Иероглифика Петергофа. Алхимические аллюзии в символике Петергофского садово-паркового ансамбля - Клещевич Ольга (лучшие книги TXT) 📗
Похоже, что и само Великое Посольство, о целях которого во всей их полноте не существует ни одного документа, [90] было предпринято им, в том числе, подобно Декарту, [91] в поисках «истинных братьев», ибо «настоящие розенкрейцеры, в соответствии с традицией, проявляют себя не каким-то таинственным посвящением, но углубленным и систематическим изучением мира природы». [92] Кроме внешней, посольской миссии, «секретная <> заключалась в том (чтобы украсть науку у Западной Европы), чтобы все лучше вызнать, все полезное перенять или переманить себе. Лучше я не могу выразить тех наставлений, какие Петр дает в своих инструкциях. Это была настоящая воровская экспедиция (рекогносцировка) за западной наукой», [93] – писал В. О. Ключевский. Или, выражаясь современным языком, «шла осмысленная подготовка фундаментального переворота технократического характера, основой которого должна была стать смена господствующего в стране технического режима». [94] Действительно, в силу своей личной истории, Петр «оторвался от понятий, лучше сказать, от привычек и преданий кремлевского дворца, которые составляли политическое миросозерцание старорусского царя, его государственную науку, а новых на их место не являлось, взять их было негде и выработать не из чего». [95] Более того, на преобразования необходимы были и силы, и необычайные способности, о которых так откровенно и незатейливо повествовали «истинные братья» розенкрейцеры: «и не благом ли то сочтется, чтобы нам не страдать и не терпеть более от голода, нищеты, недугов и старости?
Не драгоценно ли было бы всякий час жить так, словно ты прежде жил от начала века и имеешь в будущем жить до конца оного?
Не прекрасно ли пребывать в таковом месте, чтобы народы, жительствующие в Индии по ту сторону реки Ганга, не могли бы скрыть от тебя ни единой тайны, ни населяющие Перу – держать в секрете свои советы?
Не драгоценно ли – читать в единой книге, и притом постигать, и помнить, все то, что изо всех иных книг, прежде и ныне бывших, а также имеющих выйти, когда-либо было или будет извлечено и усвоено?
Сколь усладительно будет, если запоешь так, что не скалы увлекать будешь, но перлы и драгоценные камни, не зверей приманивать, но духов, и не Плутона растрогивать, но земных владык». [96]
Ключевский пишет о происхождении реформы в том духе, что вопреки мнению, что Петр I родился с мыслью о реформе, скорей всего «у него рано пробудилось какое-то предчувствие, что, когда он вырастет и начнет царствовать на самом деле, ему, прежде всего понадобится армия и флот, но на что именно понадобятся, он, кажется не спешил отдать себе ясный отчет в этом». [97] Эти разговоры о «преобразовании невзначай, как будто нехотя, поневоле», [98] возможны только в том случае, если нам не на что опереться в своих исследованиях. Петр намеревался «не заимствовать с Запада готовые плоды тамошней техники, а усвоить ее, пересадить в Россию самые производства с их главным рычагом – техническим знанием. Мысль, смутно мелькавшая в лучших умах XVII в., о необходимости предварительно поднять производительность народного труда, направив его с помощью технического знания на разработку нетронутых естественных богатств страны, чтобы дать ему возможность вести усиленные государственные тягости, – эта мысль была усвоена и проводилась Петром, как никогда ни прежде, ни после него: здесь он стоит одиноко в нашей истории». [99] Там, на Западе, не так уж далеко, и не так уж и давно, по меркам XVII в., были обнародованы призывы к сотрудничеству розенкрейцев – «Confessio Fraternitatis» – «Откровение» и «Fata Fraternitatis» – «Исповедание». Выступив в качестве «логотехников» эпохи, отразив ее «коллективное воображение», [100] на языке, изготовленном ими на основе алхимической терминологии, розенкрейцеры, сообщали в своих воззваниях «не просто о прогрессе научных знаний, но, что гораздо важнее, о просветлении сознания, имеющим религиозную и духовную природу. Новая философия вот-вот будет возвещена миру, что повлечет за собой всеобщую реформацию. В качестве мифических агентов, распространяющих новую мудрость, выступают розенкрейцеровские братья. <> Их вера, похоже, тесно сопряжена с исповедуемой ими алхимической философией, не имеющей ничего общего с “безбожным проклятым златоделанием”, ибо богатства, которые предлагает основатель ордена, духовные суть». [101] Кстати, именно такую, розенкрейцеровскую постановку вопроса о смысле алхимических практик, как мы помним, разделял Царь.
