Разведчики и шпионы - Зигуненко Станислав Николаевич (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Рейли согласился стать посредником между МОЦР и западными разведками. Для начала он отправился в Хельсинки, где 24 сентября 1925 года встретился с одним из «руководителей» МОЦР, а на самом деле агентом ОГПУ Якушевым. Рейли предложил два пути финансирования МОЦР: кража художественных ценностей, а также сотрудничество с английской разведкой – снабжение ее информацией о деятельности и планах Коминтерна. Якушев сказал, что идея интересная, однако он не может единолично принимать решение. И пригласил Рейли в Москву на заседание «политического совета» МОЦР, где, дескать, и будет принято окончательное решение.
Рейли все еще колебался. Но тут его, что называется, «подначила» Захарченко-Шульц. Она стала стыдить Рейли: «Я, слабая маленькая женщина, не боюсь переходить границу, а вы, джентльмен, боитесь!»
И Рейли решился: 25 сентября 1925 года он нелегально перешел финскую границу через «окно» возле Сестрорецка, где его встретил Тойво Вяхя, начальник погранзаставы, который, как полагали, является агентом МОЦР. Он на двуколке доставил Рейли на станцию Парголово, где посадил на поезд, шедший в Ленинград. В вагоне его уже ожидали Якушев и его коллега Щукин.
Следующий день Рейли провел в Ленинграде, на квартире Щукина, а вечером в международном вагоне с паспортом на имя Штейнберга в сопровождении Якушева выехал в Москву. Уже 27 сентября на даче в Малаховке на заседании «политического совета» МОЦР (все члены были чекистами) Рейли изложил свои предложения, о которых говорил Якушеву в Ленинграде.
С заседания «совета» его повезли на «конспиративную квартиру» в Москве. По дороге он бросил в почтовый ящик две открытки: одну в США, другую в Германию, в которых сообщал, что с ним все в порядке.
Но привезли его не на квартиру, а прямиком в здание ОГПУ на Лубянке. Там ему объявили, что согласно приговору, вынесенному ему в 1918 году, он подлежит расстрелу. Но привести приговор в исполнение не спешили. Его допрашивали, и он, стремясь спасти свою жизнь, выложил все, что знал о деятельности английской разведки. За это ему создали вполне сносные условия содержания: его возили на прогулки в Сокольники, в сопровождении чекиста-разведчика Сыроежкина он даже посещал ресторан.
Рейли вел дневник, из которого видно, что он не верил, что его расстреляют. Он рассчитывал, что его обменяют. Однако этого не произошло: 3 ноября 1925 года вышедшего в тираж агента убили во время прогулки в парке Сокольники выстрелом в затылок. Тело зарыли во дворе здания ОГПУ.
Ночью 28 сентября на границе были инсценированы перестрелка, крики, шум, «убийство» трех человек и арест Тойво Вяхя. Все это было сделано для того, чтобы финская разведка посчитала, будто Рейли и сопровождавшие его люди случайно наткнулись на пограничников при возвращении и в завязавшейся перестрелке убиты. Об этом же сообщила и ленинградская «Красная газета».
Таким образом, о том, как на самом деле умер Рейли, на Западе не догадывались до тех пор, пока операция чекистов не была доведена до конца, и «Трест» не лопнул с надлежащим шумом.
Игра «втемную» с «бешеной Марией»
Время от времени разведки используют того или иного агента «втемную», то есть он может и не подозревать о своей истинной роли в том или ином деле. Ярким примером тому может послужить деятельность Марии Лысовой-Михно-Захарченко-Шульц, которая, яро ненавидя советскую власть, тем не менее, принесла ей вполне реальную пользу. Вот как это получилось.
Своенравная девица
Девочка родилась в дворянской семье, в Пензенской губернии, 3 декабря 1893 года. Мать умерла сразу после родов, и отец отдал ее в руки гувернанток. Воспитанница не очень-то жаловала их, то и дело сбегала на конюшню – лошади были ее страстью.
