От ГУЛАГа до Кремля. Как работала охрана НКВД-КГБ - Захаров Николай Львович (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
Во-вторых, я не знал ни структуры, ни функций 9-го управления, так как оно было всемерно засекречено, а мы, руководящие сотрудники НКВД, знали, что оно занимается охраной Сталина и других руководителей партии и правительства. Вот и все познания о 9-ом управлении. Беспрерывно куря и временами забегая в буфет для того, чтобы перекусить, я расположился в холле на диване и так продежурил до следующего утра. Берия, к счастью, меня так и не принял.
Утром Обручников объявил мне, что приказом министра я назначен начальником 1-го отдела 9-го управления. Еще Обручников сказал, что этот отдел занимается личной охраной руководителей партии и правительства и что мне оказывается великое доверие и большая честь, которые, он надеется, я оправдаю, так как он хорошо меня знает по прошлой работе.
Я поблагодарил его и сказал, что приму все меры, чтобы оправдать это доверие, так как понимаю всю ответственность выполнения функций охраны руководства страны. Как потом оказалось, дело было не только в ответственности организации охраны, но в острейшей политической ситуации в верхах, о которой мы, работники периферийных органов, не знали и при назначении на столь ответственную должность никто меня не проинформировал.
Оказывается, сразу же после смерти Сталина состоялось заседание Политбюро ВКП (б), на котором были распределены портфели власти государства СССР, а именно:
— Г.М. Маленков — председатель Совета Министров СССР и секретарь ЦК ВКП (б).
— Л.П. Берия — нарком НКВД и 1-й заместитель председателя Совнаркомата СССР. Берия тут же внес предложение об объединении органов МВД и КГБ — этих силовых министерств. Это был его первый шаг к захвату власти. Только Хрущев с Булганиным это сразу поняли, о чем говорили между собой.
— К.Е. Ворошилов — председатель Верховного Совета СССР.
— Н.С. Хрущев — руководство аппаратом ЦК ВКП (б) с освобождением от должности 1-го секретаря ВКП (б) Москвы.
Остальные лица, входящие в систему охраны 9-го управления, оставались на прежних местах.
Объединение органов МВД и МГБ в народе было встречено весьма отрицательно. Как и назначение Берия наркомом. Берия не только не уважали, его боялись, так как Берия и его предшественники превратили НКВД в пугало, народ был обуян страхом перед НКВД, который осуществлял репрессии и расправы над невинными людьми. Доносительство, подслушивание телефонных разговоров крупных политических деятелей, слежка и другие методы нарушения социалистической законности — все это было на вооружении работников НКВД.
Сообщив мне о моем назначении, Обручников сказал, чтобы я представился начальнику 9-го управления Кузьмичеву, который поставлен в известность. Из этого я понял, что мое назначение с Кузьмичевым не согласовывалось. Этот факт меня несколько озадачил.
Кузьмичев меня немедленно принял, представление состоялось. Беседа была короткой, без всякой информации и постановки задач, с чего мне начать, хотя я сказал Кузьмичеву, что не знаю структуры и конкретных функций управления.
— Поработаете — узнаете, — сказал Кузьмичев — А сейчас идите в отдел и познакомитесь с его сотрудниками.
В отделе я рассказал о своей прошлой работе и просил ребят помочь мне освоить функции охраны. Моим заместителем был полковник Дмитрий Николаевич Васильев, исполнительный и квалифицированный работник. Он много лет проработал в охране Сталина, имел большой опыт в этом деле. Мы сразу же нашли с ним общий язык. Он ввел меня в структуру 9-го управления и его функций.
1-й отдел был основным отделом в управлении по охране, так как ему была подчинена вся личная охрана членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК, а также секретарей ЦК. В число охраняемых также входили академики Александров, Курчатов, Ландау, Харитон, Сахаров (отказался из-за жены).
В функции отдела входила охрана их мест жительства как на дачах, так и на городских квартирах и, конечно, сопровождение при поездках куда бы то ни было. Хозяйство было огромное, оно состояло из подмосковных дач, дач в Крыму, Сочи, Гаграх, Сухуми, Пицунде.
Если мне повезло на моего доброжелательного и опытного заместителя, то, забегая вперед, скажу, что мне не повезло на руководителей управления.