Очевидно, что Петр Алексеевич принял «Откровение» и «Исповедание» розенкрейцеров близко к сердцу и в некотором роде отождествлял себя с Братом C. R., который «был великим мужем своего времени. Благодаря божественному откровению, возвышенному обучению и неустанному стремлению нашел он доступ ко всему тайному и скрытому в небе и человеческой природе». [102] Петр, подобно Брату C. R., собирал за время путешествий сокровище «превыше королевского и царского, что для его времени, однако, не было предназначено и потому им для более достойного потомства скрыто было». [103] И надеялся закрепить ростки своих начинаний вслед Брату C. R., который «правильно поставил верных и друг с другом надежно связанных наследников своих высоких знаний и своего имени назначил, а также обновленный мир построил, что всем движениям Вселенной вполне гармонично соответствовал и, наконец, всему случившемуся, случающемуся и долженствующему в будущем случиться надежную сводку составил». [104] Далее, как повествуется в «Откровении»: после путешествия «в Испанию», Брат C. R. «вернулся снова в Германию (на родину – О. К.), которую он (за близкогрядущие перемены и чудесную и опасную борьбу) сердечно любил. Там, несмотря на то, что он своим Искусством, особенно же превращением металлов, мог бы блистать, предпочел он небо и его граждан людям; затем, во всем блеске, построил себе все же уютное и чистое жилище, в котором он свои странствования и философию снова обдумал и им некий мемориал составил». [105] Все это дает нам пищу для размышлений относительно постройки Петром Петергофа не столько как подражание Версалю и другим модным загородным поместьям европейской знати, сколько, в большей степени, – как место философских уединений и «составления мемориала».
Читая «Откровение» дальше, мы увидим, что, к несчастью, Брат C. R. не смог сразу приняться за эту работу – «желанное преобразование», но только через пять лет смог ее воплотить, «и так как он помощи и содействия других был лишен, сам же трудолюбив, ловок и терпелив был, то и решается он с немногими помощниками и сотрудниками самостоятельно попытаться таковое предпринять». [106] Сотрудников, «которые, не более чем в то время обычно было, в Искусствах знаний имели» [107] было трое. «Этих троих обязал он быть в высшей степени верными, скромными и молчаливыми и все его указания с великим усердием записывать, чтобы потомки, которые в будущем через особое откровение к этому допущены будут, ни единым словом и ни единою буквою не были бы обмануты. Таким образом, составилось братство R. С., вначале из четырех лиц, и их трудами были выработаны магический язык и письмо вместе с пространным словарем, ибо мы и сегодня ими, во славу и хвалу Божию, пользуемся и большую мудрость в них находим». [108] Если допустить, что «Librum M.», [109] написанная этой четверкой мастеров, которые со временем вынуждены были пригласить и других сотрудников, и есть подобие того «Мемориала», который вознамерился оставить потомкам Брат C. R., то мы получим еще одно подтверждение о том, что Петр действовал согласно розенкрейцерским заветам, а «Мемориалом» мог стать его любимый Петергоф. Если город в устье Невы – назван в честь Святого Петра, [110] то название Петергоф можно перевести не только как Петров Двор, но и как Двор Камня, а здесь уже появляются алхимические реминисценции. Еще при крещении Петра в 1672 г. его отцу царю Алексею Михайловичу Симеоном Полоцким было преподнесено стихотворение, излагавшее пророчество о том, что «…подобных ему в монархах не будет; и всех бывших в России славою и делами превзойдет…», [111] а также описывающее «удивительные свойства царевича, связанные с символикой его имени (Петр – «камень»):