Своенравную девицу отправили в Смольный институт, который Мария окончила с золотой медалью в 1911 году. Затем уехала за границу – мир посмотреть и себя показать. Через два года вернулась в деревню, где привела в порядок запущенное отцом хозяйство, создала при имении небольшой, но образцово-показательный конный завод.
В 1913 году она вышла замуж за участника японской войны капитана Михно. Однако семейная жизнь не сложилась. Муж вскоре ушел на фронт начавшейся Первой мировой войны. Но провоевал недолго: тяжело контуженный, он умер на руках Марии. А через три дня у нее родилась дочь.
Другая, быть может, тем и утешилась бы, посвятив себя воспитанию ребенка. Однако Мария рвалась отомстить врагам за смерть мужа. Оставив ребенка на попечение кормилицы и гувернантки, она уехала в Петроград, где всеми правдами и неправдами добилась направления на фронт.
Своя среди чужих
В среде солдат, унтеров и младших офицеров, как ни странно, она оказалась своей. Ледяной, иногда наглый взгляд, неприступный вид, крепкое словцо, которое она могла отпустить, никому не давали повода попытаться завязать с ней близкие отношения. К тому же ее храбрость и удивительная выносливость вызывали уважение, а безжалостное отношение к противнику, ее жестокость удивляли даже видавших виды солдат.
Словом, воевала Мария отчаянно, не раз ходила в разведку. Однажды ее группа из трех человек нарвалась на немецкую засаду. Одного разведчика убили сразу. Другого, получившего пулю в живот, Мария, сама раненная в руку, под огнем противника вытащила к своим. За этот подвиг была награждена солдатским Георгиевским крестом.
Второй «Георгий» она получила в ноябре 1916 года, когда, добровольно вызвавшись быть проводником команды разведчиков, ночью провела их в немецкий тыл. Выйдя к заставе, которую занимала рота противника, разведчики без единого выстрела перекололи большую часть солдат, остальных увели в плен. Говорят, Мария лично участвовала в штыковой атаке.
Однако осенью 1917 года фронт развалился, и Мария вернулась в родное имение. В отличие от других помещиков, бежавших в города, она осталась в опустевшей усадьбе и первого же, кто попытался что-то «экспроприировать», избила хлыстом. А когда бузотеры сожгли соседнее имение, Мария сформировала карательный отряд из молодых пензенских офицеров, тоже бывших фронтовиков, студентов, гимназистов и лично участвовала в расстреле вожаков налета на имение.
В неразберихе событий 1917 года эта акция сошла ей с рук. Но советская власть набирала силу, и вскоре Марии пришлось распустить свой отряд, переехать в Пензу.
Дом Лысовых был уж занят местным советом, бывшей хозяйке пришлось поселиться во флигеле. И здесь, прямо под носом у новой власти, она организовала пункт переправы бывших офицеров на обозах, следовавших на восток за солью, к Колчаку.
Однажды ночью во флигель Марии в очередной раз постучали. Она открыла и сразу узнала пришедших. Один из них был генерал Розанов, еще недавно вручавший ей Георгиевский крест, другой – полковник Захарченко, старый друг ее покойного мужа. Розанова отправили с первым обозом, впоследствии он стал начальником штаба Колчака.
Захарченко же пришлось задержаться, у него открылась старая рана, и он слег. Мария преданно ухаживала за больным, и они полюбили друг друга. Вскоре скромно справили свадьбу. Теперь она стала Марией Захарченко, под этим именем она и вошла в историю разведки.
И снова – в бой!
Сам же Захарченко когда-то служил в Персидской бригаде, а потому ему удалось раздобыть документы, что он является персидским подданным. Соответственно, и его жена стала «персиянкой».
Смена подданства оказалась весьма своевременной, поскольку ЧК вышла на след «офицерской переправы». Супругам пришлось бежать из Пензы. Они уехали в Астрахань, откуда пароходом добрались до Пехлеви, где друзья полковника уже наладили выгодное дело, приносившее неплохие доходы.
Можно было бы обосноваться тут и чете Захарченко. Однако Мария все не могла успокоиться. И когда до нее дошли слухи, что на юге России создается Добровольческая армия, она заявила мужу: «Мы едем туда!»
