История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 - Святополк-Мирский (Мирский) Дмитрий Петрович (онлайн книга без TXT) 📗
году его идеи приняли свою окончательную форму, исторически
наиболее важную. Эта перемена частично произошла под влиянием
толкования формулы Гегеля «левыми гегельянцами», частично под
влиянием Герцена и его социализма, но всего более это была
естественная реакция «неистового» темперамента критика,
темперамента бойца и революционера. С этого времени Белинский
стал душой и двигателем прогрессивного западничества,
провозвестником новой литературы – не классической или
романтической, а новой. Главным его требованием к литературе
стала верность жизни, и в то же время наличие социально
значительных идей; Гоголь и Жорж Санд полностью отвечали этим
его требованиям. В 1846–1847 гг. Белинский был вознагражден,
увидев рождение новой литературной школы – реальной, отвечавшей
идеалам, которые он провозглашал.
В 1846 г. Некрасов и Панаев, принадлежавшие к партии
Белинского и отчасти им сотворенные, купили у Плетнева
пушкинский Современник, и Белинский ушел от Краевского (который
был бизнесменом, а не другом) и стал критиком Современника.
В 1847 г. он для поправления пошатнувшегося здоровья уехал за
границу и там, свободный от цензуры и от любопытства русской
почты, написал свое знаменитое письмо Гоголю по поводу его
Переписки с друзьями. Письмо дышит пламенным уязвленным
негодованием на «потерянного вождя» (говоря о Гоголе, я показал,
что это было явное недоразумение, ибо Гоголь никогда не был
вождем), и, пожалуй, это самая выразительная формулировка веры,
воодушевлявшей прогрессивную интеллигенцию с 1840 по 1905 год.
Вскоре после возвращения в Россию Белинский умер (май 1848). Его
не беспокоила полиция и сравнительно мало мучила цензура, ибо он
изучил искусство приноравливать свои слова к их требованиям. Но
проживи он немного дольше, не приходится сомневаться, что
правительство, напуганное событиями 1848 г., так или иначе сделало
бы из него мученика, и он, может быть, разделил бы участь
Достоевского.
Историческое значение Белинского невозможно переоценить.
В общественном отношении он – веха, отметившая конец правления
дворянства и пришествие к управлению культурой неклассовой
разночинной интеллигенции. Он был первым в династии
журналистов, имевших безграничное влияние на русское
прогрессивное общественное мнение. Он был настоящим отцом
интеллигенции, воплощением того, что являлось ее духом на
протяжении более чем двух поколений – социализма, страстного желания
улучшить мир, неуважения к традициям и напряженного бескорыстного
энтузиазма. Он стал как бы святым покровителем русских радикалов, и
вплоть до нашего времени его имя, единственное из всех, стояло выше
критики. Но в последнее время, особенно благодаря изменению
литературных норм и закату гражданственности в литературе, его репутация
сильно пострадала*.
*Виктор Шкловский, один из самых влиятельных со-временных критиков,
выразил распространенное чуство, когда написал: «Я ненавижу
Белинского и всех прочих (к счастью, неудачливых) убийц русской
литературы».
Можно сказать многое и за, и против Белинского. В его пользу
всегда будет говорить то, что он самый подлинный, самый
бескомпромиссный и самый последовательный из литературных
революционеров. Его вдохновляла любовь к близкому будущему,
которое он прозревал с изумительной интуицией. Может быть,
никогда не бывало критика, так подлинно соответствовавшего
истинному направлению своего времени. Более того, он почти
безошибочно различал, что истинно, а что мишура, что значительно,
а что второстепенно в современности. Его суждения о писателях,
вступивших в литературу между 1830 и 1848 гг., можно принять
почти без оговорок. Это высокая похвала критику, и немногие ее
заслуживают. Его суждениям о литературе предыдущей эпохи и
предыдущего поколения мешала партийность, или, скорее, некоторые
слишком определенные вкусовые нормы, ошибочные по нашему
представлению. Он понимал только один род литературного
совершенства (практически это оказывался единственный род
литературы, в котором подвизались люди его поколения); к другим
же он был слеп. Он судил писателей восемнадцатого и Золотого веков
с точки зрения собственного идеалистического реализма. И отбор,
который он между ними производил, стал обязательным для русских
литературных суждений на две трети столетия. Теперь мы от него
освободились. Но со своей точки зрения он был замечательно
разумен и последователен. Суждения об иностранной литературе
были менее удачны, что не удивительно, учитывая его
лингвистическую ограниченность. При всем том ему нельзя отказать
в звании необыкновенно чуткого и прозорливого критика.
Однако его недостатки тоже серьезны. Прежде всего – это его
стиль, на котором лежит вина за ужасающее многословие и
неряшливость русских журналистов второй половины XIX века
(имею в виду журналистов, а не газетчиков), так же как вина за их
отвратительную вульгарность лежит на Сенковском. Безусловно, ни
один автор ранга Белинского не писал таким чудовищным языком.
Во-вторых, идеи Белинского-критика вряд ли способны вызвать
восторг сегодня. Не потому, что гражданская нота, которую он ввел в
сороковые годы, была необязательной или вредной. Она была
необходима и звучала в такт своему времени. Гражданственное
отношение к литературе в последние годы царствования Николая I
разделялось всеми достойными людьми и было просто выражением
гражданского самосознания. Дело в его литературной доктрине, с
которой трудно примириться. Он не полностью отвечает за нее, но он
особенно успешно ее пропагандировал. Именно Белинский, а не кто
иной, отравил русскую литературу этим зудом выражения идей,
который, увы, просуществовал так долго и все еще жив среди людей
старшего поколения. Он же распространял все общие места
романтической критики – вдохновение, искренность, гений и талант,
презрение к труду и технике и странную аберрацию: отождествление
художественной литературы с тем, что он назвал «мышлением
образами». Белинский (не как гражданственный, а как
романтический критик) в большой степени ответственен за
пренебрежение к форме и ремеслу, которое чуть-чуть не убило
русскую литературу в шестидесятые и семидесятые годы. Но будет
только справедливо сказать, что, хоть он был и наиболее влиятелен,
не один Белинский распространял эту заразу. Тяжесть греха лежит на
всем поколении.
Глава VI
ЭПОХА РЕАЛИЗМА: РОМАНИСТЫ (I)
1. ПРОИСХОЖДЕНИЕ
И
ОСОБЕННОСТИ
РУССКОГО
РЕАЛИСТИЧЕСКОГО РОМАНА
Реалистический роман (термин, вероятно, придуманный для того,
чтобы узаконить более краткую и менее сюжетную
повествовательную форму, наравне с романом как таковым)
господствовал в русской литературе примерно с 1845 по 1905 год,
почти полностью вытеснив остальные художественные жанры. Для
большинства иностранных читателей это самое интересное из всего,
существующего на русском языке. Это основной русский вклад в
европейскую литературу, если считать таковой не сумму
национальных литератур Европы, а литературу интернациональную,
в равной мере принадлежащую всеевропейскому человечеству.
Начиная с Аксакова и Тургенева и вплоть до Чехова, и даже до
Горького, Бунина и других писателей старшего поколения, живущих
сегодня, русский реалистический роман может и должен
рассматриваться как единая литературная культура, более единая,
