Воспоминания (1915–1917). Том 3 - Джунковский Владимир Федорович (книги полностью .txt) 📗
Все другие автомобили, которые мы перегоняли, двигались при помощи быков, только наша 100 сильная машина шла сама. Спускаясь к Коби в одном месте и она застряла в снегу, и только при помощи лошадей, которые встретились нам, мы могли вытащить машину. Проехав Коби, снегу уже не было, и в 3 часа дня мы были во Владикавказе. Я нисколько не раскаивался, что рискнул проехать через перевал в такую метель – впечатление, полученное от этого, было такое исключительно грандиозное, которое на всю жизнь осталось у меня в памяти.
Во Владикавказе для меня был уже готов вагон начальника управления, который мне любезно был предоставлен до самого Кисловодска.
На 2 часа ночи я был уже в своем номере лучшего пансиона этого курорта, у Ганешина [88].
В Кисловодске я хотел пробыть до 19 октября, проделав аккуратно целый курс лечения, но, получив тревожные вести о здоровье брата, решил проехать к нему перед возвращением в Петроград, тем более, что и моя сестра [89] выехала из Петрограда к нему. Мы встретились с ней на ст. Минеральные воды и по Военно-Грузинской дороге на автомобиле проехали в Тифлис, где пробыли два дня, после чего вернулись прямо в Петроград.
Я был очень рад еще раз повидать брата перед отъездом и побыть у него вместе с сестрой, ему стало несколько лучше, когда мы приехали к нему, наш приезд его очень обрадовал и ободрил. Все время, что мы провели в Тифлисе, мы не покидали его, только один раз, все это время, мы завтракали у великого князя. Это было последнее свидание мое с братом, через год его не стало.
Приехав в Петроград, я стал собираться к отъезду на фронт, оставалось всего 10 дней до отъезда.
В это время в Петроград, на 23-е число, был назначен съезд выборщиков от дворянских обществ для избрания шести членов Государственного Совета от дворянства на девятилетие 1915–1924 и одного сроком по 1921 г. Я, как выборщик, получил об этом извещение от московского губернатора.
Всего было 82 выборщика от 41 дворянской губернии, из них и предстояло избрать 6 человек. Когда я приехал в Петроград, то нашел у себя приглашение от группы правых выборщиков на совещание в дом Петроградского дворянского собрания на 21 октября в 9 час. веч. и 22 октября в 2 часа дня, а также и от Петроградского губернского предводителя дворянства С. М. Сомова [90] на чашку чая накануне съезда, в 9 час. веч.
На совещании группы правых, которые среди выборщиков, были в значительном числе, выступал, главным образом, Марков 2-й [91] и был, надо отдать ему справедливость, вполне корректен и сдержан, совещание имело целью наметить кандидатов, которых и держаться при выборах, дабы голоса не раскидывались; никаких страстных дебатов не было, все проходило вполне гладко.
Между прочим, было решено, что во всяком случае обязательно должен быть проведен один из кандидатов московского дворянства, т. е. Шереметев или я. Это было принято единогласно, конечно, без нашего участия. Когда это было принято, я просил не считать меня кандидатом, т. к. я еду на фронт и потому лишен буду возможности посещать заседания Государственного Совета, если б выбор пал на меня.
Это, по-видимому, произвело хорошее впечатление на всех присутствовавших, и кандидатура графа Шереметева была принята всей группой.
23-го состоялись выборы, среди избранных прошел весь список, намеченный правой группой.
Этими выборами окончились последние мои общественные обязательства, я мог с этого дня посвятить себя всецело сборам на войну. Надо было обзавестись многим. Верховую лошадь мне удалось получить очень хорошую, с разрешения военного министра, из ремонта московского жандармского дивизиона, она мне прослужила верой и правдой в течении всей кампании. Затем из Оренбурга мне посчастливилось выписать очень хорошую пару выносливых лошадей для своего обоза; двуколку-экипаж в Петрограде в военной мастерской, она была очень удобная, на рессорах, вроде тех, кои служили для перевозки раненых. Затем следовали разные походные вещи и снаряжения. К концу октября все было готово, отъезд мой был назначен на 31-ое октября.
