезжай в Москву, поступай в один из престижных московских вузов, а потом забирай документы и мчись с ними в училище на береговой факультет. Наверняка в таком случае для тебя сделают исключение и зачислят курсантом первого курса».
Алексей так и поступил, а слова отца оказались поистине пророческими. Успешно сдав экзамены в Московский авиационный институт – одно из наиболее известных и престижных высших учебных заведений страны, он купил билет на самолёт и в этот же день прибыл в Севастополь поступать в Высшее Военно-Морское училище имени П.С.Нахимова на береговой факультет, в класс морской авиации. Как оказалось уже на месте, авиакласс в то время был одной из самых престижных учебных групп не только в училище, но и на всем флоте. Программа обучения в нем оказалась настолько ёмкой и сложной, что не уступала программам лучших университетов и институтов Советского Союза. Но, несмотря на то, что конкурс на поступление в группу был очень большой, Алексея приняли туда без особых проволочек, принимая во внимание оценки, полученные на экзаменах в МАИ.
Глава 2
Годы учебы
Любая учеба запоминается на всю жизнь, а военная в особенности. С момента поступления на учебу ни дня не проходило без занимательной истории, врезавшейся в память Алексея Юрьевича на всю жизнь.
Особенно запомнился ему первый день стрельбы из автомата. После завтрака курсанты взяли оружие и строем направились в тир, живописно расположенный почти на гребне скалы, круто ниспадающей в море. В тире их ждал жёсткий и грозный полковник «Т.», который сразу отругал старшину класса за нечёткий строй. А затем, разбив курсантов на несколько групп по четыре человека, он звенящим от ярости властным голосом приказал первой группе заходить в помещение тира и приготовиться к стрельбе.
Что там произошло, неизвестно, однако уже через минуту под зычную ругань полковника все четыре курсанта были буквально вышвырнуты из тира вон. Последовала аналогичная команда для следующей четвёрки, но курсанты были так перепуганы, что буквально на ходу забывали слова доклада, необходимого в процессе изготовки к стрельбе, путались в словах и действиях необходимых для обеспечения безопасности при применении оружия. Грозный вид страшного полковника вызывал у них одно единственное желание – бежать подальше. Да и что можно было ожидать от вчерашних школьников, едва надевших матросскую робу.
Из второй группы изгнали только одного курсанта, который весь в слезах что-то яростно бубнил и нервно постоянно то разбирал, то собирал свой автомат. Подошла очередь Алексея, которого, принимая во внимание его пока кратковременное пребывание в училище, старшина класса выпустил «в объятия» «Т.» в последнюю очередь. Все замерли, предчувствуя нечто ужасное…
Поначалу всё к этому и шло. Алексей без доклада плюхнулся на землю и, выставив ствол автомата прямо перед собой, вопросительно посмотрел на полковника и спросил: «А где патроны»?
От такой невольной наглости у полковника на мгновение перехватило дух, он секунду молчал, судорожно вбирая в себя воздух. А затем неожиданно одним прыжком, подскочил к Алексею, выбил у него ногой автомат, и заорал что было мочи, чтоб он убирался к такой-то матери. Савин же был, даже рад был такой развязке, так как его нервы находились буквально в запредельном состоянии. Однако за него вступился старшина, сказав, что Савин прибыл в училище всего два дня назад и многих премудростей ещё попросту не знает. В этот момент произошло «чудо» – к всеобщему удивлению «Т.» не только не стал ругаться, а, терпеливо объяснил Алексею, что нужно делать и говорить перед стрельбой. После этого он несколько раз заставил новичка повторить свои слова и, удовлетворившись ответом, допустил в тир. Алексей чётко произнес положенный в тире доклад, после чего полковник торжественно выдал ему три заветные патрона, о которых мечтали все курсанты по пути на стрельбище.
Дальнейшие события происходили, как в тумане – по непонятной для Алексея причине, он вдруг почувствовал что-то очень привычное и знакомое, когда взял в руках автомат. В него вошла какая-то странная спокойная уверенность в своих возможностях при стрельбе: не исключено, что сработала генетическая память, поскольку многие из его предков были военными. Алексей предельно сосредоточился и произвёл три выстрела. Стрелял быстро, без напряжения, профессионально слившись с автоматом, который держал в руках… впервые в своей жизни.
