Солдат Красной империи. Гуру из Смерша - Терещенко Анатолий Степанович (читать книги онлайн .TXT) 📗
18 октября сорок первого 11 – я полевая армия под командованием генерала от инфантерии Эриха фон Манштейна начала операцию по захвату Крыма. После десяти дней упорных боев немцы вышли на оперативный простор. К 16 ноября 1941 года весь Крым, кроме Севастополя, был оккупирован. 26 декабря 1941 года началась Керченско-Феодосийская десантная операция. Войска советских 51-й и 44-й армий Закавказского фронта отбили Керченский полуостров, продвинувшись более чем на сто километров за 8 дней.
Советские войска остановились 2 января 1942 года на рубеже Киет – Новая Покровка – Коктебель. Нашим восьми стрелковым дивизиям, двум стрелковым бригадам и двум танковым батальонам противостояла одна немецкая пехотная дивизия, усиленная пехотным полком и румынскими горной и кавалерийской бригадами.
Манштейн в своих мемуарах писал:
«Если бы противник использовал выгоду создавшегося положения и стал бы быстро преследовать 46-ю пд (пехотная дивизия. – Авт.), а также решительно ударил по отходящим от Феодосии румынам, то создалась бы обстановка безнадежная не только для этого нового участка фронта 11 – й армии. Решалась бы судьба всей 11 – й армии. Более решительный противник мог бы стремительным прорывом на Джанкой парализовать все снабжение армии. Отозванные от Севастополя войска – 170-я и 132-я пд – могли прибыть в район западнее или северо-западнее Феодосии не раньше чем через 14 дней».
Но случилось то, что случилось. 1 января 1942 года план операции был доложен наркому обороны с общей задачей – уничтожение всех сил противника в Крыму. Начало операции намечалось на средину января. Однако в намеченный срок операция не была начата, а 15 января 1942 года немцы и румыны успешно нанесли контрудар.
В марте советские войска трижды предпринимали безуспешные попытки наступления. И тогда Кремль среагировал вполне грамотной, по оценке профессионалов, директивой Ставки ВГК № 170357 от 6 мая 1942 года. Предлагалось, а скорее приказывалось:
«Увеличение сил Крымского фронта в настоящее время произведено не будет. Поэтому войскам Крымского фронта прочно закрепиться на занимаемых рубежах, совершенствуя их оборонительные сооружения в инженерном отношении и улучшая тактическое положение войск на отдельных участках, в частности, захватом Кой-Асанского узла».
По количеству личного состава советские войска двукратно превосходили противника, но Манштейн решил численное превосходство обратить в свою пользу путем окружения огромной массы наших войск на малой территории. Для этого он решил максимально использовать артиллерию и авиацию. 8 мая 1942 года он приказал своим войскам перейти в наступление. Операция под кодовым названием «Охота на дроф» началась.
16 мая 1942 года немецкая 170-я пехотная дивизия взяла Керчь, а через трое суток боевые действия на Керченском полуострове прекратились, за исключением сопротивления остатков советских войск в Аджимушкайских каменоломнях. Из 250 тысяч бойцов и командиров Крымского фронта за 12 дней боев было потеряно безвозвратно 162 282 человека – 65 %. Немецкие потери составили 7,5 тысячи человек.
Командованию Крымским фронтом провести эвакуацию организованно не удалось. Противник захватил почти всю нашу боевую технику и тяжелое вооружение и позже использовал их в борьбе против защитников Севастополя. 4 июня 1942 года Ставка ВГК объявила виновными в «неудачном исходе Керченской операции» командование Крымского фронта. Разбор полетов был жесткий – руководство фронта лишилось должностей и понижено в звании. Командующий фронта генерал-лейтенант Козлов был снят с должности и понижен в звании до генерал-майора. Представитель Ставки армейский комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис был снят с постов замнаркома обороны и начальника Главного политуправления Красной армии и понижен в звании до корпусного комиссара. Другие руководители фронта тоже пострадали из-за некомпетентности Мехлиса и постоянных попыток руководить войсками, мешая это делать профессионалам.
