Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций - Ефимов Николай Николаевич (книги хорошего качества TXT) 📗
— Все это, — говорил Сожинский, — я сознаю и готов выдержать, но задание выполню. А смерти не боюсь.
Для ознакомления с уровнем подготовки Сожинского в Мурманск приехал начальник контрразведывательного отделения особого отдела Карельского фронта Семен Иванович Холево. В беседе с Сожинским он порекомендовал ему, как лучше привлечь к себе внимание офицеров абвера. Были обсуждены некоторые особенности поведения при контактах с абверовцами.
В конце апреля 1942 года мы с С. И. Холево доставили Сожинского в закрытой автомашине на передовую линию Мурманского направления и в сумерках пробуждающегося заполярного дня, в заранее определенном районе направили его через линию фронта. Тепло перед этим простились и пожелали благополучного и успешного возвращения. Последние слова произносились в боевой обстановке, при разрывах артиллерийских снарядов, мин, вблизи немецких траншей, хорошо нами просматриваемых. Примерно через 10 минут мы с С. И. Холево облегченно вздохнули, уверенные, что если судьба не закапризничает, не подведет, то Звезда удачно выполнит свое многогранное и трудное задание.
Спустя пять месяцев разведчик Сожинский возвратился из вражеского тыла. В то время я получил новое назначение — начальника 2-го отделения особого отдела Карельского фронта — и находился в Беломорске, но в связи с возвращением Сожинского по указанию начальника особого отдела фронта генерал-майора Сиднева на военном самолете прибыл в Мурманск. Встреча с разведчиком была теплой и радостной. Он рассказал, как, оказавшись в немецком плену, выдержал жестокую проверку, не поддался на провокационные попытки гитлеровцев склонить его к признанию связи с советской разведкой или контрразведкой.
В конце концов он был завербован и направлен в Рованиемскую школу. После курса обучения абверовцы направили его со шпионскими заданиями в расположение наших войск. Он в деталях рассказал о шпионско-диверсионной школе. От Сожинского были получены описания примет и других характерных данных на курсантов школы, преподавателей и инструкторов, в том числе на ее начальника капитана Альфреда Ройтера. Не ускользнуло от внимания разведчика и такое обстоятельство. От одного из инструкторов ему стало известно, что зимой 1941/1942 года в школе побывал какой-то важный инспектор в гражданской одежде. Вскоре после его отъезда начальник школы той поры майор Паатсола, по национальности финн, и был заменен капитаном Ройтером. Имеются основания полагать, что упомянутым инспектором был генерал-лейтенант Ганс Пиккенброк — начальник отдела абвер-1 (разведка), сопровождавший адмирала Канариса во время его поездки в Финляндию.
Прямым результатом вояжа адмирала Канариса в Финляндию явилась реализация задуманной тогда фашистским командованием масштабной шпионско-диверсионной операции в глубоком тылу южного фланга Карельского фронта.
31 августа и 1 сентября 1942 года наземными постами службы воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС) 7-й воздушной армии Карельского фронта были отмечены полеты одиночных немецких «юнкерсов». Поступили также сигналы о выброске этими самолетами парашютистов вблизи железной дороги Вологда — Архангельск, предположительно в Коношском районе Архангельской области.
В соответствии с установленным порядком оперативный дежурный штаба 7-й воздушной армии сообщил об этом дежурному по особому отделу армии, а последний немедленно доложил мне — в то время я уже был заместителем начальника особого отдела 7-й воздушной армии. По согласованию с руководством особого отдела Карельского фронта и с разрешения командующего воздушной армией генерал-майора авиации И. М. Соколова командование 5-го отдельного авиаполка выделило самолет Р-5. На нем в район предполагаемой выброски парашютистов вылетели офицер разведки штаба полка и армейский чекист капитан П. Н. Любимов. При вторичном полете удалось заметить скрывавшуюся в лесу группу из 4–5 человек, которые предположительно и были парашютистами. Вскоре местными органами госбезопасности Управления НКВД Архангельской области с участием истребительных отрядов и войсковых подразделений было установлено, что немецкая разведка выбросила на парашютах две тщательно подготовленные шпионско-диверсионные группы в составе 13 агентов. При их розыске и преследовании четверо были убиты, а остальные задержаны. Были захвачены радиопередатчики, шифры, оружие и другое снаряжение. Как выяснилось впоследствии, создание и подготовка этой группы проводилась по личному указанию шефа абвера адмирала Канариса.