Полковнику же сначала наоборот показалось, что Алексей Савин, просто палит в белый свет как в копеечку, не отдавая себе отчет, где находится мишень и что завтра вместо мишени вполне может оказаться уже реальный враг в лице американского или западноевропейского солдата. Окончив стрельбу, Алексей отрапортовал об этом полковнику, который хмуро приказал бежать к мишени и доложить о результатах стрельбы. Подбежав к мишени, курсант почти не удивился, увидев, что все три его пули кучно пронзили десятку. Довольный, он вернулся и доложил полковнику, что выбил тридцать очков из тридцати. Тот не поверил и долго рассеянно смотрел то на Алексея, то в сторону мишени. После чего, не выдержав, «Т.» сам, взяв с собой старшину класса, быстрым шагом направился к мишени, велев курсанту оставаться на месте, очевидно желая потом его наказать за вранье. Однако буквально через минуту он вернулся и, вручив Алексею ещё три патрона, приказал повторить упражнение вновь. Во второй раз Савин выбил двадцать девять очков из тридцати. Но и этот результат произвел на окружающих сильное впечатление, а полковник, построив класс перед входом в тир, объявил результаты стрельбы и, глядя на старшину, приказал на следующий день привести Алексея на тренировку сборной училища по пулевой стрельбе, куда входили лучшие офицеры и курсанты – мастера спорта и перворазрядники. Неожиданная развязка заметно прибавила всем настроение: шагая в казарму, курсанты расслабились и подтрунивали, друг над другом.
В дальнейшем учеба протекала довольно гладко, вызывая бурю положительных эмоций. Жёсткая морская дисциплина говорила о соблюдении традиционного морского порядка, что совпадало с представлениями Алексея о службе и не вызывала никакого внутреннего дискомфорта. Стерильная же чистота на территории училища и в помещениях только дополняла колорит новых впечатлений. Всё говорило о порядке, размеренности и системности в организации быта, учёбы и воспитания молодого поколения моряков. Курсанты так и называли свое училище – «Система». Алексей чувствовал, что он не только безболезненно, но и с большой охотой поглощался этой системой. Занятие любимым делом позволяло ощутить себя счастливым человеком. Ему нравились команды на построение, во время которых он ощущал сплочённость коллектива людей в погонах – той касты избранных, которые имеют право называть себя военными моряками. Любил ходить в караул, когда и днём и ночью не только охраняешь объекты, но и думаешь о будущем, о своей судьбе, о родных, с которыми расстался совсем недавно.
Савину на удивление доставляло большое удовольствие маршировать под ритмичные звуки училищного оркестра. Он гордился надраенными до блеска полами, которые курсанты называли палубой, и радостно жмурился от веселой игры солнечных огоньков на начищенных ими краниках в комнате для умывания. Он с аппетитом поглощал курсантскую пищу знаменитой флотской кухни. Даже забор, отделяющий огромную территорию училища от внешнего мира, казался ему настоящим несокрушимым бастионом, стоящим на пути нашествия пёстрой, кричащей, сумбурной и во многом порочной цивилизации.
Однако, несмотря на внутреннюю тягу к учебе, первые два курса дались ему достаточно тяжело. Сказывались болезни школьной поры и физические недомогания, которые загоняли Алексея в тяжелейшие условия жизни. Чтобы не быть отчисленным из училища по состоянию здоровья, ему приходилось постоянно скрывать свои частые болезни, что, конечно же, сказывалось на рабочем тонусе и качестве усвоения преподаваемых им дисциплин. К счастью большое волевое и физическое напряжение не вылилось в тяжёлый стресс, а лишь оказало мобилизующее влияние на характер и организм молодого человека. В конце концов, болезни удалось перебороть, и Алексей включился в процесс поглощения наук с удесятерённой энергией. Именно тогда он, пожалуй, впервые в жизни до конца понял и ощутил силу сформированного родительским воспитанием и внешними условиями своего характера, которая позволяла ему без лишней робости браться за выполнение самых невероятных заданий и успешно их решать.