Начальник 9-го управления Кузьмичев был странной и загадочной личностью. Ставленник Берия держал себя независимо и чванливо. По характеру он был желчным, язвительным человеком с вечной саркастической улыбкой на бледном худощавом лице с облысевшей головой. Он частенько, когда я был у него на приеме, задавал мне каверзные вопросы, явно рассчитанные на проверку преданности Берия, с которым он при мне неоднократно фамильярно разговаривал по телефону. Каждое посещение его оставляло неприятный осадок на душе. В общем, эта неприятная личность одновременно с Берия исчезла из нашего поля зрения.
На место Кузьмичева начальником 9-го управления был назначен К.Ф. Лунев, пришедший с должности заведующего отделом Московского обкома партии. Откровенно говоря, это тоже был неудачный выбор, хотя волею судеб он вскоре был назначен зампредом КГБ СССР и курировал 9е управление. Лунев был нерешителен, неприспособлен к военной службе и некомпетентен в функциях охраны. Не зная чекистской работы, он терялся при решении самых второстепенных вопросов, авторитета среди сотрудников не имел. Председатель ГКБ И.А. Серов его не мог терпеть и ругался, когда после нерешенного вопроса отсылал меня обратно к Луневу для решения этой же проблемы.
В таких случаях я попадал в незавидное положение и вместо того, чтобы идти к Луневу, подписывал документ сам. Таков был мой куратор, которого вскоре оформили на пенсию, чему мы были очень рады.
На смену Луневу начальником 9-го управления в 1954 году был назначен В.И. Устинов, бывший первый секретарь Пролетарского райкома партии Москвы. К нам он попал по рекомендации Е.А. Фурцевой. Не знаю, какой он был секретарь райкома, но как начальник 9-го управления он явно не соответствовал своему назначению. Устинов был весьма исполнительным, скромным и общительным, но при всех его положительных качествах ему, не знавшему военной службы и чекистской работы, трудно было выполнять свои обязанности. По характеру уживчивый, в поведении скорее аскет, по службе пунктуален. Когда я стал заместителем начальника управления, у нас с ним иногда возникали разногласия. Например, он считал постовую службу легкой и говорил, что постовые много получают. Я ему возражал: езжайте на посты и посмотрите на ноги постовых, у них не вены, а веревки. Не говоря уже о том, что постовой стоит и в студеную пору, и в промозглую осень на посту, не смея покинуть его до смены. Устинов был человек неглупый, прислушивался к моим предложениям и замечаниям. Мы с ним находили компромисс и работали, в основном, дружно.
Вскоре по рекомендации той же Фурцевой он избирается первым секретарем МГК КПСС. Мы, работники 9-го управления, зная организаторские способности Устинова, были поражены. Вскоре Устинова перевели на дипломатическую работу послом в Венгрии, а затем он оказался в комитете по внешнеэкономическим связям.
Говоря о своих непосредственных начальниках, я думаю, к месту сказать и о высоком руководстве, в частности, о председателе КГБ СССР И. А. Серове. Как оперативный работник, он был профессионально грамотен, имел солидный опыт оперативной работы, но по общему кругозору был человеком невысокой культуры, по характеру груб и самоуверен. Свое мнение считал непререкаемым и с мнением подчиненных почти не считался. Пользуясь дружественной поддержкой Н.С. Хрущева, он пренебрежительно относился к другим членам Политбюро и секретарям ЦК КПСС.
По этой причине Серов был освобожден от должности председателя КГБ СССР и при поддержке Н.С. Хрущева назначен начальником ГРУ. В ГРУ он приблизил к себе полковника Пеньковского и, потеряв бдительность, отправил свою жену и дочь вместе с Пеньковским в Лондон.
Пеньковский оказался английским шпионом, нанесшим большой урон нашим органам. Мы за ним вели наблюдение почти полгода и взяли с поличным. Большая заслуга в его разоблачении принадлежит начальнику контрразведки Грибанову, хотя он сам в последствии погорел, связавшись по совместной пьянке со своим сотрудником Носенко, сыном министра здравоохранения. Носенко, будучи в Женеве, изменил родине и попросил политическое убежище. Это был большой провал, и Грибанов, прекрасный контрразведчик, был уволен из органов КГБ.