Свидетелем тяжелой моральной обстановки, созданной в Крыму во многом усилиями представителя Ставки ВГК Мехлиса, стал в апреле 1942 года нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов, который в своей честной книге, как и сам нарком, «Накануне» писал:
«И вот мы в штабе фронта. Там царила неразбериха. Командующий Крымским фронтом Козлов уже находился «в кармане» у Мехлиса, который вмешивался буквально во все оперативные дела. Начальник штаба П.П. Вечный не знал, чьи приказы выполнять – командующего или Мехлиса. Маршал Буденный (главком Северо-Кавказского направления, в чьем подчинении находился Крымский фронт) тоже ничего не мог сделать. Мехлис не желал ему подчиняться, ссылаясь на то, что получает указания прямо из Ставки».
Среди старших офицеров штаба фронта прижилась и ходила даже такая шутка, что Козлов боится Мехлиса сильнее, чем немцев. Боялся, так как знал, как он расправился с управлением Западного фронта и его командующим Д.Г. Павловым и теперь имел весьма веские основания полагать, что подошла в Крыму и его очередь.
Леонид Георгиевич прошел это крымско-керченское исчадие ада от его начала и до конца, тогда не верилось, что когда-то оно закончится, и остался живым. Живым для продолжения дальнейшей борьбы с ненавистным врагом. У него, старшего лейтенанта госбезопасности, свой взгляд на некомпетентность и бесчеловечность представителя Ставки Мехлиса.
Давайте вникнем в оценку, которую дал военный контрразведчик личности комиссара 1-го ранга:
«Мехлис не щадил людей, был известен среди командования как человек резкий, решительный, с неуравновешенным характером и почти неограниченными полномочиями, приобретший славу организатора скорых расправ, отчего некоторые офицеры и генералы его просто боялись… Не имея военного образования и слабо разбираясь в армейском руководстве, Л. Мехлис считал, что работоспособностью, жестокостью и волюнтаризмом можно решать даже стратегические задачи. Не считаясь с мнением специалистов и должностных лиц, зачастую требуя выполнения поставленных задач через головы прямых начальников, что создавало в работе неразбериху, он сводил на нет инициативу руководителей различных рангов, привносил своим появлением атмосферу подозрительности и нервозности.
Он вникал даже в специальные вопросы и давал прямые команды по ремонту танков. Без указания Л. Мехлиса на Крымском фронте не могли распределяться даже лошади и вооружение! Он правил любые, попадавшиеся ему на глаза приказы, часто ограничиваясь только литературным редактированием. Столь же энергично, сколь и поверхностно, он пытался решить и кадровые вопросы. Так, на Крымском фронте ему не понравился начальник штаба фронта генерал-майор Ф.И. Толбухин, будущий маршал Советского Союза. В начале марта в телеграмме И. Сталину он дал ему хамскую характеристику. За что получил от вождя настоящую отповедь…»
Такая оценка «из окопа», данная дилетанту-политработ-нику, могла принадлежать только наблюдательной, благоразумной, профессионально-цепкой личности.
Автору несколько раз доводилось встречаться в исторической литературе с текстом телеграммы недавно еще в войсках высокомерного, импульсивного и вдруг прозревшего и перепуганного Мехлиса, отправленной Сталину:
«Бои идут но окраинах Керчи, с севера город обходится противником. Напрягаем последние усилия, чтобы задержать противника. Части стихийно отходят. Эвакуация техники и людей будет незначительной, мы опозорили страну и должны быть прокляты».
Константин Симонов – поэт и писатель таких знаменитых вещей, как стихотворения «Жди меня…» и романа «Живые и мертвые», хорошо знавший капризную и сложную фигуру партийного комиссара, писал: «Мне рассказывали, что после керченской катастрофы, когда Мехлис явился с докладом к Сталину, тот, не пожелав слушать его, сказал только одну фразу – «Будьте вы прокляты!» и вышел из кабинета».