Планами немецкого и финского командования и абвера одна из групп после выброски на парашютах должна была в течение месяца подготовить условия для высадки мощного воздушного десанта на территорию Коношского, Ляпдомского и Каргопольского районов, имеющего в составе даже моторизованные армейские подразделения. Главная цель десанта состояла в том, чтобы в октябре 1942 года на значительном участке овладеть единственной в этих местах железной дорогой и таким образом отрезать весь Карельский фронт — около 300 тысяч наших войск — от Архангельска. А затем развивать наступление на Вологду и далее на Ярославль, то есть восточнее Москвы. Однако замыслы немецкого и финского командования и гитлеровской военной разведки по использованию шпионско-диверсионной операции для решения военно-стратегических задач на Карельском фронте оказались несостоятельными. Они были сорваны усилиями военных чекистов с участием истребительных отрядов, воинских подразделений и с помощью местного населения. В течение двух месяцев вражеская шпионско-диверсионная группа была ликвидирована.
Полковник Тимофей ЧИЖЕВСКИЙ
«Руки прикажите отмыть!»
Никогда не забуду, как с помощью старого, опытного чекиста, бригадного комиссара Александра Георгиевича Шашкова, мне, тогда еще молодому, неопытному оперработнику, удалось впервые в жизни разоблачить трех матерых немецких шпионов. Это было в самом начале 1942 года, накануне начала наступательной операции нашей 2-й ударной армии.
Ко мне привели троих человек, которые заявили, что ночью под огнем бежали через реку Волхов с фашистской каторги. Их рассказ об обстоятельствах побега подтверждался целым рядом объективных данных: действительно, ночью немцы неожиданно открывали огонь, бросали осветительные ракеты, на одном из задержанных была прострелена шапка, на другом — ватник. Никаких противоречий в их показаниях не было. Я уже подумывал, не отправить ли их в тыл, на проверку — в это время много советских людей бежало от оккупантов.
Как раз тогда ко мне в полуразрушенную хату зашел бригадный комиссар Шашков. Внимательно присмотревшись к задержанным и задав им несколько вопросов, он велел их увести, а мне сказал, что эти люди не те, за кого себя выдают. Обрати, говорил он, внимание на их руки. Когда я возобновил допрос, то увидел, что, действительно, руки задержанных были в явном противоречии с легендой о каторжных работах. Они были просто грязные, но не имели ни малейших следов физического, тем более каторжного труда. Эта «мелочь» помогла мне разоблачить трех крупных немецких шпионов-белоэмигрантов, прошедших обучение в Валговской школе германской разведки. Об этой школе нам тогда ничего не было известно. На основании их показаний особые отделы Волховского фронта выловили впоследствии много других агентов, обучавшихся в этой школе, и провели ряд смелых операций по внедрению в разведку противника.
Надежным чекистским обеспечением сопровождались и все другие крупные армейские и фронтовые операции.
Особенно ярко это проявилось при подготовке и проведении операции «Искра», завершившейся прорывом блокады Ленинграда в январе 1943 года.
Несмотря на то что в то время разведорганы противника значительно активизировали свою деятельность, все их устремления не имели успеха, так как решительно пресекались чекистами, которым помогали все честные советские люди. Например, в ночь на 15 января заградпатруль на станции Жихарево обратил внимание на трех военнослужащих, которые вели себя неуверенно, как бы чего-то опасаясь. На вопрос старшего наряда один из них предъявил командировочное удостоверение, выписанное штабом 177-й стрелковой дивизии для получения груза. Но где находится штаб дивизии и какой именно груз им поручили получить, они толком объяснить не могли. Это насторожило патрульных, и они решили осмотреть вещи задержанных. Там среди прочего оказалась и рация. В особом отделе все трое признались, что являются агентами германской разведки. Они имели задание установить, какими резервами располагает командование в ходе начавшейся операции.