Отслужив молебен, простившись со всеми моими близкими, я покинул свою уютную квартиру на Каменноостровском проспекте и с сестрой и племянницей Н. Н. Шебашевой [92] отправился на Царскосельский вокзал, где благодаря любезности правления Московско-Виндавской ж.д. меня ждали два вагона и платформа, прицепленные к скорому поезду – один вагон для меня, другой для лошадей, фуража и багажа, платформа для одноколки. Меня сопровождал мой верный слуга Петр Ткаченко [93] и два вестовых, командированные распоряжением Главного управления Генерального штаба из петроградского жандармского дивизиона с переводом в ту часть, в которую я буду назначен.
На вокзале собрались все мои родные и близкие. Чины корпуса жандармов, представители Департамента полиции, к моему большому удовлетворению, отсутствовали – там царил уже дух Белецкого, и мне было бы неприятно с ними встретиться. Кто меня особенно тронул – это офицеры запасного батальона Преображенского полка, приехавшие меня проводить в полном составе, и поднесшие мне небольшой складень с изображением Георгия Победоносца для ношения на цепочке на шее, перед этим за несколько дней депутация жен и семей преображенцев поднесли мне чудный складень с изображением Преображения Господня, Богородицы и Нерукотворенного Спаса с выгравированными фамилиями всех, в числе 47, с надписью «Да не смущается сердце Ваше».
Больно было очень расставаться со всеми близкими дорогими, они все были тут, на вокзале.
Раздался третий звонок, поезд тронулся, и я долго не мог забыть взволнованные лица всех меня провожавших.
Сестра моя, племянница, мой близкий дорогой друг Н. В. Евреинова и Сенько-Поповский – этот также дорогой, неоценимый и преданный мне друг, принимавший так близко к сердцу все касавшееся меня, провожали меня до Царского Села.
Мы сидели почти молча эти полчаса, пока поезд шел это расстояние, было грустно на душе от мысли, что сейчас мы расстанемся, но на сердце было спокойно и даже радостно от сознания, что я еду туда, где решается судьба России, что и на мою долю выпало счастье разделить боевую страду со всеми защитниками Родины.
Мой отъезд на фронт [94]
31-го октября я выехал из Петрограда в Минск во исполнение депеши дежурного генерала штаба Верховного главнокомандующего:
«Вследствие воспоследования высочайшего соизволения отбытия Вас в действующую армию, начальник штаба одновременно указал сообщить это главнокомандующему Западным фронтом, в распоряжение которого Вам надлежит отправиться.
Кондзеровский [95]».
Расставшись со своими в Царском Селе, я долго еще смотрел из окна вагона по тому направлению, где я оставил своих близких. Затем, напившись чаю, лег спать. Сначала долго не мог уснуть, очень уже нервы были натянуты от переутомления и всего пережитого. Все же усталость взяла свое, и я крепко уснул, проспал до 10 утра, поезд стоял в Ново-Сокольниках. В 12 час. позавтракал в вагоне ресторане и скоро после этого поезд подошел к Витебску. Здесь меня любезно, по старой памяти, встретили губернатор Арцымович [96] и начальник губернского жандармского управления Шульц [97] со своими офицерами. Поговорив с ними и очень поблагодарив за такое внимание, двинулся с поездом далее.
Скоро доехали до Орши, где я страшно обрадовался, увидев могилевского губернатора Пильца [98], В. П. Никольского, моего бывшего начальника штаба и моего друга Вельяминова. Они приехали из Могилева на автомобиле, чтобы меня повидать. В Орше мне предстояло ждать до вечера, поэтому можно было спокойно посидеть в вагоне с ними и поговорить. Мы обедали вместе, и они просидели у меня до 9 часов. Никольский мне рассказал, что Хвостов (министр внутренних дел) приезжал в Ставку к Фредериксу, прося его доложить государю, что я ездил в Тифлис к великому князю Николаю Николаевичу специально, чтобы проситься в помощники наместника и что этого допустить нельзя, т. к. такого рода соединение великого князя со мною может иметь пагубные последствия. К счастью, Дрентельн был в курсе дел и мог сообщить как раз обратное.
